ЮрФак: изучение права онлайн

Возникновение новых объектов правовой защиты в условиях цифровой экономики

Автор: Кирсанова Е.Е.

Цифровые технологии в современном мире развиваются настолько быстро, что многие сферы общественной жизни не в состоянии быстро адаптироваться к изменяющимся условиям. В то же время следует отметить, что право, являясь в соответствии с философией марксизма надстройкой к существующему базису экономических отношений, представляет собой инструмент упорядочения возникающих отношений. И поскольку структура предпринимательской деятельности движется в сторону цифровой среды, право также нуждается в развитии в направлении веб-сферы.

Стоит отметить, что речь идет не об изменении конкретных институтов или внесении корректив в нормативные правовые акты. Вопрос модернизации законодательства является более глобальным и заключается в следующем: могут ли существующие правовые институты удовлетворять запросам времени или же необходимо изменение на институциональном уровне?

В теории права выделяется такая категория, как "объект правоотношения", которая заслуживает рассмотрения как при выделении отрасли права, так и при разборе конкретного индивидуального акта. Вопрос, рассматриваемый в настоящей статье, заключается в определении, подразумевает ли цифровая экономика возникновение в рамках сферы интеллектуальной собственности новых объектов правоотношений, подлежащих защите.

Под объектом правоотношения обычно понимаются цель общественного отношения, а также поведение субъекта или те овеществленные результаты, которые предполагаются к возникновению в результате правоотношения. В рамках права интеллектуальной собственности под объектом понимается такой результат интеллектуальной деятельности, который при этом зафиксирован в качестве охраняемого законом.

В российской правовой системе к таковым относятся результаты интеллектуальной деятельности, а также средства индивидуализации, установленные ст. 1225 Гражданского кодекса[1]. Статья 128 устанавливает перечень объектов гражданских прав, информация к которым не отнесена.

Однако на протяжении длительного периода времени неоднократно поднимался вопрос о включении информации[2] в ряд объектов гражданских прав в целом и интеллектуальной собственности в частности. Стоит отметить, что существующее законодательство о защите информации[3] регламентирует вопросы распространения и защиты информации, а также применения информационных технологий. При этом в ст. 5 указанного Закона информация называется объектом гражданско-правовых отношений. Таким образом, возникает вопрос: можно ли считать информацию объектом гражданских правоотношений?

В соответствии с гражданским законодательством нормы федеральных законов не должны противоречить Гражданскому кодексу, в связи с чем информация как непоименованный в ст. 128 объект гражданских прав таковым признаваться на данный момент не может. Соответственно, информация может являться объектом гражданско-правовых отношений только в качестве составной части объекта, подлежащего гражданско-правовой защите, не становясь при этом самостоятельным элементом правовой системы[4]. Так, вопросы распространения информации могут подниматься в случае распространения недостоверных сведений по делам о защите деловой репутации, разглашения конфиденциальной информации в ключе причинения убытков в рамках гражданско-правовых отношений, а также при защите иной охраняемой законом тайны или сведений, не подлежащих огласке.

Обращаясь к законодательству и судебной практике, можно также сделать вывод о том, что само понимание информации трактуется по-разному в зависимости от целей, для которых данное понятие используется.

Если продолжить тему защиты чести и достоинства граждан и деловой репутации юридических лиц, стоит отметить, что информация понимается как синоним понятия "сведения", при этом интересным является момент разделения сведений и идей, определяемых в качестве элементов права на выражение мнения: "Это право включает свободу придерживаться своего мнения, получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ[5]. При этом установлен запрет распространения сведений, не соответствующих действительности.

Статья 65.2 Гражданского кодекса[6] устанавливает право участников корпораций получать информацию о деятельности корпорации и знакомиться с ее бухгалтерской и иной документацией. Если обратиться к специальной норме — ст. 91 Федерального закона "Об акционерных обществах"[7], можно предположить, что под информацией понимаются документы, отчеты, а также сведения, составляющие содержание совершенных или планируемых к заключению сделок.

Кроме того, термин "информация" может применяться также для обозначения цифровых данных, а также элементов баз данных, подлежащих защите (причем как с точки зрения утечки и декодирования информации, так и с точки зрения несанкционированного внесения изменений, а также уничтожения), что находит отражение в материалах судебной практики.

Так, в Постановлении Суда по интеллектуальным правам от 1 декабря 2017 г. N С01-939/2017 по делу N А32-1227/2017[8] термин "информация" был употреблен в следующих значениях:

— компьютерная информация и базы данных как составные элементы программного продукта, ограждаемые от несанкционированного доступа путем использования ключа аппаратной защиты;

— носитель информации как объект, позволяющий получать доступ к цифровым данным;

— сведения процессуального характера, информирующие стороны о дате и времени проведения судебного заседания, размещаемые в сети Интернет на официальной странице суда.

В Постановлении Девятого арбитражного апелляционного суда от 25 декабря 2017 г. N 09АП-57711/2017-ГК по делу N А40-69586/17[9]:

— цифровые данные, а также средства защиты информации как механизмы обеспечения ограничения несанкционированного доступа к данным.

Информацией также может быть признан объем данных, направляемый посредством электронной почты, что позволяет правоприменителю считать лицо, оказывающее услуги по предоставлению сервисов обмена электронными сообщениями, ответственным за осуществление мер по защите информации от несанкционированного доступа третьих лиц[10].

Стоит также отметить, что при разглашении информации в рамках соглашений о неразглашении в трудовых спорах или предпринимательских отношениях сложно говорить именно о защите информации как объекта права, речь идет скорее о компенсационной выплате, возмещающей причиненный лицу ущерб, связанный с таковым разглашением.

Интересным является тот факт, что ст. 128 Гражданского кодекса в редакции от 30 ноября 1994 г. информация признавалась самостоятельным объектом гражданских прав[11], однако в связи с введением в силу части 4 информация была исключена из указанной статьи, что подчеркивает дискуссионный характер отношений.

Е.Н. Насонова в своей работе подчеркивает правовое значение выделения информации в качестве самостоятельного объекта гражданских правоотношений, обосновывая необходимость выделения развитием общества и превращением информации в механизм влияния на имущественные отношения, существующие в обществе[12].

По мнению Е.А. Суханова, любая информация не может быть признана в качестве самостоятельного объекта, поскольку информация сама по себе представляет абстрактное понятие и может подлежать защите только в случае ее охраноспособности, т.е. возможности быть объектом имущественных отношений[13].

С вышеописанным мнением сложно не согласиться, в связи с чем появляется вопрос: какую информацию можно признавать объектом гражданских прав? Что должно являться ключевым показателем выделения информации в категорию самостоятельных объектов? Может ли стать таковым соблюдение конкретной формы выражения или закрепления информации?

В.А. Дозорцев определял под информацией любые сведения, передаваемые любым образом. То есть к ней можно отнести не только информацию, имеющую самостоятельное коммерческое значение, но и представляющую собой предпосылки возможности ее практического использования. Можно предположить, что таковая информация очень близка по содержанию к ноу-хау, однако это лишь один из возможных способов использования информации: здесь объектом защиты становится не информация, а, как и в случае с конфиденциальной информацией, положение стороны, владевшей таковой информацией[14].

Стоит отметить, что при использовании ноу-хау существенным является именно факт отношений — производственных, которые выстраиваются на основе ноу-хау, т.е. коммерческую ценность здесь, по сути, имеет сам процесс, а не предоставляемая информация.

В то же время при разговоре о выделении информации как объекта гражданских правоотношений стоит говорить о том, что ценность представляет собой именно сама информация как таковая, вне зависимости от ее практического применения[15].

Проанализировав законодательство зарубежных стран, можно прийти к выводу о том, что вопрос признания информации в качестве объекта правоотношений не решен однозначно. Так, законодательство Соединенных Штатов Америки рассматривает информацию в качестве объекта защиты в рамках информации, устанавливающей личность (защита персональных данных, а также данных о сетевой активности лиц), в рамках исключительных прав, а также иной конфиденциальной информации, составляющей охраняемую законом тайну[16].

Стоит отметить, что понятие информации сейчас не исчерпывается предложенными к охране гражданским законодательством объектами. Так, появляется ряд вопросов о возникающих новых объектах и их статусе. Что может подразумеваться под информацией в случае определения ее как самостоятельного объекта гражданских прав?

Предположительно информации как объекту гражданских прав должны быть присущи такие качества, как возможность объективизации любым возможным способом, коммерческая ценность сведений как таковых (из чего также вытекает конфиденциальный характер, поскольку общедоступные сведения не содержат в себе экономического интереса, за исключением случаев неправомерного ограничения доступа к ним). При этом когда говорят об объективизации, имеют в виду не отражение информации в виде конкретного результата интеллектуальной деятельности, а возможность извлечения информации из сознания обладателя любым возможным способом. Так, спорной является возможность говорить о защите информации, являющейся идеей, остающейся в рамках мыслительного процесса субъекта познания.

Выделяя информацию в качестве объекта гражданских прав, хочется развить идею о том, что не любой информационный массив может быть признан таковым. Информация, не имеющая коммерческой ценности, возможности к объективизации, представляющая собой охраняемую законом тайну и в связи с этим изъятая из оборота, не может расцениваться в качестве объекта гражданских прав.

Стоит отметить, что вопрос признания информации в качестве нового объекта гражданских правоотношений не является единственным, возникающим в связи с переходом к цифровой экономике.

Так, одним из объектов, которые требуют дополнительного внимания, можно считать нейросетевое программное обеспечение, также называющееся "самообучаемым", "искусственным интеллектом". Выделяемые на сегодняшний день проблемы развития систем искусственного интеллекта носят скорее этический характер, с точки зрения права основным обсуждаемым вопросом становится использование искусственного интеллекта вне рамок правового поля. Так, например, обсуждаются вопросы применения таких систем для упрощения совершения противоправных действий.

Однако уделяется недостаточно внимания определению правового статуса этого феномена. Может ли нейросетевое программное обеспечение по прошествии времени считаться объектом права, если фактически существующие на момент исследования возможности программы в разы превышают заложенные первоначально в момент создания; что должно признаваться охраняемым объектом — первоначально созданный алгоритм, позволяющий производить "самообучение", или же итоговая программа, имеющая реальную ценность ввиду произошедшего процесса?

Можно выделить три существующих на сегодняшний день подхода к определению правового статуса самообучающегося программного обеспечения, проведя следующую условную классификацию:

— формально-юридический подход, заключающийся в том, что в соответствии с действующим законодательством субъектом права может являться только юридическое или физическое лицо. Соответственно, самообучающаяся программа будет являться объектом права, автором будет признано лицо, создавшее первичную программу;

— технологический подход, заключающийся в создании так называемого электронного лица[17], которое будет наделено ограниченной правосубъектностью, в связи с чем в определенный момент осуществляется переход объекта права в статус субъекта, что вызывает ряд вопросов не только в определении статуса, но и в части стоимости объекта, правомерности реализации итогового продукта, а также последующей солидарной ответственности автора и "электронного лица" в случае нарушения прав третьих лиц;

— распространение концепции "плода", относящейся к теории имущественных правоотношений[18]. В данном случае применимо правило о "вещах, создаваемых вещью", однако существует проблема невозможности применения норм вещного права к правоотношениям по поводу создания и использования результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации по аналогии, что делает данную концепцию неприменимой при отсутствии адаптации норм гражданского законодательства.

Таким образом, вопрос о статусе самообучающегося программного обеспечения также является открытым, во многом по причине неразрешенности вопроса о статусе информации. Можно ли считать данные, являющиеся производными от первичных и полученные путем обработки их по заданному алгоритму, информацией? И каков статус создаваемого информационного массива? Можно ли признать его частью единой программы — по аналогии с элементами баз данных либо стоит разделять первично созданную программу и произведенный ею впоследствии объем знаний в качестве двух относительно самостоятельных объектов? Законодательство и практика пока не выработали ответов на эти вопросы.

Проанализировав вышеописанные ситуации, можно предположить, что действующее законодательство не в полной мере отвечает запросам времени в части определения субъектно-объектного состава отношений, а именно в признании информации объектом гражданских прав, определении правового статуса искусственного интеллекта. Стоит говорить о назревшей необходимости реформирования гражданского законодательства, законодательства об информации, а также решить концептуальный вопрос о правовом статусе саморазвивающихся программ.

Литература

1. Вайпан В.А. Основы правового регулирования цифровой экономики / В.А. Вайпан // Право и экономика. 2017. N 11. С. 5 — 18.

2. Гурко А. Искусственный интеллект и авторское право: взгляд в будущее / А. Гурко // ИС. Авторское право и смежные права. 2017. N 12. С. 7 — 18.

3. Инюшкин А.А. Информация в системе объектов гражданских прав и ее взаимосвязь с интеллектуальной собственностью на примере баз данных / А.А. Инюшкин // Информационное право. 2016. N 4. С. 4 — 7.

4. Кириченко О.В. Информация как объект гражданских правоотношений / О.В. Кириченко // Современное право. 2014. N 9. С. 77 — 81.

5. Малинин В.Б. Правовое регулирование информации / В.Б. Малинин // Ленинградский юридический журнал. 2015. N 3. С. 120 — 129.

6. Насонова Е.Н. Информация как объект гражданского права: Дис. … канд. юрид. наук / Е.Н. Насонова. М., 2002. 185 с.

7. Печерская Л. Учет по лицензионным (сублицензионным) договорам. Спорные вопросы бухгалтерского и налогового учета / Л. Печерская // Финансовая газета. 2016. N 47. С. 10.

8. Рыжов Р.С. Правовое регулирование отношений, связанных с информационными технологиями и защитой информации / Р.С. Рыжов // Административное и муниципальное право. 2011. N 9. С. 64 — 68.

9. Федосеева Н.Н. Термин "информация" в современной науке и законодательстве / Н.Н. Федосеева // Юридическое образование и наука. 2008. N 1. С. 32 — 36.

 


[1] Печерская Л. Учет по лицензионным (сублицензионным) договорам. Спорные вопросы бухгалтерского и налогового учета // Финансовая газета. 2016. N 47. С. 10.

[2] Вайпан В.А. Основы правового регулирования цифровой экономики // Право и экономика. 2017. N 11. С. 5 — 18.

[3] Федеральный закон от 27 июля 2006 г. N 149-ФЗ "Об информации, информационных технологиях и о защите информации" // СЗ РФ. 2006. N 31 (часть I). Ст. 3448.

[4] Инюшкин А.А. Информация в системе объектов гражданских прав и ее взаимосвязь с интеллектуальной собственностью на примере баз данных // Информационное право. 2016. N 4. С. 4 — 7.

[5] Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24 февраля 2005 г. N 3 "О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц" // СПС "КонсультантПлюс".

[6] Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30 ноября 1994 г. N 51-ФЗ // СЗ РФ. 1994. N 32. Ст. 3301.

[7] Федеральный закон от 26 декабря 1995 г. N 208-ФЗ "Об акционерных обществах" // СПС "КонсультантПлюс".

[8] Постановление Суда по интеллектуальным правам от 1 декабря 2017 г. N С01-939/2017 по делу N А32-1227/2017 // СПС "КонсультантПлюс".

[9] Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 25 декабря 2017 г. N 09АП-57711/ 2017-ГК по делу N А40-69586/17 // СПС "КонсультантПлюс".

[10] Обзор практики Конституционного Суда Российской Федерации за 2017 год // СПС "КонсультантПлюс".

[11] Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30 ноября 1994 г. N 51-ФЗ // СЗ РФ. 1994. N 32. Ст. 3301.

[12] Насонова Е.Н. Информация как объект гражданского права: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2002. 185 с.

[13] Перспективы развития гражданского законодательства в России: планы и современные реалии: Интервью с Е.А. Сухановым // СПС "КонсультантПлюс".

[14] Кириченко О.В. Информация как объект гражданских правоотношений / О.В. Кириченко // Современное право. 2014. N 9. С. 77 — 81.

[15] Там же.

[16] Digital Rights Millennium Act. URL: https://www.copyright.gov/legislation/dmca.pdf.

[17] URL: https://www.rbc.ru/technology_and_media/22/06/2016/576a725e9a7947a5f464296b.

[18] Гурко А. Искусственный интеллект и авторское право: взгляд в будущее // ИС. Авторское право и смежные права. 2017. N 12. С. 7 — 18.


Рекомендуется Вам: