ЮрФак: изучение права онлайн

Споры о защите прав граждан при необоснованном уклонении банка от принятия исполнения по кредитному договору

Автор: Белобабченко М.К.

Гр. М. обратился в Головинский районный суд г. Москвы с исковым заявлением к ответчикам АО "ОТП Банк", ООО "Столичное коллекторское агентство", ООО "Столичное АВД" о взыскании денежных средств: с АО "ОТП Банк" — в размере 118 340 руб., процентов за пользование чужими денежными средствами в размере 13 858 руб., компенсации морального вреда в размере 30 000 руб.; с ООО "Столичное АВД" — в размере 545 руб., компенсации морального вреда в размере 5 000 руб. и расходов истца на оказание юридической помощи в размере 20 000 руб.

Решением Головинского районного суда г. Москвы от 1 июня 2015 г. в удовлетворении заявленных гр. М. исковых требований отказано.

Определением судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 14 апреля 2017 г., рассматривавшей дело по апелляционной жалобе гр. М., решение районного суда оставлено без изменения[1].

В передаче кассационной жалобы гр. М. на решение Головинского районного суда и апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Мосгорсуда для рассмотрения в Президиуме Мосгорсуда в связи с отсутствием оснований было отказано[2].

Как следует из судебных актов, 13 мая 2011 г. гр. М. и АО "ОТП Банк" (далее — Банк) заключили кредитный договор на сумму 36 058 руб. 48 коп. со сроком возврата до 29 августа 2011 г. (т.е. примерно на 3,5 месяца).

30 мая 2011 г. в счет погашения задолженности истцом было внесено 10 000 руб. Однако в дальнейшем в связи с произошедшим переездом истцом был утерян кредитный договор вместе с графиком погашения кредита. В июле 2011 г. (в период действия кредитного договора) истец обратился в Банк с просьбой выслать ему банковские реквизиты для осуществления платежа в счет погашения кредита. От сотрудника Банка истец узнал, что его обязательства по кредитному договору переданы коллекторскому агентству — ООО "Столичное коллекторское агентство". Письменного уведомления о передаче прав требования коллекторскому агентству истец не получал.

В свою очередь, коллекторское агентство проинформировало истца, что его задолженность составляет 20 000 руб. По реквизитам, данным коллекторским агентством истцу, последним была перечислена сумма в размере 1 500 руб., но она не поступила на счет согласно реквизитам, а вернулась истцу. После этого истец снова обратился в Банк, где ему вновь подтвердили, что он не является клиентом Банка и должен обратиться в коллекторское агентство.

Из судебных актов следует, что между Банком и коллекторским агентством 9 января 2013 г. был заключен Агентский договор, в соответствии с которым Агент по поручению Принципала принимает на себя обязательство от имени Принципала и за его счет совершать действия по взысканию задолженности заемщиков Принципала, возникшей по выданным кредитам, в порядке и на условиях, предусмотренных договором (п. 1.1). Кроме того, в соответствии с п. 1.2 Агентского договора Принципал (Банк) гарантирует, что на дату передачи Агенту реестра задолженность действительно существует. Задолженность гр. М. по кредитному договору в сумме 33 531 руб. 53 коп. была передана в коллекторское агентство.

11 июля 2013 г. истец перечислил задолженность в размере 39 000 руб. по реквизитам, указанным коллекторами. Однако после перечисления указанной суммы истцом было получено письмо с уведомлением о том, что ранее коллекторским агентством ему были направлены некорректные реквизиты. Через два месяца истцу была возвращена перечисленная им сумма 39 000 руб. После обращения к кредитору истец узнал, что его задолженность по состоянию на 22 июля 2013 г. согласно выданной справке составляет уже 141 694 руб., и ему были сообщены реквизиты для перечисления указанной задолженности.

В счет погашения задолженности по кредитному договору 25 июля 2013 г. истец оплатил 103 340 руб., 29 июля 2013 — 40 000 руб. Именно уплата истцом по требованию Банка и коллекторского агентства сумм, не соразмерных с суммой полученного кредита (даже с учетом начисленных процентов), явилась основанием для предъявления им исковых требований.

В мотивировочной части Апелляционного определения Московского городского суда от 14 апреля 2017 г. говорится, что, дав оценку представленным в материалах дела доказательствам и учитывая изложенные обстоятельства дела, суд первой инстанции пришел к правильному выводу о том, что истцом не представлено доказательств вины ответчика, а также какие конкретно неблагоприятные последствия наступили и в чем они были выражены. Суд не увидел причинно-следственной связи между неблагоприятными последствиями и действиями ответчиков, в связи с чем гр. М. было отказано в удовлетворении исковых требований о взыскании с Банка и коллекторского агентства денежных средств и процентов за пользование чужими денежными средствами.

Представляется, что требуют рассмотрения и комментирования следующие вопросы.

1. Законность и обоснованность действий Банка по определению задолженности истца по кредитному договору.

Из исследованных судом материалов дела следует, что истец, которому 13 мая 2011 г. Банком был предоставлен кредит, осуществил по нему первый платеж уже 30 мая 2011 г. Это обстоятельство свидетельствует о намерении истца исполнить свои обязательства по кредитному договору и погасить долг. Также в подтверждение намерений истца М. говорит и то обстоятельство, что, утеряв во время переезда документы (кредитный договор), он обратился с просьбой в Банк о предоставлении ему платежных реквизитов для дальнейшего погашения долга. Не вызывает сомнения, что неблагоприятные последствия потери истцом М. кредитного договора и иных документов, подтверждающих получение им кредита, целиком лежат на заемщике.

В то же время Банк, как сторона кредитных отношений и как лицо, заинтересованное в том, чтобы обязательства по кредитному договору были исполнены, должен был и мог предоставить заемщику копию кредитного договора, но по каким-то причинам этого не сделал в нарушение одного из основных начал гражданских правоотношений: "никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения" (ст. 1 ГК РФ). Но это обстоятельство не было предметом оценки суда, так же как не получили оценки как первой, так и апелляционной инстанции свидетельства истца М. о том, что при обращении в Банк за платежными реквизитами (июль 2011 г.) ему было сообщено, что его обязательства по кредитному договору переданы коллекторскому агентству. При этом из материалов дела следует, что в указанное время агентский договор Банка с коллекторским агентством еще не был заключен и сторонами в рассматриваемых отношениях являлись по-прежнему Банк (кредитор) и истец (заемщик). В связи с этим обстоятельством Банк не вправе был отказывать истцу в предоставлении какой-либо информации или услуг консультационного характера по поводу предоставленного кредита, не говоря уже о предоставлении банковских реквизитов по кредитному договору, что, собственно, было и в интересах самого Банка.

Основания для рассмотрения отношений между Банком и истцом как отношений кредитора и заемщика имеют место также и потому, что Банком 9 января 2013 г. был заключен с коллекторским агентством договор не об уступке прав требования, что предполагает перемену лиц в обязательстве, а агентский договор. По условию данного договора (п. 1.1) Агент (коллекторское агентство) по поручению Принципала (Банк) принимает на себя обязательство от имени Принципала и за его счет совершать действия по взысканию задолженности заемщиков Принципала, возникшей по выданным им кредитам, в порядке и на условиях заключенного договора.

В соответствии с п. 1 ст. 1005 ГК РФ по агентскому договору одна сторона (агент) обязуется за вознаграждение совершать по поручению другой стороны (принципала) юридические и иные действия от своего имени, но за счет принципала либо от имени и за счет принципала. В рассматриваемом случае Агент действовал от имени и за счет Принципала, а это означает, что права и обязанности возникают непосредственно у Принципала, т.е. стороной в кредитных отношениях и после заключения агентского договора остается Банк.

Таким образом, перемены лиц в обязательстве по кредитному договору не произошло, Агент действовал по поручению Принципала (Банка) и за его счет. Кроме того, ст. 1008 ГК РФ предусматривает обязанность агента отчитываться перед принципалом о совершенных им действиях в отношении третьих лиц, а если условия об отчетах в договоре не предусмотрены, то отчеты должны предоставляться по мере исполнения агентом договора либо по окончании действия договора, т.е. подтверждается прямая зависимость совершаемых действий агента от поручений принципала.

Между тем из судебных актов не следует, что вышеуказанные фактические данные были исследованы судом и им была дана соответствующая оценка. В судебных актах не нашли отражения причины бездействия Банка и не получили оценку долговременные периоды, когда кредитный договор обслуживался непосредственно Банком, еще в июле 2011 г., и до момента заключения Банком договора с Агентом (9 января 2013 г.). Не ясно, какие меры предпринимались Банком для возврата заемщиком денежных средств, если учитывать тот факт, что кредит предоставлялся на период до 29 августа 2011 г.

Следует отметить, что со стороны судебных инстанций, рассматривавших дело, осталась без какой-либо оценки предъявленная истцу М. сумма задолженности общим размером 141 694 руб. 62 коп., при том что сумма предоставленного кредита составляла 35 000 руб. сроком на 3,5 месяца. Как образовалась указанная задолженность, из судебных актов понять невозможно, поскольку данный факт не был исследован судом и не был им установлен. В материалах дела отмечается только наличие справки, выданной операционным офисом "Читинский" Филиала "Новосибирский" ОТП Банк (ОАО), согласно которой задолженность по кредитному договору гр. М. по состоянию на 22 июля 2013 г. составляла 141 694 руб. 62 коп.

Если исходить из того, что гр. М. не выполнял свои обязательства по погашению кредита и ему были начислены проценты в порядке, установленном в ст. 395 ГК РФ, то это обстоятельство должно было найти отражение в мотивировочной части судебных актов. При этом суд должен был руководствоваться п. 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ N 13 и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ N 14 от 8 октября 1998 г. "О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами", в котором разъяснялось, что проценты, предусмотренные п. 1 ст. 395 ГК РФ, по своей природе отличаются от процентов, подлежащих уплате за пользование денежными средствами, предоставленными по договорам займа (ст. 809), кредитному договору (ст. 819) либо в качестве коммерческого кредита (ст. 823). Поэтому при разрешении споров о взыскании процентов годовых суд должен определить, требует ли истец уплаты процентов за пользование денежными средствами, предоставленными в качестве займа или коммерческого кредита, либо существо требования составляет применение ответственности за неисполнение или просрочку исполнения денежного обязательства (ст. 395 ГК РФ).

Таким образом, даже если принять во внимание тот факт, что истцом являлся должник по кредитному договору, при рассмотрении данного дела суд должен был определить существо заявленных требований и установить правовую природу начисленных процентов.

Истец заявлял требования о возврате ответчиками незаконно взысканных с него в виде процентов денежных средств. Поэтому представляется существенным для разрешения дела установить, была ли предусмотрена кредитным договором и, соответственно, применена Банком повышенная процентная ставка по кредиту в связи с ненадлежащим его обслуживанием истцом или это ответственность за неисполнение или просрочку исполнения денежного обязательства. Как уже отмечалось, на момент передачи коллекторскому агентству реестра задолженности (январь 2013 г.) она составляла сумму 33 531 руб. 53 коп., но уже через 6 месяцев общая сумма задолженности возросла до 141 694 руб. 62 коп.[3]

Из судебных актов нельзя установить, представлялся ли ответчиками в суд расчет суммы задолженности и объяснения, как указанная сумма образовалась, почему Банком длительное время (почти два года) игнорировались полученное от должника уведомление об утрате им кредитного договора и попытки восстановить утраченные документы, а также какие меры принимались Банком к заемщику для погашения задолженности.

Все указанные выше обстоятельства позволяют предположить, что в отношении истца со стороны Банка имело место неосновательное обогащение (ст. 1102 ГК РФ). Правила гл. 60 "Обязательства вследствие неосновательного обогащения" ГК РФ применяются, в частности, к требованиям одной стороны в обязательстве к другой о возврате исполненного в связи с этим обязательством (п. 3 ст. 1103 ГК РФ), которые и выдвинул в исковом заявлении истец.

Неполное исследование судебными инстанциями характера взаимоотношений сторон в рамках заключенного кредитного договора, в том числе в части определения суммы задолженности, которая была предъявлена истцу и выплачена им, вызывает сомнение в правильности вынесенных судами решений. Судом не производилась оценка доказательств на основании имеющихся документов в материалах дела на предмет злоупотребления Банком своими обязанностями и уклонением от своих прямых обязанностей по мониторингу и принятию соответствующих мер к заемщику в случае нарушения исполнения им условий кредитного договора.

Полагаем, что судебные инстанции не дали правильную соответствующую закону правовую оценку отношениям сторон, участвующим в деле. Во-первых, потому, что даже после заключения Банком агентского договора с коллекторским агентством Банк не перестал быть Принципалом (Кредитором) по отношению к истцу и, соответственно, стороной по кредитному договору. В данном деле заключение агентского договора не привело к перемене лица в кредитном обязательстве. Во-вторых, вопрос правомерности начисления процентов гр. М. не был всесторонне исследован судом.

2. Законность действий Банка по привлечению коллекторского агентства для истребования задолженности.

Действия коллекторского агентства на предмет законности и обоснованности также по существу не получили оценку в ходе рассмотрения дела районным, а затем и апелляционным судом.

Исходя из общих сроков рассмотрения данного дела (кредит выдан в 2011 г.; рассмотрение дела судом первой инстанции — в июне 2015 г.; апелляционной инстанцией — в апреле 2017 г., Определение Мосгорсуда датировано августом 2017 г.) необходимо отметить тот факт, что за указанный период произошли серьезные изменения как на законодательном уровне, так и в правоприменительной практике, в том числе в части разрешения вопроса о возможности уступки прав требования по кредитным договорам третьим лицам. Однако при рассмотрении данного дела, руководствуясь ст. 2 и 11 ГПК РФ, суд должен был принимать решение на основании действовавшего на тот период законодательства.

На момент заключения Банком агентского договора с коллекторским агентством Федеральный закон от 21 декабря 2013 г. N 353-ФЗ "О потребительском кредите (займе)" еще не был принят. Вопрос о правомерности и возможности уступки прав требования по кредитным договорам третьим лицам на тот момент времени был спорным и неоднозначно толковался даже на уровне Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ. При рассмотрении этой категории дел суды общей юрисдикции руководствовались Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2012 г. N 17 "О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей" (далее — Постановление N 17).

В п. 51 Постановления N 17 прямо указывалось, что, разрешая дела по спорам об уступке требований, вытекающих из кредитных договоров с потребителями (физическими лицами), суд должен иметь в виду, что Законом РФ от 7 февраля 1992 г. N 2300-1 "О защите прав потребителей" (далее — Закон о защите прав потребителей) не предусмотрено право банка, иной кредитной организации передавать право требования по кредитному договору с потребителем (физическим лицом) лицам, не имеющим лицензии на осуществление банковской деятельности, если иное не установлено законом или договором, в котором содержалось бы данное условие, согласованное сторонами при его заключении.

Как видно из судебных актов, никакого документа, в котором определялись условия передачи прав требования Банка к истцу (заемщику) третьим лицам, не было, а заключенный Банком агентский договор не давал законных оснований для такого перехода прав. Кроме того, в п. 1 ст. 16 Закона РФ "О защите прав потребителей", который распространяется на правоотношения, возникающие между банками и потребителями — физическими лицами, предусмотрено, что условия договора, ущемляющие права потребителя, по сравнению с правилами, установленными законами или иными правовыми актами Российской Федерации в области защиты прав потребителей, признаются недействительными. Наконец, следует особо отметить, что заключенный Банком агентский договор с коллекторским агентством как на момент его заключения, так и на сегодняшний день не дает правовых оснований рассматривать коллекторское агентство в качестве кредитора со всеми вытекающими юридическими последствиями для истца.

В связи с этим определение статуса коллекторского агентства по отношению к истцу и законность осуществляемых им действий по взысканию задолженности требовали правовой оценки со стороны суда. Разрешая данный спор, суды должны были учитывать существующую позицию высших судебных инстанций по данному вопросу на момент возникновения правоотношений между Банком и истцом.

Вывод. Таким образом, представляется, что требования, заявленные истцом, нельзя рассматривать как необоснованные, а исследованные судом первой и второй инстанций доказательства как полные и объективные.

 


[1] См.: Определение от 14 апреля 2017 г. по делу N 33-13697 // СПС "КонсультантПлюс".

[2] См.: Определение от 16 августа 2017 г. N 4г/4-9965 // СПС "КонсультантПлюс".

[3] Отчасти похожий случай с игнорированием банком фактического обстоятельства, которое не позволило должнику надлежащим образом исполнить его обязательства по кредитному договору, имел место с акционерным обществом "Банк Русский Стандарт" (см. Определение Верховного Суда РФ от 20 июня 2017 г. N 5-КГ17-79 // СПС "КонсультантПлюс"). Суть заключалась в том, что должник, получивший кредит, скончался в период действия договора, а банк, получивший от его наследников соответствующее письменное уведомление, игнорировал это обстоятельство и начислял проценты как за ненадлежащее исполнение обязательств. В Определении суд указал: "…установив факт злоупотребления правом, например, в случае намеренного без уважительных причин длительного непредъявления кредитором, осведомленным о смерти наследодателя, требований об исполнении обязательств, вытекающих из заключенного им кредитного договора, к наследникам, суд согласно пункту 2 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации отказывает кредитору во взыскании указанных выше процентов за весь период со дня открытия наследства, поскольку наследник не должен отвечать за неблагоприятные последствия, наступившие вследствие недобросовестных действий со стороны кредитора".


Рекомендуется Вам: