К вопросам взаимосвязи конституционного и антикоррупционного правосознания и их роль в правовой действительности

Автор: Кученев А.В.

При организации деятельности государства, выборе концепции его существования стоит помнить, что наиважнейшая цель проведения любой политики правового государства заключается в достижении благополучия всего общества. Вектор развития, основную идею политической воли государства и общества, регламентирующего принципы этой деятельности, заключили в Основный Закон — Конституцию Российской Федерации[1].

Функциональные направления Основного Закона логично выстраиваются в ходе рассмотрения ее дефиниции в виде выражения суммарного и единичного воздействия ее системных элементов на общественную жизнь.

Цели и задачи раскрываются в степени отражения конституционной функциональности А.В. Петровой в соотношении "основных направлений воздействия Конституции на общественные отношения, поведение и правосознание людей, мораль и культуру, в которых раскрываются ее сущность и социальное назначение, которые обеспечивают связанность и эффективность действия всех элементов механизма конституционно-правового регулирования"[2].

Статья 2 Основного Закона провозгласила: "Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства". В статье 19 п. 2 государство гарантирует равенство прав и свобод человека и, по мнению Б.С. Эбзеева, размещает обязанности государства по конституционному регулированию общественных отношений в следующую систему объектов воздействия: "граждан-носителей прав и обязанностей, …народ, государство в целом, государственные органы и общественные организации, должностных лиц, которые, как и участники всяких правоотношений, также обладают взаимными правами и обязанностями"[3].

Выступая всеобщим законом страны, Конституция Российской Федерации регулирует правовую действительность, о чем рассуждает В.Е. Чиркин, называя ее "главным источником национального права, ядром всей правовой системы.., предусматривает сферы общественных отношений, подлежащие правовому регулированию"[4]. Основной Закон в целях выполнения собственной роли является моделью действия остальных законов и содержит следующие аспекты:

1. Юридический аспект. Конституция рассматривается как основной закон, закрепляющий форму ее воздействия в виде правового регулятора. В этой системе находятся правотворчество и правоприменение.

2. Социально-психологический аспект воздействия, в котором заключены роль отраженной в сознании общества ненормативной части документа, ее восприятие, идеологическая часть.

3. Политический элемент, который отражает политическую волю государства. Он представляет собой симбиоз первых двух, принимает изначально вид идеологии, составляющей правосознание общества и дополненной возможностью проявления волевого участия государства в общественной жизни, но не простым перечислением мер воздействия, а определением границ и обстоятельств его применения.

Суммируя рассмотренные идеологические признаки и функции Конституции Российской Федерации, стоит остановиться на гарантиях ее исполнения.

Принцип правовой защиты, обозначенный в виде деятельности уполномоченных субъектов права, нормативно закрепленной и осуществляемой с помощью правовых средств и непосредственно гражданина, применяется с целью гарантирования, предоставления и охраны прав и свобод человека в условиях реализации предоставления равного доступа к ним любого члена общества.

Некоторая декларативность норм Основного Закона, присутствующая, к сожалению, в правовой реальности, подрывает правовые ожидания человека и общества в целом, уменьшает доверие народа к действиям власти, формирует приоритет неправомерного поведения, ставит вопрос о соотношении справедливости в осуществляемой политике государства.

Законность, формально установленные права и обязанности на государственном уровне, объединенные в правовой теории, являются идеологической областью современного правосознания. Представляя собой систему знаний, отношений и чувств, правосознание выражает взаимосвязь субъекта и объекта права в общественной жизни, может быть определено как соотношение властных структур, собственности, социума (гражданского общества) и прав человека, что при рассмотрении действия Основного Закона определяет возможность правового регулирования, которое зависит прежде всего от самого человека, а именно от понимания, осознания и восприятия им права как должного и необходимого явления в его жизнедеятельности и желания реализовывать это право[5].

Выстраивая систему связей правосознания и конституционного регулирования общественных отношений, стоит выделить некоторые ее элементы:

— правосознание содержит представление гражданина о наборе возможных средств достижения целей юридически значимого поведения (в том числе реализации своих потенциальных и защиты нарушенных прав и свобод);

— правосознание гражданина помогает ему правильно оценить социальную эффективность избранной стратегии защиты и реализации его прав и свободы, гарантированных Конституцией Российской Федерации, реализуемой государством просветительской и пропагандистской работы по обоснованию необходимости правомерного поведения;

— правосознание индивида (как на чувственном, так и осознанном уровне) предопределяет выбор конкретных средств использования механизмов конституционного регулирования в осуществлении и применении множества способов поведения в обществе.

Структурировав наши рассуждения, предложим рассматривать правосознание в конституционном механизме регулирования общественных отношений по критериям следующих категорий:

— осознание сущности права в целом (рассматривая Конституцию Российской Федерации в роли матрицы правовых отношений и основного регулятора общественных отношений);

— оценка права, роли его норм по отношению к социальной полезности в той или иной ситуации;

— восприятие необходимости и важности правомерного поведения, соблюдения законности и правопорядка;

— выбор средства (совокупности средств, механизма) реализации, защиты или восстановления права из числа потенциально возможных;

— осмысление и соотношение ожидаемого результата реализации права с правовой действительностью и ходом общественной жизни в целом.

Бесспорно, правосознание является статическим элементом[6]. Однако условия радикальной трансформации векторов развития нашего государства, заложенных в Конституции Российской Федерации, требуют соответствующих изменений общественного правосознания.

Необходимость изменения уровня правосознания в связи с принятием нового пути развития логично охарактеризована Г.А. Наквасиной в необходимости осознания разнонаправленного влияния правосознания законодателя, обоснованного его разнородностью, на продукт совместной деятельности: "Законодатель разрабатывает и принимает законы, но он обезличен, а авторы законов неизвестны. И нельзя не считаться с тем, что авторы законопроектов обладают собственным правосознанием, которое и проявляется в результатах их деятельности"[7].

Следуя логике этого высказывания, в первую очередь стоит говорить об изменении части правосознания, обособив его отраслевую часть в форму конституционного правосознания[8].

Согласимся с ее мнением о том, что объем правовых знаний в обществе не может быть всеобъемлющим, однако, обладая достаточным уровнем конституционного правосознания, вмещающим основные принципы права, гражданин сможет реализовывать правомерное поведение.

Рассмотрение конституционного правосознания предлагается производить в схеме: усвоение и принятие законодательной инициативы, одобрение его и, как следствие, правовое поведение.

Соединяя точки необходимости поведенческой стратегии (ожидаемого государством поведения человека, общества), возможности (наличие сил и средств для реализации) и мотивации (наличие ожидаемого эффекта от правового поведения), вряд ли получится образовывать восходящую прямую или хотя бы постоянный прирост уровня правосознания в условиях проявления нигилизма. Реализация правомерного поведения при смене установленного справедливого ориентира (эталона, изготовленного государственной властью) может принять вид, предусматривающий отторжение ценностей существующего права или уменьшение ценности и роли самого права.

Существующая правовая реальность характеризуется ростом преступности, в том числе и коррупционной. Нельзя не согласиться с С.В. Алексеевым, рассматривающим общность проблемы зависимости уровня правосознания и правовой культуры всего населения и условий формирования развития коррупции и экспансии коррупционных практик[9].

Проблема отрицательных последствий коррупции во многом проклассифицирована и подвергается минимизации ее проявлений.

Так, на государственном уровне проводится политика минимизации коррупционного поведения, изложенная в Федеральном законе от 25 декабря 2008 г. N 273-ФЗ "О противодействии коррупции" и Национальных планах противодействия коррупции, правовой основой этой борьбы закреплена Конституция Российской Федерации.

Активным (волевым) компонентом антикоррупционного потенциала М.В. Шедий называет процесс, который трансформирует возможность в действительность путем создания и применения новых форм и технологий, совершенствованием системы адаптации отдельного человека, социальной группы или общности к новым для них социальным отношениям[10].

Толерантное отношение к существующему коррупционному поведению, особенно к даче взятки, применению бытовой коррупции, со стороны различных категорий общества заключается в устойчивую циклическую взаимосвязь, при которой "создается социальный заказ населения на правовую деформацию сознания государственных служащих, а искаженные правовые установки, правовой нигилизм государственных служащих усугубляют деформацию правового сознания и правового поведения населения"[11].

Анализируя антикоррупционный аспект в правовом сознании, поддерживая предложение И.Н. Клюковской, продифференцируем специфические его свойства, которые в силу образовавшейся разницы правовой идеологии и реалий общественной жизни по установлению возможности допуска коррупционного поведения в некотором порядке дискредитируют положения Конституции Российской Федерации[12].

Антикоррупционное правосознание соответствует общим признакам системы правосознания, обосабливаясь частной спецификой отношений, возникающих в условиях допуска коррупционного или коррупциогенного поведения, стремлением к мерам по его минимизации, правовым ожиданием борьбы с коррупцией и правовыми убеждениями нетерпимости такого явления.

Волевой признак рассматривается как решение личности об осуществлении определенного вида поведения на основании конвергенции идеологического и чувственного элемента осознания в области права.

Особенная часть антикоррупционного правосознания находится в поле деятельности по минимизации проявлений коррупционного поведения и включает не только отрицание возможности участия в коррупционных схемах, но и активное противодействие всеми правовыми способами намерениям по осуществлению их другими лицами (объединениями).

Чувственный признак правосознания передается через восприятие, отражение и выражение правовых знаний и правовых оценок, поведения людей. Антикоррупционная направленность в чувственном аспекте может быть проявлена лишь при осознании негативного воздействия коррупции, воспитания и культивирования предрасположенности расценивать установленный правовой порядок, ценности, гарантированные Конституцией Российской Федерации как базовые ценности справедливости, при которых возрастает легитимность власти, собственное внутреннее стремление к социализирующему поведению.

Идеологический признак правосознания выражен суммой теоретических аспектов права, рассуждений научных деятелей. Вычленяя коррупционный аспект методом дедукции из общего уровня правосознания, необходимо рассматривать изучение и осмысление вопросов формирования теоретико-правовой части антикоррупционной политики, заключающейся в аспектах современной программы минимизации коррупционного поведения, изыскательной работы по позитивированию борьбы государства с коррупцией различными средствами.

Сопоставив признаки и критерии конституционного и антикоррупционного правосознания, стоит говорить об их единении в применении регулятивных возможностей конституционных, административных, уголовных, гражданско-правовых норм по достаточной эффективности их применения, реализации прав граждан и коллективных образований.

Рассматривая в своей работе Основной Закон как продукт, отражающий вектор всего законодательства, в целях сохранения высокого уровня закона нами были приведены доводы о роли государства как о более сильном партнере в регулировании общественных отношений. Воля государства реализуется через исполнение права (закона) методом правового регулирования, становится необходимым критерием конституционно-гарантированного предоставления равных возможностей для достижения желаемых благ. "Потребность общества в необходимости правового регулирования существует объективно, — отмечает М.И. Абдулаев, — поскольку различные социальные взаимоотношения требуют своего упорядочения и регулирования… юридические средства регуляции поведения людей имеют определяющее значение, так как право способствует развитию общества и его функционированию"[13].

Конституционное правосознание, определяющее и отражающее государственный уровень, направлено на позитивное функционирование существующей правовой системы, имеет общую задачу с уровнем антикоррупционного правосознания по регулированию деятельности уполномоченных органов, участвующих в процессе правотворчества и особой формы реализации права — применения[14].

Существующая необходимость выстраивания правовых векторов в плоскости уровня справедливости, соответствие их созданной правовой культуры становятся действенным регулятором общественных отношений. С изменением положения уровня справедливости, т.е. правовых ориентиров и правовых убеждений изменяются все вектора общественной жизни[15].

Именно данный аспект становится превалирующим в конституционном правосознании, при высоком уровне которого коррупционное поведение покинет уровень толерантности и составит достаточный уровень антикоррупционного правосознания.

Обывательский уровень правосознания допускает, а нередко и насаждает мнение о том, что бороться с коррупцией бессмысленно, реализация конституционной идеологии весьма затруднительна, а простой гражданин не имеет возможности противостоять ее проявлениям в реализации своих прав и свобод.

Поэтому на основе проведенного нами исследования логично предположить, что, укрепляя основы просветительской работы и пропаганды, в том числе антикоррупционной направленности, должно закладываться при формировании и поддержании конституционного правосознания, которое, являясь более общим, неизбежно поднимет уровень антикоррупционного и изменит поведенческие элементы общественного правосознания.

Литература

1. Абдулаев М.И. Теория государства и права: Учебник для высших учебных заведений / М.И. Абдулаев. М.: Финансовый контроль, 2004. 430 с.

2. Алексеев С.В. Коррупция: социологический анализ / С.В. Алексеев. Шахты: Изд-во ЮРГУЭС, 2008. 270 с.

3. Баринов Э.Э. Конституционное правосознание в Российской Федерации: Автореф. дис. … канд. юрид. наук / Э.Э. Баринов. Ростов н/Д, 2001. 23 с.

4. Клюковская И.Н. Антикоррупционная политика: приоритетные направления формирования и реализации: Монография / И.Н. Клюковская. Ставрополь: СГУ, 2003.

5. Кравец И.А. Формирование российского конституционализма (проблемы теории и практики) / И.А. Кравец. М.; Новосибирск: ЮКЭА, 2002. 473 с.

6. Лазарев В.В. Социально-психологические аспекты применения права / В.В. Лазарев. Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1982. 144 с.

7. Лучин В.О. Конституция Российской Федерации. Проблемы реализации / В.О. Лучин. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2002. 760 с.

8. Наквасина Г.А. Конституционное правосознание и правовая культура в механизме правового регулирования / Г.А. Наквасина, В.В. Хрулева // Вестник ВИ МВД России. 2014. N 3. С. 133 — 138.

9. Петрова А.В. Основные функции Конституции Российской Федерации (Вопросы теории): Дис. … канд. юрид. наук / А.В. Петрова. М., 2004. 232 с.

10. Синюков В.Н. Российская правовая система: введение в общую теорию / В.Н. Синюков. М.: Норма, 2010. 670 с.

11. Чиркин В.Е. Сравнительное конституционное право: Учеб. пособ. / В.Е. Чиркин. М.: Международные отношения, 2002. 448 с.

12. Шедий М.В. Особенности развития антикоррупционного потенциала гражданского общества в России / М.В. Шедий // Ученые записки. Электронный научный журнал Курского государственного университета. 2013. N 2 (26). С. 294 — 298.

13. Эбзеев Б.С. Конституция Российской Федерации: прямое действие и условия реализации / Б.С. Эбзеев // Государство и право. 2008. N 7. С. 5 — 15.

14. Юнусов С.А. Принцип справедливости в уголовно-исполнительном праве: вопросы теории: Дис. … канд. юрид. наук / С.А. Юнусов. Рязань, 2014. 221 с.

Рекомендуется Вам: