Историко-правовой обзор мер противодействия коррупции

Автор: Патов Н.А.

Вопросы борьбы либо противодействия корыстным преступлениям, особенно коррупционной направленности, с годами не утратили своей остроты и актуальности, постоянно находятся в поле зрения многих ученых, и не только правоведов. В современной юридической литературе признается, что сейчас коррупция проникает во все сферы жизнедеятельности государства и общества, приобретает черты организованности. Коррупция становится не только разновидностью преступности, но и способствует тесному сращиванию криминальных структур с исполнительной, законодательной и судебной властью, проникновению организованной преступности в различные сферы общественной и государственной жизни. Не испытывая должного противодействия, она стремительно набирает силу и превращается в самостоятельный и весьма значимый социальный и политический фактор, разрушительно влияющий на дальнейшее развитие любого государства. Причины появления и дальнейшей трансформации коррупции в различных странах, как правило, общие, хотя имеют свои национальные особенности в зависимости от конкретной исторической эпохи и фаз социально-экономического развития того или иного государства.

Проведенные к настоящему времени исследования социологов показывают, что в своем большинстве население нашей страны не испытывает особого доверия к государственным органам и склонно считать государственных служащих коррумпированными. К тому существуют причины объективного и субъективного характера. Именно под влиянием коррупции формировались такие негативные качества общественного правосознания, как неверие в справедливость, правовой нигилизм, возрастание недоверия к органам государственной власти, особенно к правоохранительным органам и судам.

Отношение общества, государства, конкретной личности к преступлениям коррупционной направленности также не было одинаковым в разные эпохи. На обещаниях искоренить это зло в различные исторические эпохи даже делались отдельные политические карьеры. Зачастую обещание искоренить коррупцию превращалось в основной или единственный содержательный пункт политической программы того или иного политического деятеля или партии. До сих пор раздаются вполне популистские призывы уничтожать коррупцию путем применения к взяточникам самых жестких мер уголовного наказания, вплоть до смертной казни.

В то же время растет число сторонников гуманизации уголовного закона, в том числе в отношении коррупционеров. Основное внимание они предлагают сосредоточить не на уголовно-правовых, а на иных мерах, способствующих искоренению негативных социальных явлений в обществе. По их мнению, перед зрелым обществом и ответственной государственной властью в первую очередь должна стоять задача искоренения порочного социального явления, а не убийство повинных или обвиненных в том или ином пороке людей.

Для правильной оценки каждой из этих позиций требуется историко-правовой экскурс в прошлое, позволяющий всесторонне рассмотреть такое негативное явление, как коррупция, и проанализировать эффективность применяемых мер по борьбе с ней. При этом важно правильно определиться с тем предметом, который предстоит исследовать. Ведь не вызывает возражений тезис о том, что коррупция — явление древнее и издавна воспринималось как нарушение закона, имеет многовековую историю и присуще всем государствам. Сущность коррупции, взяточничества, мздоимства, лихоимства заключается в использовании должностным лицом своего служебного положения в целях личного обогащения.

В зарубежных странах и в России сейчас уже практически нет расхождений в негативном восприятии и юридической оценке коррупционного поведения государственных служащих. Оно включает в себя весь комплекс злоупотреблений: в личных целях, целях третьих лиц или групп должностных лиц государственных органов; может фиксироваться при нарушении административного, финансового, трудового, гражданского законодательства.

Дошедшие до нас памятники истории указывают на то, что первоначально отношение общества и государств к коррупционным проявлениям было нетерпимым, а лица, уличенные в совершении этих преступлений, особенно занимавшие судейские должности, наказывались жестко. Так, еще в Ветхом Завете законодательство пророка Моисея предусматривало ответственность за принятие судьями взятки. "Отец истории", древнегреческий писатель Геродот (V в. до н. э.), рассказывал, как царь древней Персии Камбиз повелел содрать с одного продажного судьи кожу и покрыть ею судейское кресло, дабы уменьшить соблазн взятки для тех, кто займет это кресло после казненного. Другой персидский царь, Дарий, распинал взяточников[1].

Древнегреческий философ Платон, для которого взяточничество было прежде всего нравственной проблемой, угрожающей мировой гармонии, в своем знаменитом сочинении "Законы" (Кн. XII. 955d) писал: "Тот, кто служит своей родине, не должен принимать за свою службу дары. Здесь не может быть никаких предлогов, никаких, даже всеми одобряемых, причин и разговоров, будто во имя хорошей цели можно принимать дары, а во имя плохой — нет. Ведь в этом трудно разобраться и, даже разобравшись, нелегко с собой совладать. Всего вернее слушаться закона, повиноваться ему и не оказывать никаких услуг за дары. Ослушник подвергается смертной казни, лишь только он будет изобличен на суде"[2]. Его ученик, философ и мыслитель Аристотель, борьбу с коррупцией рассматривал как основу обеспечения государственной стабильности, утверждая при этом, что один человек не должен занимать в государстве одновременно несколько должностей.

Древнейшие римские законы также поначалу за принятые судьей взятки устанавливали смертную казнь. Но со временем законодательство римлян вплоть до развала Римской империи стало терпимее относиться к коррупционным проявлениям. Мздоимство первоначально наказывалось лишь штрафом, вчетверо или втрое превышавшим сумму взятки. При этом выплачивать этот штраф взяточник должен был в пользу того, у кого взятку брал. В конце концов, древнеримским чиновникам законодательно было позволено брать небольшие подарки, стоимость которых за год не превышала определенной суммы. Все эти меры и безнаказанность способствовали лишь распространению подобных преступлений.

На рубеже XIII — XIV в. уже нашей эры великий итальянский поэт Данте Алигьери отразил реально существующее мнение общества о мздоимстве, поместив взяточников в пятый ров восьмого круга ада. Там встретился поэту-духовидцу мучимый бесами наваррец Чамполо:

"Я был наваррец. Матерью моей

Я отдан был вельможе в услуженье…

Меня приблизил добрый мой король,

Тебальд; я взятки брал, достигнув власти,

И вот плачусь, окунут в эту смоль"[3].

В XVIII в. законодательные новеллы римлян вызвали горячий протест у философа-просвещенца барона Шарля-Луи де Секонда, графа де Монтескье (1689 — 1755), писавшего в своем "Духе законов": "Дурен был тот римский закон, которым позволялось чиновникам брать небольшие подарки, лишь бы только не превышали они ста монет в круглый год"[4]. Стоит ли при этом удивляться, что в Древнем Риме взятки были столь распространены и разнообразны. Многие страны унаследовали от этого великого государства даже слово "коррупция", которое в переводе с латинского языка означает и подкуп, и порчу, и погибель, и разврат, и совращение, и упадок.

Кроме того, философами того времени отмечалось, что во всех деспотических землях существовал обычай не ходить без подарков ни к кому, кто только выше его, даже к государю. В республике же подарки должностным лицам признавались вещью гнусной, поскольку добродетель не имела в них нужды. Утверждалось, что при монархии честь побуждает сильнее подарков. В то же время в деспотичной стране, где не в чести ни честь, ни добродетель, можно надеяться только на получение выгод для жизни. Тем самым даже философами подчеркивалась взаимообусловленность взяточничества и формы государственного устройства.

Аналогичные процессы с преступлениями коррупционной направленности и отношением общества к ним наблюдались и на территории нашего государства, но имели свои определенные национальные особенности. На Руси сведения о том, что можно было бы назвать коррупцией, встречаются в XIV в., но в совершенно неожиданной, церковной области. Скажем, в 1379 г. великий московский князь Дмитрий Иванович, будущий Донской, не желая принимать проживавшего в Литве митрополита всея Руси Киприана, отправил к константинопольскому патриарху для рукоположения в митрополиты своего духовника архимандрита Михаила-Митяя в компании еще трех архимандритов. У столицы Византийской империи Михаил-Митяй неожиданно умер. Но сопровождавшие его лица избрали из своего числа нового претендента, архимандрита Пимена. В незаполненные княжеские грамоты, адресованные византийскому императору и константинопольскому патриарху, вписали имя Пимена и заняли здесь же, в Константинополе, под мнимые гарантии великого московского князя огромные суммы денег. Нужные люди получили, как аккуратно говорят историки, "подарки", и Пимена возвели в сан митрополита Киевского и всея Руси[5].

В литературе отмечалось, что лица, возводимые в сан епископа, должны были платить митрополиту Киевскому и всея Руси так называемую ставленническую пошлину. Подобную же пошлину сами епископы получали от поставляемых ими священников и диаконов. То, что за назначение епископом платили очень много, можно понять из суммы, предложенной все тому же митрополиту всея Руси Киприану неким епископом Иоанном из Луцка, который за возведение его на митрополию Галичскую предлагал 300 русских гривен (т.е. серебряных слитков) и 30 коней (каждый из которых стоил совсем немало)[6].

Борьба с преступлениями коррупционной направленности на Руси в основном была локальной, эпизодической. Зачастую она носила двойственный характер: с одной стороны, власть стремилась ограничить незаконное обогащение чиновников, вводила законодательные меры борьбы с проявлениями коррупции, с другой — на протяжении длительного времени в древней и средневековой Руси существовал институт "кормления". Подходы к назначению виновным мер наказания также периодически изменялись неоднократно.

Сам термин, обозначающий взятку, побор, обещанную за что-то плату — "посул" (от слов "посулить", "обещать"), а также слово "посульник" (взяточник) появились в русских письменных памятниках в начале XV в. Но здесь есть своя тонкость. Во исполнение того принципа, что всякий должен кормиться от дела рук своих, судьи получали плату за свое служение. В Древней Руси существовали твердые расценки для оплаты судебных услуг — так называемые "уроки". А вот "посул" первоначально понимался как гонорар за особое внимание судьи к рассматриваемому им делу. Но и эта дополнительная плата была, конечно, аморальным явлением. Недаром уже в 1413 г. святой преподобный Кирилл Белозерский призывал, чтобы "судьи… посулов не имали, довольны бы были уроки своими"[7].

Интересно, что, судя по письменным памятникам, посулы вначале были проблемой не авторитарной Москвы, а демократического вечевого Новгорода. Посулы в Новгороде могли брать князь, посадник, докладщик, воевода. При этом Новгородская летопись в записи от 1447 г. определенно противопоставляет интересы городского общества и взяточников: "Тогда бе весь град в сетовании мнозе, а голодники и ябедники и посулники радовахуся"[8].

Историки права полагают, что как взятки во многом появились на Руси в подражание византийским обычаям, так и первые законодательные акты против взяточников также были почерпнуты из византийского права, но имели свои определенные национальные особенности. В частности, Судебник великого московского князя Ивана III (1497) в первом же своем параграфе запрещает судьям брать посулы (взятки). Предпоследний, 67-й параграф Судебника 1497 г. был озаглавлен "О посулах и о послушестве"[9].

Судебник царя Ивана IV Грозного (1550) помимо предостережения судейских от принятия посулов демонстрировал дифференцированный подход к наказаниям за взятки. Например, если боярин, исполняющий обязанности судьи, был уличен в принятии посула, то с такого взяточника взыскивались в пользу казны все официальные расходы по процессу в тройном размере, а сверх того — пеня по усмотрению государя. Если же судейский чиновник, дьяк, без ведома судьи-боярина за взятку оформлял протокол суда не так, как на самом деле шло разбирательство, то подлежал за это тюремному заключению. Если это делал подьячий (чиновник низшего по отношению к дьяку разряда) без ведома дьяка, то подлежал так называемой торговой казни, т.е. публичному битью кнутом[10].

Соборное уложение царя Алексея Михайловича (1649) видело проблему посула уже не только в судебной области, но и при призыве служилых на государеву службу. В частности, оно предписывало боярам и воеводам "без Государева указу ратных людей с Государевы службы не роспущати, и посулов и поминков (угощений) не имати (не брать)". Ослушникам этого запрета закон предписывал "чинити жестокое наказание, что Государь укажет". Если же более мелкий воинский начальник (сотенный голова) отпускал самовольно со службы кого-то из своих подчиненных, то нарушителя следовало "бити батоги, да вкинути в тюрьму, чтобы на то смотря иным сотенным головам не повадно было так делати"[11].

Что же касается судейской области, то здесь относительно посулов Соборное уложение придерживалось того же дифференцированного подхода, который нашел себе место еще в Судебнике 1550 г. Так, судья в случае, когда он "истца или ответчика по посулом, или по дружбе, или по недружбе праваго обвинит, а виноватого оправит" и это будет доказано следствием ("сыщется про то допряма"), должен был выплатить истцу сумму иска в тройном размере, а кроме того, уплатить в пользу государя судебные пошлины, издержки по пересмотру дела и так называемый правой десяток. Вдобавок уличенный судья-взяточник отрешался от должности. Кроме того, проштрафившийся посульник, происходящий из бояр, окольничих, думных дворян или дьяков, лишался чести. А таковой же судья более низкого статуса подвергался "торговой казни" (порке). Если же низший судейский чиновник брал посул без ведома вышестоящего лица, но в пользу этого лица, то, будучи уличен следствием, подвергался такому наказанию: его следовало "бити кнутом нещадно, а взятое на нем взяти в Государеву казну втрое, да его же посадити в тюрьму до Государева указу"[12] (т.е. взяточник подвергался, таким образом, фактически бессрочному заключению). Таким образом, Российское государство, сохраняя сословный подход к уголовным репрессиям, за взяточничество довольно жестко наказывало чиновников.

Но самым непримиримым и жестким борцом с коррупцией признается в нашей истории, конечно, первый русский император Петр Великий. Парадокс заключается в том, что при всей жесткости этого правителя многие "птенцы гнезда Петрова" прославились своими должностными злоупотреблениями не меньше, чем военными, дипломатическими и государственными деяниями. Как пишет историк: "В значительной мере это объясняется той распущенностью, которая господствовала в тогдашнем обществе, когда все, даже, по-видимому, самые богатые и честные люди, не считали для себя зазорным брать взятки и утаивать государеву казну"[13].

Именно Петр Великий первым из наших правителей ввел преследование взяткодателей (лиходателей, как их стали с тех пор называть), иногда карая их наравне со взяточниками. Например, за прием и дачу взятки при выборе земских бурмистров виновных приговаривали к телесному наказанию и ссылке на вечное житье в Азов. За подобное преступление при взимании государственных сборов лица, дававшие и принимавшие взятки, одинаково подвергались смертной казни с конфискацией имущества.

Однако в борьбе с коррупцией Петр I сделал ставку на доносы. Сначала власть поощряла доносы подданных друг на друга, но в 1711 г. был создан институт профессиональных соглядатаев и доносчиков — фискалов. Обязанностью фискалов был тайный надзор над всеми делами, выявление преступления указов, злоупотреблений в суде и при сборе государственных пошлин, всяких взяток и кражи казны и вообще всего, что могло привести "ко вреду государственного интереса". Аналогичные меры в борьбе с преступностью использовались и другими правителями, в том числе в нашей стране.

Сеть фискалов пронизывала всю администрацию: в каждой коллегии (прообраз министерств) был штатный фискал, в регионах находились провинциал-фискалы и подчиненные им фискалы городские. Ограничений в преследовании фискалами тех или иных лиц не было — только против крупных сановников дела вел обер-фискал[14]. Самым деятельным и умным обер-фискалом петровского времени признавался Алексей Яковлевич Нестеров, в активе которого доведенное до суда дело сибирского губернатора князя Матвея Петровича Гагарина. Князь Гагарин не только занимался взяточничеством и казнокрадством, но в какой-то момент фактически "приватизировал" русскую торговлю с Китаем. 16 марта 1721 г. князь Гагарин был повешен перед окнами Юстиц-коллегии в присутствии царя и всех своих знатных родственников. Через три месяца тело взяточника вместе с виселицей перенесли на Биржевую площадь, а 25 ноября 1721 г. последовал указ, чтобы с помощью железной цепи тело Гагарина снова укрепили на виселице.

Тем не менее чрезвычайный и непрозрачный характер фискальной деятельности привел к многочисленным злоупотреблениям самих фискалов. На обер-фискала Нестерова был в 1716 г. подан донос одного из коллег, согласно которому Нестеров покрывал казнокрадство всесильного князя Меншикова. В ноябре 1722 г. Нестерова пытали и выяснили участие самого главного фискала во множестве злоупотреблений, в том числе и получение им взяток: например, серебряных часов с боем ценой в 120 руб., одеяла на лисьем меху и тому подобного. В конце концов, Нестеров был по приговору суда казнен[15]. Ведомство фискалов в том же, 1722 г. утратило значительную часть полномочий, перешедших к прокурорам как представителям гласного надзора. В 1730 г. институт фискалов, полностью дискредитированный действиями своих должностных лиц, был упразднен.

А что же народ России? Как он относился ко всей этой череде злоупотреблений и борьбе верховной власти с ними? В сборнике В.И. Даля "Пословицы русского народа" (1861 — 1862), в разделе "Суд — лихоимство", приведены 103 пословицы. Большинство из них относятся к взятке как к данности, просто видят в ней неотъемлемую часть судебно-административной практики: "Судье полезно, что в карман полезло", "Судью одаришь, правду победишь", "Всяк подьячий любит калач горячий", "Земля любит навоз, лошадь овес, а воевода принос" и т.д. Более того, народ в своих пословицах не только не осуждал взятки, но как раз сам был не прочь по возможности на них нажиться и считал глупцами тех, кто взяток не брал: "Станешь дарить — станем хвалить; не станешь дарить — станем корить", "На то руки привешены, чтоб брать", "Глуп дает деньги, глупей того не берет" и т.п.

Надо сказать, что русская верховная власть в лице императора Александра II нашла себе надежного союзника в деле борьбы с коррупцией. Союзником этим стала передовая, принципиальная, патриотичная часть образованного российского общества. В результате двух принципиальных реформ — земской и судебной — в борьбе со злоупотреблениями наступил коренной перелом. В случае с земством значительная часть обязанностей местной администрации была переложена на плечи выборных представителей сословий. Выборы проводились по куриям, в результате чего равные сословно, имущественно и по уровню образования люди избирали во власть тех, кого хорошо знали и кому доверяли. Финансовые дела земства были более чем прозрачны, всякие ассигнования выставлялись на голосование, публиковались в печати, для отчетов по расходованию средств регулярно избирались соответствующие комиссии, работа которых также протекала гласно.

Что касается судебной реформы 1864 г., то она обеспечила значительное повышение уровня профессиональной подготовки судей, установление высоких принципов профессиональной этики, в том числе отношение к закону и законности как к высшим общественным ценностям. Наконец, денежное содержание судейских служащих стало одним из самых значительных в Российской империи. О том, к чему привели все эти преобразования, хорошо написал уже в эмиграции русский историк и статистик Сергей Сергеевич Ольденбург: "В некоторых ведомствах — например, в полиции — низкие оклады действительно способствовали довольно широкому распространению взятки. Другие, как например министерство финансов или судебное ведомство после реформы 1864 г., пользовались, наоборот, репутацией высокой честности. Некоторые группы населения, как например инженеры, пользовались еще худшей репутацией, чем чиновники, — весьма часто, разумеется, незаслуженной. Зато правительственные верхи были свободны от этого недуга. Случаи, когда к злоупотреблениям оказывались причастны министры или другие представители власти, были редчайшими сенсационными исключениями"[16].

Согласно действовавшему в России к концу XIX в. законодательству принятие должностным лицом в дар денег, вещей или чего-либо иного за учинение или допущение чего-либо противного обязанностям службы носило название "лихоимство" и наказывалось для привилегированных лиц ссылкой на жительство в Сибирь и лишением всех особенных лично и по состоянию присвоенных им прав и преимуществ. Лица непривилегированные за такое же преступление подлежали отдаче в исправительные арестантские отделения на время от полутора до трех лет. К принятию дара (взятки) самим должностным лицом было приравнено принятие его через жену, детей или кого-либо другого, а также принятие обещания подарка и получение взятки под предлогом проигрыша, продажи, мены или другой какой-либо мнимо законной сделки.

Как "высшую степень лихоимства" закон трактовал вымогательство нескольких видов: 1) получение прибыли или выгоды по делам службы путем притеснения, угроз и вообще страха притеснения; 2) требование подарков или незаконной платы и вообще выгоды по делу, касающемуся службы виновного, под каким бы то ни было видом или предлогом; 3) всякие неустановленные законом поборы деньгами или вещами; 4) незаконные наряды обывателей на свою или чужую работу. Все это наказывалось ссылкой на жительство в Сибирь или ссылкой на поселение в отдаленнейшие места той же Сибири.

Особого расцвета коррупция достигла в последние годы правления императора Николая II. Достаточно вспомнить, как накануне революционных выступлений пролетариата продавались и покупались высшие должности в его правительстве при непосредственном участии Распутина. Как за крупные взятки от промышленников формировались заказы по линии военного ведомства, приведшие к поражению в период Русско-японской войны 1905 г. Как продавались противникам планы военных наступлений в Первую мировую войну.

После революций 1917 г. ситуация с коррупцией в России продолжала ухудшаться. С одной стороны, этому способствовал приход к власти экстремистов, людей в большей своей массе малообразованных и ограниченных, одержимых идеей классовой борьбы и воспитанных на лозунге "цель оправдывает средства".

С другой стороны, эффективному противодействию коррупции мешали отмена большевиками старого законодательства и принятие в качестве главной нормативной базы в первые пять лет лишь принципа революционной совести. Поскольку революционная совесть — понятие размытое, каждым из судей воспринималось в меру личного разумения, это давало широчайшие возможности для произвола.

Взгляд на закон и законность не как на высшую общественную ценность, а как на орудие господства власть предержащих, и не только классов или партий, но и конкретных лиц, также не способствовал эффективному противодействию коррупции. Следует признать, что большевистские функционеры на местах, мягко говоря, были далеки от образцов для подражания. Так, в начале мая 1919 г. председатель Совета народных комиссаров Украинской советской республики и член Реввоенсовета Юго-западного фронта Х.Г. Раковский (1873 — 1941) писал в киевской газете "Известия": "Среди комиссаров взяточничество, поборы, пьянство, нарушение на каждом шагу всех основ права… Советские работники выигрывают и проигрывают в карты тысячи, пьянством поддерживают винокурение…"[17].

Кроме того, механизм принятия решений и качество представительства общества во власти в ту эпоху были покрыты мраком. О прозрачности движения денежных средств и говорить не приходится. В определенной степени негативной оценке обществом преступлений коррупционной направленности способствовало введение различных привилегий для советских чиновников, в том числе спецраспределителей спецжилья, спецпайков и т.п.

В условиях безответственности советских чиновников, прикрывавшихся идеологией классовой борьбы, процветало колоссальное взяточничество, казнокрадство. Зачастую людей гноили в тюрьмах с единственной целью получить приличную мзду с состоятельных близких родственников или самих заключенных. Вот что докладывал осенью 1918 г. X съезду Брянского уездного исполнительного комитета советов рабоче-крестьянских и красноармейских депутатов первый председатель брянской ЧК А.Н. Медведев: "В настоящее время содержится до 25 заложников буржуазии. Часть таких заложников по постановлению уездного исполкома освобождены под различные залоги, и таким образом была собрана сумма в 535 000 рублей, которая и распределена между отделами финансов и райпродкомом для временного использования на необходимые расходы"[18].

Реакция государства на рост коррупционных проявлений не была адекватной и вызывала в обществе справедливое недоумение и возмущение. Первые нормативные акты советского правительства поражали сравнительной мягкостью санкций в отношении взяточников. Так, 8 мая 1918 г. Совет народных комиссаров (высший орган исполнительной власти) принял декрет, предусматривающий равное наказание — 5 лет принудительных работ для лиц, принуждавших к даче взятки, и для взяткодателей[19]. Но ситуация продолжала усугубляться, взяточничество среди чиновников приобретало такие масштабы, что в 1919 г. этому были посвящены специальные заседания Пленума Центрального комитета Российской коммунистической партии большевиков[20].

После этого были ужесточены меры уголовной ответственности мздоимцев. 1 июня 1922 г. был введен в действие первый Уголовный кодекс РСФСР. Взяточничество в нем относилось к категории должностных (служебных) преступлений и каралось согласно ст. 114 названного Кодекса так: получение взятки лицом, состоящим на государственной, союзной или общественной службе, лично или через посредников наказывалось заключением сроком не ниже одного года с конфискацией имущества или без таковой. Получение взятки при отягчающих обстоятельствах грозило заключением на срок не менее трех лет, а в худшем случае — расстрелом с конфискацией имущества. Посредничество при получении взятки наказывалось заключением на срок до двух лет с конфискацией имущества или без таковой. Взяткодатель же мог получить до трех лет заключения[21].

Кроме принятия соответствующих нормативных документов, как пишет американский историк П. Соломон: "В первые годы после провозглашения НЭПа правоохранительными органами осуществлены две крупные кампании: против взяточничества и растраты государственных средств. В ходе периодических проверок партийные контрольные комиссии производили чистку партии от многих должностных преступников. Однако все эти усилия центральных властей не предотвратили корыстную долговременную деятельность местных клик"[22].

Жесткая репрессивная политика по отношению к взяточникам и взяткодателям создала еще одну внушительную коррупционную область, попавшие в нее обвиняемые всеми средствами и силами старались сохранить свою жизнь. В суровые 1930-е годы соблазнов для сотрудников правоохранительных органов и судов хватало, пожалуй, не меньше, чем в революционные и в нэповские годы. Вот одна история. В 1935 г. был арестован 33-летний начальник отделения Управления госбезопасности Народного комиссариата внутренних дел (НКВД) Украинской Советской Социалистической Республики Владимир Максимович Пискарев (он же Пескер). В ходе следствия выяснилось, что работавший с 1925 по 1929 г. начальником иностранного отдела Одесского управления ГПУ (главное политической управление, наследник ЧК и предшественник НКВД) и курировавший работу с иностранной агентурой Пискарев-Пескер "ввел систему получения от своей закордонной агентуры различных ценных вещей, которые принимал в виде обязательных подарков. Одного из своих агентов Пискарев-Пескер использовал для доставки из-за границы в Одессу дефицитных вещей, причем пока агент-челночник путешествовал, Пескер сожительствовал с его женой. Крупные суммы в валюте, отпускавшиеся на оперативные нужды, жена и мать Пескера тратили в одесских и киевских магазинах "Торгсина"[23].

После Великой Отечественной войны потребовалось принятие активных мер по борьбе с коррупцией в Вооруженных силах и судебно-следственных органах. Так, в 1945 — 1947 гг. в Азербайджанской ССР были обвинены во взяточничестве 12 судей, в 1948 г. за то же осудили председателя Архангельского областного суда, а в 1949 г. — одного из народных судей в Челябинской области. В 1948 — 1949 гг. за взятки были осуждены члены Верховного Суда СССР, а также верховных судов РСФСР, Латвийской и Грузинской ССР, члены военных судов в Москве (в том числе и Военной коллегии Верховного Суда СССР). В 1949 г. в общей сложности обвинения во взяточничестве были выдвинуты против 247 сотрудников советских судов, в том числе против 27 судей, 22 работников судов и 27 адвокатов[24].

Наиболее значимым нормативным актом, регулирующим ответственность за взяточничество, после принятия Уголовного кодекса 1960 г. стал Указ Президиума Верховного Совета СССР от 20 февраля 1962 г. "Об усилении уголовной ответственности за взяточничество". На его основе было принято, изменено и дополнено в сторону ужесточения уголовное законодательство, регулирующее ответственность за совершение взяточничества. Этот акт сыграл определенную роль в снижении уровня коррумпированности государственной власти.

В 1986 г. в соответствии с решениями ЦК КПСС о мерах по борьбе с нетрудовыми доходами, Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 28 мая 1986 г. "О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты РСФСР" было изменено содержание ст. 173 УК РСФСР. В статье были снижены санкции за простое получение взятки. В то же время за получение взятки при квалифицирующих обстоятельствах (лицом, занимающим ответственное должностное положение, в особо крупном размере, лицом, ранее судимым за взяточничество) предусматривалась исключительная мера наказания в виде смертной казни.

Распад СССР увенчал сложившиеся к тому времени новые экономические, политические, социальные, духовные и международные отношения. Постановлением Верховного Совета СССР "О введении в действие Основ уголовного законодательства Союза СССР и республик" с 24 июля 1991 г. смертная казнь за получение взятки при отягчающих обстоятельствах на территории СССР была отменена. После этого коррупция в России приобрела новую окраску и поистине катастрофические размеры. Негативное отношение к фактам взяточничества и корыстных злоупотреблений стало вытесняться из общественного сознания стереотипом личного обогащения любыми способами.

По данным социологического исследования за 1992 — 2004 гг., за период проведения судебной реформы население окончательно утратило доверие к судам. Так, по данным Фонда общественного мнения, 80% опрошенных сказали, что "не рассчитывают найти справедливость в суде", полагая, что "выигрывает дело тот, кто больше заплатит", а 39% населения вообще считали, что "судьи могут творить, что угодно, и совершенно безнаказанно". В связи со сложившейся в стране ситуацией власти вынуждены были вновь обратиться к проблеме противодействия коррупции, приняв соответствующие меры. В ближайшей перспективе будут подведены реальные итоги данной предпринятой государством кампании.

Таким образом, исторический опыт человечества свидетельствует, что покончить с взяточничеством чиновников невозможно одними лишь декретами, наказаниями или политическими кампаниями. Следует согласиться с выводом, что коррупция — проблема комплексная и не может быть решена лишь юристами. Ее детерминируют как объективные, так и субъективные факторы. Среди них социально-экономические, организационно-управленческие, правовые, нравственно-идеологические, социально-психологические, социально-политические факторы[25]. Коррупция появилась у нас в стране с возникновением государства, прошла определенные фазы своего развития при феодализме и зарождении капиталистических отношений, процветала во время Гражданской войны, не удалось полностью истребить этот порок в годы советской власти. В условиях "дикого рынка" и развала хозяйства она стала своего рода составной частью экономических отношений.

Самые крайние насильственные методы борьбы с этим злом лишь создавали дополнительные коррупционные соблазны и возможности у тех, кто выявлял, расследовал и рассматривал в судах дела в отношении коррупционеров. Отсутствие должной реакции государства на это социальное и правовое явление также способствовало его распространенности. Поэтому, как правильно подчеркивалось в юридической литературе, необходимо разумно сочетать то и другое. Любая крайность в определении приоритета одного из явлений, находящихся в единстве, противоречит диалектике развития[26]. Все важные для страны проблемы, в том числе искоренение коррупции, могут быть решены только на путях осуществления реальных реформ в экономике.

Изучение личности лиц, совершающих преступления коррупционной направленности, лежит скорее в области социальной и юридической психологии, нежели в рамках обычных общих подходов к личности преступника. Поэтому следует признать, что одной из основных задач русской интеллигенции выступает "создание общечеловеческих правовых идеалов и укоренение их в народном сознании"[27].

Единственный положительный опыт преодоления коррупции в России приходится на эпоху императора Александра II и его наследников. Основой такого опыта является союз верховной власти с передовой, патриотической, принципиальной частью образованного общества, реализованный в создании компетентных и авторитетных, действенных судов, честно избранного и честно работающего земства (местного самоуправления) и максимальной прозрачности денежных потоков. Но все эти административные мероприятия должны сопровождаться неустанным нравственным воспитанием нации всеми доступными средствами.

Следовательно, борьба с коррупцией должна вестись по всем направлениям: от совершенствования законодательства, работы правоохранительной и судебной систем до воспитания в гражданах нетерпимости к любым, в том числе бытовым, проявлениям этого социального зла и т.п. Профилактика коррупции предполагает осуществление комплекса целенаправленных мер по предупреждению противоправного поведения лиц, которые могут совершить коррупционное деяние, и правовому просвещению населения в целях формирования в обществе нетерпимости к коррупционным проявлениям. Следует также разработать и активно внедрять некие универсальные правовые и организационные средства по ее предупреждению и пресечению.

Литература

1. Алигьери Д. Божественная комедия / Д. Алигьери; Пер. М. Лозинского. М.: Наука, 1967. 628 с.

2. Анисимов Н.Л. Слуга анархии и порядка / Н.Л. Анисимов, В.Г. Оппоков // Военно-исторический журнал. 1990. N 2. С. 89 — 90.

3. Бунин И.А. Полное собрание сочинений: В 13 т. / И.А. Бунин. М.: Воскресенье, 2006. Т. 6. 488 с.

4. Взяточничество // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. М.: ИДДК; Адепт, 2002. 1 электрон. опт. диск (DVD-ROM).

5. Гимпельсон Е.Г. Советские управленцы: политический и нравственный облик / Е.Г. Гимпельсон // Отечественная история. 1997. N 5. С. 44 — 54.

6. Голубинский Е.Е. История Русской Церкви / Е.Е. Голубинский. Т. 2: Период второй. Московский. От нашествия монголов до митрополита Макария включительно, 2-я половина тома. М.: Имп. о-во истории и древностей российских при Моск. университете, 1911. 616 с.

7. Дорошков В.В. Состояние современного правосудия: Монография / В.В. Дорошков. М.: МГИМО-Университет, 2016. 251 с.

8. Корсакова В. Нестеров, Алексей Яковлевич / В. Корсакова // Русский биографический словарь: Нааке-Накенский — Николай Николаевич Старший. СПб.: Тип. Глав. упр. уделов, 1914 [2]. Т. 11. 388 с. https://dlib.rsl.ru/viewer/01002921630#?page=254.

9. Кудрявцев В.Н. Генезис преступления. Опыт криминологического моделирования: Учеб. пособие / В.Н. Кудрявцев. М.: ФОРУМ-ИНФРА-М, 1998. 216 с.

10. Лихачев Е. Шафиров барон Петр Павлович / Е. Лихачев // Русский биографический словарь: Щапов-Юшневский. СПб.: Тип. Глав. упр. уделов, 1912. Т. 24. 365 с. URL: https://dlib.rsl.ru/viewer/01002921787#?page=1.

11. Лучинский Г. Фискалы / Г. Лучинский // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: Финляндия — Франкония. 1902. Т. 36 (71). 478 с. URL: https://dlib.rsl.ru/viewer/01003924189#?page=48.

12. Монтескье Ш. де. О существе законов / Ш. де Монтескье. Ч. 1: Творение Монтескье; Пер. с фр. Д. Языкова. М.: Сопиков, 1809. XLVI, 310 с.

13. Ольденбург С.С. Царствование Императора Николая II: В 2-х ч. / С.С. Ольденбург. Ч. 1: Самодержавное правление (1894 — 1904); Ч. 2: Переломные годы (1904 — 1907). Белград: О-во распространения рус. нац. и патриот. лит., 1939. Т. 1. 389 с.

14. Патов Н.А. Мировоззренческая подготовка студентов в отечественных университетах: история и современность / Н.А. Патов. М.: Ладомир, 2004.

15. Пимен, митрополит Киевский и всея Руси // Большая русская биографическая энциклопедия. М.: ИДДК, 2006. 4 электрон. опт. диска (CD-ROM).

16. Платон. Собрание сочинений: В 4 т. / Пер. с древнегр.; Под общ. ред. А.Ф. Лосева, В.Ф. Асмуса, А.А. Тахо-Годи. М.: Мысль, 1994. Т. 4. 830 с.

17. Соломон П. Советская юстиция при Сталине / П. Соломон; Пер. с англ. Л. Максименкова. 2-е изд. М.: РОССПЭН, 2008. 464 с.

18. Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам / И.И. Срезневский. СПб.: Тип. Имп. академии наук, 1902. Т. 2. 15 с. + 1802 стб. + 1 с.

19. Тарджиманов М.О. Всегда на боевом посту / М.О. Тарджиманов, В.Н. Шахов, Ф.П. Дунаев. Тула: Приокское книжное издательство, 1985. 224 с.

Рекомендуется Вам: