ЮрФак: изучение права онлайн

Кто обязан возместить вред, причиненный в результате дорожно-транспортного происшествия? (Практика применения судами ч. 2 п. 1 ст. 1079 ГК РФ)

Автор: Ярошенко К.Б.

Практике применения судами ст. 1079 ГК РФ, регулирующей ответственность за вред, причиненный деятельностью, создающей повышенную опасность для окружающих (источником повышенной опасности), уже уделялось внимание в предыдущих выпусках "Комментария судебной практики"[1]. Необходимость вновь обратиться к этой же теме возникла в связи с тем, что в "Российской газете" от 10 октября 2017 г. была опубликована статья "Владелец на словах. Доверенность на машину может быть и устной", получившая самый широкий резонанс и воспринятая как информация о новом направлении судебной практики: для того, чтобы стать владельцем источника повышенной опасности (в данном случае транспортного средства), достаточно иметь права и получить устное согласие от собственника. Причем в любом виде. Можно оформить доверенность у нотариуса, можно оформить простую доверенность, а можно просто сказать "я тебе доверяю", т.е. на словах передать управление транспортным средством в руки того, кто к нему не имеет никакого отношения. Вместе с правами управлять автомобилем такой автовладелец получает и всю ответственность за свои действия.

Поводом для сделанных в статье выводов послужило приведенное ниже конкретное дело о возмещении вреда, причиненного в связи с дорожно-транспортным происшествием.

Первое дело. Супруги Б.Д. и Б.Э. обратились в суд с иском к Л.Ю. о взыскании денежной компенсации морального вреда.

В обоснование предъявленных требований они сослались на то, что в результате дорожно-транспортного происшествия дочери истцов Б.А., а также самой истице, находившимся в автомобиле в качестве пассажиров, были причинены тяжкие телесные повреждения. В результате полученных травм Б.А. скончалась. Дорожно-транспортное происшествие произошло по вине ответчицы Л.Ю.: она не справилась с управлением и допустила опрокидывание автомобиля. Уголовное дело в отношении Л.Ю. было прекращено в связи с отсутствием в ее действиях состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 264 УК РФ. К участию в деле в качестве третьего лица был привлечен собственник транспортного средства Ф.И., который также находился в автомобиле.

Решением Октябрьского районного суда г. Улан-Удэ исковые требования были удовлетворены: денежная компенсация морального вреда в пользу истцов взыскана с ответчицы Л.Ю. При этом суд исходил из того, что Л.Ю. является законным владельцем источника повышенной опасности, поскольку в момент дорожно-транспортного происшествия она, имея при себе водительское удостоверение, управляла транспортным средством в присутствии его собственника, доверившего ей управление.

Апелляционная коллегия Верховного Суда Республики Бурятия, рассмотрев дело по жалобе Л.Ю., не согласилась с позицией районного суда, признавшего Л.Ю. владельцем источника повышенной опасности, отменила решение районного суда и приняла новое решение об отказе в удовлетворении исковых требований. Судебная коллегия мотивировала свой вывод тем, что управление транспортным средством по устному поручению его собственника не может являться основанием для признания лица, управлявшего автомобилем в момент причинения вреда, законным владельцем источника повышенной опасности и, следовательно, для возложения на него ответственности за причиненный вред.

Судебная коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ удовлетворила кассационную жалобу собственника Ф.И., отменила определение апелляционной инстанции как вынесенное на основании не исследованных в достаточной степени обстоятельств дела и возвратила его на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

Примером несовпадающих позиций судов в вопросе о признании лица владельцем источника повышенной опасности может служить еще одно дело.

Второе дело. Истцы П.Н., П.В. и К.Г. обратились в суд с иском к К.М. о возмещении имущественного и компенсации морального вреда, причиненного в связи со смертью А., наступившей в результате дорожно-транспортного происшествия: при пересечении им проезжей части дороги на него был совершен наезд, причинены тяжкие телесные повреждения, от которых он впоследствии скончался. Наезд совершен по вине Б.В., управлявшего автомобилем, принадлежащим на праве собственности ответчице К.М.

Родители и сестра погибшего просили взыскать с ответчицы денежные средства, израсходованные ими на лечение и погребение А., в части, не покрытой страховым возмещением по ОСАГО, а также выплатить денежную компенсацию морального вреда.

Советский районный суд г. Орла пришел к выводу, что иск предъявлен к ненадлежащему ответчику. Поскольку К.М. транспортным средством не управляла, передав автомобиль в пользование Б.В., по мнению суда, правовые основания для возложения ответственности за причиненный вред на нее как на собственника автомобиля отсутствуют. Суд также сослался на то, что в страховом полисе Б.В. указан как лицо, допущенное к управлению транспортным средством, и что к управлению он был допущен с согласия собственницы К.М.

Поскольку от замены ненадлежащего, по мнению суда, ответчика надлежащим (водителем Б.В.) истцы отказались, районный суд в соответствии со ст. 41 ГПК РФ рассмотрел дело по существу и вынес решение об отказе в удовлетворении иска, заявленного к К.М.

Судебная коллегия по гражданским делам Орловского областного суда, рассмотрев дело по апелляционной жалобе истца, отменила решение районного суда и разрешила дело по существу: исковые требования были удовлетворены. Суммы в возмещение понесенных расходов и компенсации морального вреда были взысканы с собственницы автомобиля К.М. В обоснование такого решения суд исходил из того, что обязанность по возмещению вреда должна быть возложена на законного владельца источника повышенной опасности. Водитель Б. не мог быть признан владельцем, поскольку управлял чужим транспортным средством, право владения которым юридически оформлено не было (ему не была выдана доверенность на право управления). Суд также обратил внимание на то, что включение Б. в полис обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств в качестве лица, допущенного к управлению застрахованным транспортным средством, свидетельствует лишь о том, что Б. является законным участником дорожного движения, но не законным владельцем автомобиля.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ, рассмотревшая дело по кассационной жалобе К.М., не согласилась с доводами апелляционной инстанции и признала, что ответственность за причиненный истцам вред возложена судом на К.М. незаконно. В принятом по делу определении обращено внимание на то, что, во-первых, "ответчица как собственник автомобиля, реализуя предусмотренные ст. 209 ГК РФ права, передала транспортное средство во владение и пользование Б., который был внесен в страховой полис" и, во-вторых, ссылка на отсутствие доверенности на право управления как документа, подтверждающего законность владения, несостоятельна, поскольку Постановлением Правительства РФ от 12 ноября 2012 г. N 1156 была упразднена обязанность водителя транспортного средства иметь при себе помимо прочих документов на автомобиль доверенность на право управления им. В результате Апелляционное определение Орловского областного суда было отменено и решение районного суда оставлено в силе.

Как видно из приведенных дел, основным вопросом, имеющим значение для разрешения заявленных исков и по которому позиции судебных инстанций кардинально разошлись, был вопрос о том, кто и по каким основаниям может быть признан законным владельцем источника повышенной опасности, т.е. на кого в соответствии со ст. 1079 ГК РФ должна быть возложена гражданско-правовая ответственность за вред (ущерб), причиненный третьим лицам в результате дорожно-транспортного происшествия.

1. Особенности применимого законодательства. Как известно, ст. 1079 "Ответственность за вред, причиненный деятельностью, создающей повышенную опасность для окружающих" ГК РФ является специальной нормой, устанавливающей исключительный режим повышенной ответственности. Если в ст. 1064 ГК РФ закреплены общие основания деликтной ответственности: вред возмещается лицом, противоправными и виновными действиями которого он был причинен, т.е. непосредственным причинителем, то в ст. 1079 ГК РФ закреплены совсем иные базовые принципы: в качестве надлежащего ответчика назван владелец источника повышенной опасности (1), который обязан возместить вред независимо от того, был ли он непосредственным причинителем вреда (2), а также независимо от вины лица, непосредственно причинившего вред (3). Следует отметить, что повышенная ответственность установлена в ст. 1079 ГК РФ исключительно в интересах потерпевших и не предполагает освобождения виновных в причинении вреда лиц от ответственности. В ст. 1081 ГК РФ предусмотрено, что лицо, возместившее вред, причиненный лицом, управляющим транспортным средством, имеет право обратного требования (регресса) к этому лицу.

В ст. 1079 ГК РФ также определено, кто является владельцем источника повышенной опасности: это юридическое лицо или гражданин, которые владеют источником повышенной опасности на праве собственности, на праве хозяйственного ведения или праве оперативного управления или на ином законном основании. Приведен также примерный перечень таких законных оснований: на праве аренды, по доверенности на право управления транспортным средством, в силу распоряжения соответствующего органа о передаче ему источника повышенной опасности и т.п.

Безусловно, закрепление в нормативном акте открытого перечня не лучший пример законодательной техники, поскольку возникает возможность для необоснованного его толкования и расширения. Так и произошло применительно к рассматриваемым делам: судебные инстанции (районные суды и Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ), ссылаясь на открытый перечень, посчитали достаточными для перехода титула владельца от собственника к другому лицу (водителю) разные обстоятельства, анализ которых позволяет прийти к выводу, что суды, вопреки букве и смыслу закона, допустили произвольное расширение примерного перечня, не приняв во внимание закрепленное в ст. 1079 ГК РФ общее требование: каждое основание передачи титула владения должно быть основано на законе.

Владение как одно из трех правомочий собственника является гражданско-правовой категорией (ст. 209 ГК РФ) и может передаваться по воле собственника на основании гражданско-правовых сделок (договоров). Хотя в самом перечне назван только договор аренды и в ГК РФ применительно к этому договору специально регулируются два вида аренды транспортных средств (аренда с экипажем и аренда без экипажа) и определяется, в каких случаях титул владельца переходит от арендодателя к арендатору (соответственно ст. 640 и 648), нет никаких сомнений, что законным основанием могут служить и другие гражданско-правовые договоры. Так, в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 26 января 2010 г. N 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина" (далее — Постановление Пленума N 1) в этот перечень добавлен договор проката (п. 19)).

Безусловно, основанием для перехода титула владельца могут служить и такие договоры, как договор хранения, договор на техническое обслуживание и ремонт транспортных средств и иные договоры, на основании которых источник повышенной опасности переходит во временное владение соответствующих контрагентов (хранителя, станции техобслуживания). Именно они в случае причинения вреда при незаконном использовании транспортных средств выступают как владельцы источника повышенной опасности, т.е. несут обязанность по возмещению вреда[2].

Второе названное в примерном перечне основание перехода титула владения — "распоряжение соответствующего органа о передаче ему источника повышенной опасности" — имеет административно-правовую природу и предполагает передачу источника повышенной опасности другому лицу помимо воли собственника или иного владельца. Передача транспортного средства по названному основанию строго регламентирована. В п. 2.3.3 Правил дорожного движения Российской Федерации (далее — ПДД)[3] содержится общая норма, согласно которой водители обязаны предоставлять транспортные средства сотрудникам полиции, органов государственной охраны и органов федеральной службы безопасности в случаях, предусмотренных законом[4]. Таких законов три, в них указаны цели использования транспортных средств и условия их изъятия, а также специально предусмотрено, что в случае острой необходимости водитель может быть отстранен от управления транспортным средством. Вместе с тем это условие ни в коей мере не должно влиять на определение владельца источника повышенной опасности, поскольку соответствующие органы по закону выступают владельцами транспортных средств вне зависимости от того, кто осуществлял управление.

В соответствии с п. 2.3.3 ПДД обязанность по передаче транспортных средств возникает и в случаях, если такое требование поступает от медицинских и фармацевтических работников для перевозки граждан в ближайшие лечебно-профилактические учреждения в случаях, угрожающих жизни.

Специальный режим ответственности за причиненный источником повышенной опасности вред установлен для случаев, когда источник выбыл из обладания законного владельца в результате противоправных действий других лиц. В этих случаях законный владелец освобождается от обязанности возместить вред, и такая обязанность возлагается на "незаконного владельца", в качестве которого выступает одно лицо или группа лиц, участвовавших в противоправном завладении источником (п. 2 ст. 1079 ГК РФ).

2. Анализ позиций судебных инстанций. В обоих приведенных делах районные суды и Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ, рассмотревшая дела в кассационном порядке, признали владельцами источника повышенной опасности и, следовательно, обязанными возместить причиненный вред лиц, управлявших транспортными средствами в момент причинения вреда. В качестве подтверждения законности оснований перехода владения от собственника к лицу, управлявшему транспортным средством в момент причинения вреда, в судебных актах приведены такие основания, как "устное согласие собственника", "молчание собственника как знак согласия", "передача водителю ключей от машины, документов на машину", "присутствие собственника в машине", "законное фактическое пользование в момент причинения вреда" и др.

Апелляционные инстанции в обоих делах придерживались другой точки зрения, признав, что ответственность за причиненный вред должны нести собственники транспортных средств.

Анализ приведенных в подтверждение перехода титула владельца к лицам, управлявшим транспортным средством в момент причинения вреда, оснований позволяет прийти к выводу, что ни одно из них не имеет отношения к передаче владения, а подтверждает либо законность пользования транспортным средством и тем самым законность участия водителя в дорожном движении (передача документов, ключей от машины, страхового полиса) или вообще лишены какого-либо правового значения ("законное фактическое пользование в момент причинения вреда", "присутствие собственника как согласие на допуск к управлению")[5].

Причиной названных ошибок в первую очередь является смешение категорий "законное владение" транспортным средством и "законное пользование" транспортным средством. Такое смешение происходит как на уровне понимания закона, так и на уровне его применения. Например, в решении по второму делу районный суд отметил, что "по смыслу вышеуказанных норм закона (ст. 1079 ГК РФ. — К.Я.) ответственность по возмещению вреда возлагается на лицо, в чьем законном фактическом пользовании находился источник повышенной опасности в момент причинения вреда". В определении кассационной инстанции по этому же делу подтверждена та же позиция: "При возложении ответственности за вред в соответствии с указанной нормой (ст. 1079 ГК РФ. — К.Я.) необходимо исходить из того, в чьем законном пользовании находился источник повышенной опасности в момент причинения вреда".

В данном случае судебные инстанции не учли, что особенности субъектного состава в деликтных обязательствах (обязанность по возмещению вреда возлагается не на непосредственного причинителя, а на владельца источника повышенной опасности) предопределяет и особенности в порядке передачи собственником своих правомочий. Если в соответствии со ст. 209 ГК РФ в виде общего правила действует единый режим передачи собственником другим лицам всех своих правомочий, то применительно к ст. 1079 ГК РФ установлен особый режим передачи правомочия владения источником повышенной опасности: она должна быть основана на законе, в то время как для передачи правомочия пользования достаточно только воли собственника.

Водитель, управляющий транспортным средством, имея при себе все необходимые документы, предусмотренные в ПДД, пользуется источником "по воле собственника", "с согласия собственника" и т.п., но не является владельцем транспортного средства. Пользование автотранспортным средством всегда предполагает фактическое обладание им, но не юридическое (законное) владение. В каждом конкретном случае законность передачи транспортного средства во владение должна быть подтверждена. В разъяснении, содержащемся в п. 20 Постановления Пленума N 1, посвященном значению доверенности на право управления транспортным средством, указано одно из основных определяющих владение обстоятельств: возможность пользоваться транспортным средством по своему усмотрению. Именно под "законным владельцем" понимается лицо, которое в силу закона несет гражданско-правовую ответственность за вред, причиненный третьим лицам при использовании транспортного средства как им самим, так и лицом, допущенным им к управлению, а под "законным пользователем" — лицо, управляющее транспортным средством, которое отвечает всем требованиям, предъявляемым к водителям как участникам дорожного движения (см. п. 2.1.1 ПДД) и несет административную или уголовную ответственность за нарушение ПДД.

3. Особенности страхования при ограниченном использовании транспортных средств. Не может служить основанием для признания законным владельцем источника повышенной опасности лица, управлявшего транспортным средством в момент причинения вреда, включение его в страховой полис обязательного страхования как лица, допущенного к управлению транспортным средством, на что сослались районный суд и кассационная инстанция по второму делу.

Как известно, в ст. 16 Федерального закона от 25 апреля 2002 г. N 40-ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" (далее — Закон об ОСАГО) установлен специальный вид страхования: "страхование при ограниченном использовании транспортных средств". Ограниченным использованием транспортных средств, принадлежащих гражданам, признается управление транспортным средством только допущенными к управлению и указанными в страховом полисе водителями. Это указание является одним из дополнительных условий особого вида договора обязательного страхования. Из ст. 16 Закона об ОСАГО следует, что смысл введения этого вида договора ОСАГО состоит в снижении риска причинения вреда. Содержащиеся в нем специальные условия влияют лишь на отношения страхователя и страховщика (определение размера страховых тарифов и страховых премий) и ни в коей мере не отражаются на определении субъекта ответственности. В силу ст. 1079 ГК владелец источника повышенной опасности несет ответственность за вред, причиненный при управлении транспортным средством любым водителем, как указанным в договоре обязательного страхования, так и не названным в нем.

Как справедливо отмечено в Апелляционном определении Орловского областного суда (второе дело), "включение в число лиц, допущенных к управлению транспортным средством, свидетельствует лишь о том, что данное лицо является законным участником дорожного движения, но не владельцем источника повышенной опасности".

4. Доверенность на право управления. Неоднозначно и отношение судов к такому законному основанию перехода титула владельца, как указанная в примерном перечне ст. 1079 ГК РФ доверенность на право управления транспортным средством.

В приведенных судебных актах это законное основание перехода титула владения упоминалось неоднократно.

Для понимания значения доверенности на право управления как основания перехода титула владельца, прежде всего, следует отметить, что по своей сути отношения, возникающие на основании такой доверенности, являются отношениями, возникающими при заключении договора, содержанием которого является передача соответствующего имущества во временное безвозмездное пользование (ст. 689 ГК РФ). Прийти к такому выводу позволяет не только тождество возникающих отношений, но и законодательное их регулирование. В п. 2 ст. 689 ГК РФ предусмотрено, что к договору безвозмездного пользования применяются отдельные правила, регулирующие отношения по договору аренды, и в первую очередь ст. 607 ГК РФ, в которой среди объектов аренды названы и транспортные средства.

Вместе с тем при передаче в безвозмездное пользование транспортных средств так же, как и при передаче их в аренду (возмездное пользование), существуют определенные особенности в регулировании этих отношений. Так, применительно к договору безвозмездного пользования в виде общего правила установлено, что ответственность за вред, причиненный третьему лицу, несет ссудодатель, если не докажет, что вред причинен вследствие умысла или грубой неосторожности ссудополучателя (ст. 697 ГК РФ). Однако если объектом договора безвозмездного пользования является транспортное средство, в соответствии со ст. 1079 ГК РФ действует специальный режим: владельцем источника повышенной опасности является ссудополучатель и именно он обязан нести ответственность за причиненный третьим лицам вред.

Вместо того чтобы урегулировать особенности отношений при передаче источника повышенной опасности в безвозмездное пользование других лиц, как это сделано для договора аренды транспортных средств[6], законодатель пошел по пути создания нового договора, придав ему форму доверенности на право управления.

До последнего времени доверенность на право управления имела двоякое значение: с одной стороны, в силу ст. 1079 ГК РФ она служила основанием для признания лица, на имя которого оформлена, владельцем источника повышенной опасности и тем самым ответственным за причиненный вред, а с другой в силу п. 2.1.1 ПДД уполномочивала лицо на совершение фактических действий по управлению транспортным средством и тем самым подтверждала законность участия в дорожном движении. Наделение доверенности на право управления двумя функциями вносило неопределенность в судебную практику рассмотрения дел о возмещении вреда, причиненного источником повышенной опасности. Суды, как правило, уделяли недостаточное внимание определению действительной цели оформления таких доверенностей. В результате при причинении вреда водителем, управлявшим автомобилем на основании доверенности на право управления, оформленной в подтверждение гражданско-правового договора на предоставление водительских услуг, обязанность по возмещению вреда, как правило, так же, как и в приведенных делах, возлагалась на водителя как на владельца источника повышенной опасности.

Именно поэтому в целях создания единообразия в судебной практике применения ст. 1079 ГК РФ в абз. 1 п. 20 Постановления Пленума N 1 разъяснено, в каких случаях доверенность на право управления подтверждает законность передачи правомочия владения: "По смыслу статьи 1079 ГК РФ лицо, в отношении которого оформлена доверенность на право управления транспортным средством, признается его законным владельцем, если транспортное средство передано ему во временное пользование и он пользуется им по своему усмотрению". В абз. 2 этого же пункта приведены обстоятельства, которые свидетельствуют о том, что доверенность на право управления не является законным основанием перехода титула владения, а является лишь подтверждением законности участия в дорожном движении: "Если в обязанности лица, в отношении которого оформлена доверенность на право управления, входят лишь обязанности по управлению транспортным средством по заданию и в интересах другого лица (водительские услуги)…" Получение вознаграждения за оказание таких услуг может являться одним из доказательств по делу, подтверждающим наличие трудовых или гражданско-правовых отношений.

После исключения из ПДД нормы, обязывающей водителя иметь при себе документы, подтверждающие их право владения транспортным средством, в том числе и доверенность на право управления, доверенность выполняет только одну функцию, предусмотренную ст. 1079 ГК: она подтверждает законность перехода титула владельца к лицу, на имя которого оформлена. На практике это должно означать, что судам уже нет необходимости устанавливать цели выдачи доверенности на право управления.

Вместе с тем реакция судебной практики на произошедшее изменение в нормативном регулировании, определяющем значение доверенности на право управления, оказалась неожиданной. В процессе рассмотрения приведенных дел судебные инстанции, как это было показано ранее, взамен доверенности ссылались на различные фактические обстоятельства, пытаясь найти любые основания для возложения ответственности за причиненный вред на лиц, управляющих транспортными средствами в момент причинения вреда.

Придание отношениям, возникающим на основании доверенности на право управления, как это изначально и предполагалось законом, только гражданско-правового характера, безусловно, повлечет резкое сокращение случаев оформления этих доверенностей.

Соответствующие изменения, безусловно, должны найти отражение и в практике рассмотрения этой категории дел по существу. Предъявляемая доверенность на право управления является достаточным доказательством законной передачи владения источником повышенной опасности.

 


[1] См.: Ярошенко К.Б. Вопросы судебной практики, связанные с применением Федерального закона "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" // Комментарий судебной практики / Под ред. К.Б. Ярошенко. Вып. 12. М., 2006. С. 3 — 14; Ее же. Судебная практика по спорам, связанным с ответственностью за вред, причиненный при дорожно-транспортных происшествиях // Комментарий судебной практики / Под ред. К.Б. Ярошенко. Вып. 14. М., 2008. С. 37 — 55; Ее же. Комментарий к Постановлению Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина" // Комментарий судебной практики. Вып. 16 / Под ред. К.Б. Ярошенко. М., 2011. С. 12 — 20 (п. 7 — 14).

[2] См.: ст. 892 "Пользование вещью, переданной на хранение" ГК РФ, в которой прямо закреплено, что хранитель не вправе без согласия поклажедателя пользоваться переданной на хранение вещью, а также предоставлять возможность пользования ею третьим лицам. В договоре на техническое обслуживание и ремонт автомобилей определяются условия принятия автомобилей на хранение (ответственное хранение) на срок, необходимый для осуществления соответствующих работ. Следовательно, и на эти случаи распространяется действие ст. 892 ГК РФ.

[3] Утверждены Постановлением Совета Министров — Правительства РФ от 23 октября 1993 г. N 1090.

[4] См.: Федеральный закон от 7 февраля 2011 г. N 3-ФЗ "О полиции" (п. 37 ст. 13); Федеральный закон от 27 мая 1996 г. N 57-ФЗ "О государственной охране" (п. 8 ст. 15); Федеральный закон от 3 апреля 1995 г. N 40-ФЗ "О федеральной службе безопасности" (п. "ж" ст. 13).

[5] Постановлением Правительства РФ от 12 ноября 2012 г. N 1156 из п. 2.1.1 ПДД исключен абзац, предусматривающий обязанность водителя иметь при себе и предъявлять документ, подтверждающий право владения, пользования или распоряжения данным транспортным средством в случае управления транспортным средством в отсутствие владельца.

[6] Регулированию договора аренды транспортных средств посвящено 19 статей ГК РФ (ст. 632 — 649). Выделены два вида аренды: аренда транспортных средств с предоставлением услуг по управлению и технической эксплуатации (с экипажем) и без предоставления таких услуг (без экипажа). Урегулированы все нюансы возникающих на основании этих договоров отношений, в том числе и ответственность за причинение вреда транспортным средством.


Рекомендуется Вам: