Ограничения на перемену лиц в обязательстве, должник по которому находится в процедуре банкротства

Автор: Морозов С.А.

Оглавление

1. Предпосылки для ограничения перехода прав и обязанностей в случае банкротства должника по обязательству

2. Ограничения на переход прав требования в порядке ст. 313, 387 ГК РФ на стадии рассмотрения заявления о признании должника банкротом

3. Ограничения на переход прав требования в порядке ст. 313, 387 ГК РФ в ходе одной из процедур банкротства

4. Ограничения на переход прав требования по договору цессии (уступки права)

---

Нормы Гражданского кодекса (ГК) РФ устанавливают весьма узкий перечень обстоятельств, препятствующих перемене лиц в обязательстве.

К примеру, ст. 383 запрещает уступку прав требования по обязательствам, где личность кредитора настолько важна для должника, что уступка прав требования по сделке делает последнюю, по сути, бессмысленной для должника. А п. 2 ст. 391 запрещает перевод долга без согласия кредитора во избежание перевода долга заведомо неплатежеспособному лицу или лицу, который не сможет произвести устраивающее кредитора исполнение.

Легко увидеть, что указанные ограничения обусловлены необходимостью защитить одну из сторон обязательства (должника или кредитора) от наиболее вопиющих случаев недобросовестного поведения другой стороны, направленного, в сущности, на уклонение от предоставления контрагенту встречного исполнения.

При этом более мягкие формы злоупотребления, например уступку прав требования по денежному обязательству вопреки договорному запрету, закон не запрещает, поскольку законодатель, видимо, считает ее менее опасной для должника (в силу п. 4 ст. 382 ГК РФ должник вправе претендовать в такой ситуации лишь на возмещение первоначальным кредитором убытков).

Однако в случае банкротства одной из сторон обязательства ситуация осложняется тем, что помимо интересов должника и кредитора необходимо учитывать интересы третьих лиц — конкурсных кредиторов несостоятельного лица.

В связи с этим законодательством о банкротстве и практикой его применения выработан ряд дополнительных ограничений на перемену лиц в обязательстве, направленных в первую очередь на защиту интересов конкурсных кредиторов несостоятельного лица (должника или кредитора).

1. Предпосылки для ограничения перехода прав и обязанностей в случае банкротства должника по обязательству

На первый взгляд может показаться, что нет никаких оснований для введения дополнительных ограничений на уступку прав в случае нахождения должника по обязательству в банкротстве, ведь другим его кредиторам должно быть все равно, кому именно будет произведено исполнение — старому или новому кредитору.

Однако это далеко не так. Дело в том, что российское законодательство о банкротстве напрямую не запрещает участие в деле о банкротстве так называемых дружественных кредиторов, аффилированных с должником и действующих исключительно в его интересах.

То есть при помощи таких дружественных кредиторов должник может получить возможность влиять на ход процедуры банкротства в ущерб интересам независимых кредиторов. К примеру, дружественный кредитор может утвердить кандидатуру временного управляющего, лояльного должнику, или содействовать утверждению мирового соглашения по делу о банкротстве на крайне невыгодных для независимых кредиторов условиях.

По этой причине в судебной практике сформировались некоторые ограничения на перемену кредитора в обязательстве для случаев, когда новым кредитором по обязательству становится учредитель или иное аффилированное с должником лицо. Прежде всего эти ограничения касаются случаев принудительного перевода прав по обязательству, когда третье лицо гасит за должника обязательство перед кредитором и тем самым, в силу ст. 313, 387 ГК РФ, переводит на себя права кредитора по обязательству.

Но такие ограничения, на наш взгляд, могут касаться и случаев, когда перевод прав переходит с использованием механизма цессии. Рассмотрим эти случаи подробнее.

2. Ограничения на переход прав требования в порядке ст. 313, 387 ГК РФ на стадии рассмотрения заявления о признании должника банкротом

В соответствии со ст. 41, 45 Федерального закона от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее — Закон о банкротстве) первый заявитель по делу о банкротстве предлагает суду кандидатуру временного управляющего, которую, как правило, и утверждают.

Соответственно, первый заявитель по делу о банкротстве получает возможность существенно повлиять на ход процедуры наблюдения, поскольку от выбранной им кандидатуры зависит, насколько лояльно временный управляющий будет действовать по отношению к должнику и его конкурсным кредиторам.

Поэтому нередки случаи, когда третье лицо, заинтересованное в получении влияния на ход процедуры (например, аффилированное с должником лицо или потенциальный кредитор должника), до введения наблюдения гасит долг перед первым заявителем по делу о банкротстве и в результате становится его процессуальным правопреемником, получая право выдвинуть свою кандидатуру временного управляющего.

Однако далеко не всегда суды признают переход права состоявшимся и отказывают в процессуальном правопреемстве со ссылкой на ст. 10 ГК РФ.

2.1. Суды не признают переход права требования состоявшимся, если новый кредитор погасил только основной долг должника, но не погасил неустойку, и расценивают подобные действия как злоупотребление правом, направленное на причинение вреда кредитору[1].

Дело в том, что задолженность по неустойке не дает кредитору права голосовать на собрании кредиторов и, как следствие, влиять на ход процедуры. То есть если новый кредитор в порядке ст. 313 ГК РФ погасит только основной долг, то старый кредитор, по-прежнему имея требования к должнику по неустойке (порой очень значительные), лишается возможности отстаивать свои интересы в деле о банкротстве.

По этой причине Верховный Суд (ВС) РФ сформировал позицию, которая защищает интересы кредитора и побуждает третьих лиц, желающих погасить требования за должника-банкрота, или договариваться с кредитором, или, если речь идет об исполнении ими обязательства за должника в порядке ст. 313 ГК РФ, гасить все требования в полном объеме[2].

Впоследствии эта позиция получила закрепление в п. 21 Постановления Пленума ВС РФ от 22.11.2016 N 54 "О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении".

2.2. Суды не признают переход права состоявшимся, если единственной целью третьего лица, исполнившего обязательства за должника перед заявителем по делу о банкротстве, является получение возможности влиять на ход процедуры[3].

Особое внимание в таких делах суды уделяют вопросу взаимоотношений между должником и лицом, претендующим на переход к нему прав заявителя по делу о банкротстве: аффилированность с должником и отсутствие внятного обоснования необходимости исполнения за должника обязательства перед заявителем по делу о банкротстве рассматриваются как признак злоупотребления правом и основание для признания перехода прав в порядке ст. 313, 387 ГК РФ несостоявшимся[4].

Таким образом, если гашение третьим лицом требований к должнику обусловлено исключительно стремлением получить необоснованный контроль за процедурой банкротства последнего (в том числе участвовать в выборе кандидатуры временного управляющего должника), суд не признает переход права состоявшимся со ссылкой на ст. 10 ГК РФ.

Однако нельзя не отметить, что в применении данного подхода суды делают одно важное исключение: они допускают правопреемство в случае, если требования связанного с должником лица гасит независимый кредитор, чтобы избежать выбора этим лицом временного управляющего должника.

В этом плане крайне интересно дело N А41-108121/2015, по итогам рассмотрения которого было вынесено Определение ВС РФ от 25.01.2017 N 305-ЭС16-15945. Фабула дела такова.

Бывшие работники должника (в том числе и его генеральный директор) обратились в суд с требованием о признании его банкротом.

Другой кредитор до рассмотрения этого заявления погасил требования истцов, в связи с чем суд первой инстанции, поддержанный апелляционным судом, оставил заявление без рассмотрения.

Суд округа данные определения отменил, ибо, по его мнению, кредитор погасил требования работников исключительно с целью получения контроля за процедурой банкротства, что свидетельствует о злоупотреблении им своим правом, установленным ст. 313 ГК РФ.

С такой позицией суда округа не согласился ВС РФ, отметивший, что говорить о злоупотреблении правом нельзя в случае, если (1) действия кредитора направлены исключительно на защиту его интересов и предотвращение участия должника и связанных с ним лиц в выборе кандидатуры временного управляющего, а (2) требования первоначального заявителя по делу о банкротстве погашены им полностью (т.е. погашены как основной долг, так и финансовые санкции).

Поскольку же в названном деле заявитель по делу о банкротстве взаимосвязан с должником, велик риск того, что будет утвержден временный управляющий, беспристрастность которого будет вызывать объективные сомнения. В связи с этим высший суд оценил поведение другого, независимого конкурсного кредитора как направленное исключительно на защиту его интересов как конкурсного кредитора должника и не содержащее признаков злоупотребления правом.

К аналогичным выводам ВС РФ пришел и в другом деле[5], сделав вывод, что погашение банком требований взаимосвязанного с должником заявителя по делу о банкротстве нельзя квалифицировать как злоупотребление правом, поскольку такое действие направлено на защиту интересов банка, имеющего значительные требования к должнику (на сумму более 1 млрд), и избежание утверждения по делу о банкротстве временного управляющего, лояльного должнику[6].

Дополнительно ВС РФ отметил, что принудительный выкуп прав требования не нарушает прав прежнего кредитора, поскольку он получает полное удовлетворение своих требований, а иного подлежащего защите интереса в участии в деле о банкротстве (в отличие от банка) у него нет.

Таким образом, по общему правилу, если лицо (в особенности аффилированное с должником) исполняет за должника обязательство перед заявителем по делу о банкротстве, чтобы перехватить контроль за процедурой банкротства и назначить лояльного должнику временного управляющего, суд признает переход прав требования в порядке ст. 313, 387 ГК РФ несостоявшимся. Однако если к механизму, предусмотренному ст. 313, прибегает независимый кредитор с целью предотвратить участие аффилированного кредитора в деле о банкротстве должника, то суд, напротив, признает правопреемство.

2.3. Суды не признают правопреемство состоявшимся в случае, если третье лицо погасило часть долга таким образом, чтобы непогашенная часть требований составила сумму меньшую, чем необходима для введения в отношении должника процедуры несостоятельности.

В результате этого кредитор лишается возможности признать должника банкротом, но сохраняет материально-правовой интерес в этом. Как результат в отсутствие иных заявителей по делу о банкротстве должник получает возможность не возвращать оставшийся долг кредитору, а в случае наличия иных заявлений права заявителя по делу о банкротстве переходят к другому лицу, нередко аффилированному с должником.

В таких случаях, поскольку подобное поведение третьего лица явно содержит признаки злоупотребления правом, суды либо рассматривают несколько "недопогашенных" требований совместно[7], либо не признают правопреемство по части долга состоявшимся и вводят наблюдение на основании такого требования[8].

3. Ограничения на переход прав требования в порядке ст. 313, 387 ГК РФ в ходе одной из процедур банкротства

Ряд ограничений на исполнение обязательств третьим лицом за должника устанавливает Закон о банкротстве.

В частности, ст. 113, 125 Закона предусматривают для процедур конкурсного производства и внешнего управления специальные правила погашения требований кредиторов учредителем должника или иными третьими лицами: требуется, во-первых, погашение требований всех конкурсных кредиторов должника и, во-вторых, обязательное участие в данной процедуре арбитражного суда, рассматривающего дело о банкротстве.

Это означает, что если третье лицо погасит требование только одного кредитора к должнику, находящемуся в процедуре конкурсного производства или внешнего управления, то переход права не состоится ввиду противоречия таких действий Закону о банкротстве[9].

Стоит, однако, отметить, что для процедуры наблюдения Закон о банкротстве специальных правил для гашения третьим лицом требований всех кредиторов не устанавливает, ограничиваясь установлением специального порядка для удовлетворения требования по обязательным платежам.

Означает ли это, что требования к должнику, находящемуся в процедуре наблюдения, могут быть погашены в порядке ст. 313 ГК РФ и переход права будет признан судом состоявшимся? Или же третье лицо вообще не имеет права гасить требования конкурсных кредиторов в процедуре наблюдения, а может сделать это только в конкурсном производстве или внешнем управлении?

Практика ВС РФ отдает предпочтение второму подходу. Так, на недопустимость гашения требований перед отдельным кредитором после введения в отношении должника первой процедуры банкротства прямо указано в п. 28 Обзора судебной практики по вопросам, связанным с участием уполномоченных органов в делах о банкротстве и применяемых в этих делах процедурах банкротства (утв. Президиумом ВС РФ 20.12.2016; далее — Обзор).

Суды восприняли эту позицию и со ссылкой на указанный пункт Обзора признают переход права несостоявшимся и отказывают в правопреемстве лицу, погасившему требования одного из кредиторов в порядке ст. 313 ГК РФ после введения в отношении должника процедуры наблюдения[10].

Нужно сказать, что в обоснование своей позиции ВС РФ не приводит каких-либо политико-правовых аргументов, ограничиваясь ссылкой на нормы Закона о банкротстве, поэтому несколько непонятно, почему ВС РФ ограничивает возможность перемены лиц в обязательстве в этой ситуации.

Разумным объяснением этой позиции представляется стремление ВС РФ не допустить получения аффилированными с должником лицами контроля за процедурой банкротства вопреки воле кредиторов, ведь именно аффилированные лица наиболее заинтересованы в гашении требований к должнику в порядке ст. 313 ГК РФ.

То есть, формулируя такие разъяснения, ВС РФ как бы дает сигнал учредителю и аффилированным лицам должника, что если уж они намерены выполнить обязательства за должника, то сделать это необходимо по отношению ко всем конкурсным кредиторам, а не только в части, необходимой для получения контроля над процедурой.

4. Ограничения на переход прав требования по договору цессии (уступки права)

Описанные в разделах 2 и 3 настоящей статьи ограничения на переход прав требования к несостоятельному должнику касаются случаев внедоговорного погашения третьим лицом обязательств за должника в порядке ст. 313, 387 ГК РФ.

Возникает вопрос: действуют ли аналогичные ограничения в случае уступки прав требования по договору цессии (уступки права)?

При решении данного вопроса необходимо учитывать те политико-правовые мотивы, которые повлияли на ВС РФ, сформировавший соответствующие подходы в своей практике. Так, ограничивая возможность принудительного выкупа прав требования на стадии рассмотрения заявления о признании должника банкротом, суд преследовал цель защитить интересы первоначального кредитора на случай неполного гашения его требований или попытки перехвата аффилированным лицом контроля за процедурой в ущерб первоначальному кредитору.

То есть если первоначальный кредитор, защита интересов которого поставлена судом во главу угла, добровольно уступает права требования иному лицу, то у суда нет оснований вмешиваться в их правоотношения.

Сложнее ситуация обстоит с уступкой прав требования кредиторов уже после введения в отношении должника одной из процедур банкротства.

Дело в том, что, в отличие от случаев принудительного выкупа прав требования на стадии рассмотрения заявления о признании должника банкротом, ограничения на выкуп прав требования в процедуре наблюдения и последующих процедурах (см. раздел 3 настоящей статьи) обусловлены необходимостью защитить интересы не кредитора по уступаемому праву требования, а других конкурсных кредиторов должника.

Возникает вопрос: а нарушает ли уступка прав требования от одного кредитора другому права других конкурсных кредиторов несостоятельного должника? Для ответа на этот вопрос нужно понять, что вообще может нарушать права конкурсных кредиторов.

В качестве таких обстоятельств можно рассматривать:

1) уменьшение доли кредитора в конкурсной массе должника;

2) уменьшение размера конкурсной массы должника;

3) лишение кредитора возможности участвовать/влиять на ход процедуры банкротства.

Очевидно, переход прав требования от одного кредитора к другому на размер конкурсной массы и долю других кредиторов в ней не повлияет — хотя бы потому, что в силу ст. 384 ГК РФ нельзя уступить больше прав, чем уже имеешь.

Видимо, именно в связи с этим в п. 28 Обзора прямо оговорено, что он не касается случаев перехода прав требования по договору цессии.

Тогда можно сделать вывод, что по общему правилу кредитор может в любой момент уступить свое право требования к несостоятельному должнику любому лицу.

Однако ответ будет не столь однозначным в части исследования вопроса о том, сказывается ли уступка права другому кредитору на возможности иных кредиторов влиять на ход процедуры банкротства.

Права требования может приобрести аффилированный с должником кредитор, а значит, в деле о банкротстве появится лицо, интересы которого совпадают с интересами должника и диаметрально противоположны интересам остальных конкурсных кредиторов. При этом, если аффилированному кредитору таким путем удастся заполучить большинство голосов на собрании кредиторов, он сможет контролировать процедуру банкротства исключительно в интересах должника и в ущерб интересам независимых кредиторов.

Например, аффилированные кредиторы назначат конкурсного управляющего, который не будет оспаривать подозрительные сделки должника, привлекать контролирующее лицо к субсидиарной ответственности и станет всячески препятствовать независимым кредиторам сделать это самостоятельно. Больше того, аффилированные кредиторы получают возможность утвердить мировое соглашение по делу о банкротстве на явно невыгодных для независимых кредиторов условиях (например, о прощении 99% долга или отсрочке его выплаты на 20 лет и т.д.).

Таким образом, уступка права по договору цессии может нарушить права конкурсных кредиторов должника, если право требования уступлено аффилированному с должником кредитору.

Но может ли суд признать правопреемство по договору цессии несостоявшимся по мотиву ее направленности на получение дружественным должнику кредитором необоснованного контроля за процедурой банкротства и причинение вреда независимым кредиторам должника?

В этом плане крайне интересно дело N А60-54689/2016[11]. Фабула дела такова.

Между должником и первоначальным кредитором был заключен договор субподряда. Первоначальный кредитор выполнил по нему работы, которые должник не оплатил.

В преддверии банкротства должника первоначальный кредитор уступил права требования лицу, аффилированному с должником (новый кредитор), которое в процедуре наблюдения обратилось с заявлением о включении его требований в реестр кредиторов должника.

Однако суд первой инстанции, поддержанный судами апелляционной и кассационной инстанций, во включении требований отказал.

Суд посчитал, что в отсутствие внятного экономического обоснования приобретение этих требований аффилированным с должником лицом может преследовать лишь одну цель — получения должником контроля за собственной процедурой банкротства и ущемления прав его независимых кредиторов. По этой причине суд посчитал договор цессии недействительной сделкой, совершенной со злоупотреблением правом (ст. 10 ГК РФ) исключительно в ущерб интересам остальных (независимых кредиторов должника).

В качестве дополнительного довода в пользу недобросовестности нового кредитора суд указал на его уклонение от раскрытия сведений об источнике средств на выкуп требований к должнику.

Видимо, суд посчитал, что с учетом аффилированности должника и нового кредитора выкуп долга мог производиться и за счет средств, полученных от самого должника, т.е. имело место скрытое преимущественное удовлетворение требований одного из кредиторов. При этом бремя опровержения данного довода путем раскрытия сведений об источнике средств лежит именно на должнике и новом, аффилированном с ним кредиторе.

Следовательно, при уступке кредитором по договору цессии требования к несостоятельному должнику в пользу лица, аффилированного с должником, суд может не признать переход права состоявшимся, если целью такой уступки является получение аффилированным кредитором возможности влиять на ход процедуры банкротства в ущерб интересам независимых кредиторов.

К аналогичным выводам пришел суд и в деле N А40-186754/15[12], посчитав, что выкуп аффилированным лицом прав требования к должнику в отсутствие какого-либо экономического обоснования и выгоды для цессионария говорит о направленности сделки исключительно на получение необоснованного контроля над процедурой банкротства. Как следствие, такая сделка является недействительной в силу ст. 10, 170 ГК РФ.

Впрочем, нельзя не отметить, что есть и судебные акты, в которых суды признают переход права состоявшимся вопреки доводам других кредиторов об аффилированности цессионария с должником[13]. Однако позиция судов в данных судебных актах, в отличие от вышеприведенных судебных актов АС Уральского и Московского округов, представляется недостаточно аргументированной и почти всегда сводится к констатации недоказанности причинения вреда кредиторам.

Таким образом, в судебной практике пока не сформировалось единообразного подхода к решению данной проблемы: одни суды считают допустимой уступку права требования аффилированному кредитору, даже если он получает возможность влиять на ход процедуры банкротства, а другие, напротив, считают это недопустимым и не признают правопреемства со ссылкой на ст. 10 ГК РФ.

Рекомендуется Вам: