Электронные доказательства в гражданском судопроизводстве: вопросы процессуального доказывания

Авторы: Зайцева Л.В., Сухова Н.В.

Оглавление

Вводные замечания

1. Судебная практика в эпоху повсеместного роста информационно-коммуникативных технологий

2. Проблемы доказательственного права

---

Вводные замечания

С начала нового тысячелетия многие современные юрисдикции пересматривают основополагающие принципы своих гражданских процедур. Одна из причин, по которой многие страны реформируют свой закон доказывания, связана с культурными и технологическими изменениями во всех сферах жизни современных обществ. Убедительные аргументы на этот счет дает нам изучение проблематики феномена доказательственного права в сравнительной перспективе[1].

Возможно, наиболее существенные изменения, связанные с этими тенденциями в развитии гражданского процессуального права, которые мы можем наблюдать, — это смещение баланса с традиционного права на надлежащий (формальный) процесс в сторону современной потребности в безопасности, эффективной защиты прав и общих интересов, облегчения доступа к правосудию. В этом плане повсеместное распространение новых умных технологий само по себе приводит к изменению наших представлений о допустимости доказательств, требующих нового осмысления процесса установления обстоятельств дела, сопровождаемого правовой квалификацией электронных доказательств. В данном контексте фактический подход и акцент на юридическую практику в области деятельности судебных органов еще более оправданны, так как имеют большое теоретическое значение.

1. Судебная практика в эпоху повсеместного роста информационно-коммуникативных технологий

Судебная практика последних лет свидетельствует о значительном росте гражданских дел, по которым представляются электронные доказательства. Появление в Постановлениях Пленума ВС РФ разъяснений о допустимости электронного сообщения в различных категориях дел[2], а также специального Постановления высшей судебной инстанции от 26 декабря 2017 г. N 57 "О некоторых вопросах применения законодательства, регулирующего использование документов в электронном виде в деятельности судов общей юрисдикции и арбитражных судов"[3] лишь подтверждает вывод о том, что количество гражданских дел, по которым представляются такие доказательства, постоянно растет.

Так, в п. 18 Постановления Пленума ВС РФ от 29 мая 2018 г. N 15 "О применении судами законодательства, регулирующего труд работников, работающих у работодателей — физических лиц и у работодателей — субъектов малого предпринимательства, которые отнесены к микропредприятиям"[4] разъясняется, что при решении судом вопроса о том, имелись ли между сторонами трудовые отношения, он в силу ст. ст. 55, 59 и 60 ГПК РФ вправе принимать любые средства доказывания, предусмотренные процессуальным законодательством, включая переписку сторон спора по электронной почте.

Анализ опубликованных судебных решений, в частности по трудовым делам, показывает, что препятствий на пути использования электронных доказательств в гражданском судопроизводстве давно нет, да и суды относятся к ним достаточно лояльно. Вместе с тем этот анализ подтверждает вывод о том, что глобальные изменения в технологии организации и управления трудом способны привести к резким изменениям сложившихся в правоприменении и правовой науке представлений в области доказательственного права.

Так, например, судебная практика последних лет свидетельствует о значительном росте количества трудовых дел, в которых лог-файлы используются в качестве допустимого доказательства. Причем из анализа судебной практики выяснилось, что их применение на процессе наряду с другими доказательствами становится важной составляющей правильного установления фактов конкретного дела. Так, в деле N 2-2635/2017 ответчиком в подтверждение факта ненадлежащего исполнения работником возложенных на него обязанностей в связи с использованием информационных ресурсов Интернета в целях, не связанных со служебными, были представлены лог-файлы, а также выдержки из журнала прокси-сервера и журнал по трафику с сайтов. Такие доказательства были приняты во внимание областным судом апелляционной инстанции и подвергнуты оценке наряду с другими доказательствами в их взаимосвязи и совокупности при рассмотрении дела по спору о признании незаконными и отмене приказов о снижении размера премии и приказов о привлечении к дисциплинарной ответственности[5].

Исследование судом лог-файлов осуществляется и при решении вопросов о законности и обоснованности привлечения работника к материальной ответственности за вред, причиненный работодателю, и в случаях привлечения работодателя к ответственности за вред, причиненный работнику[6].

Лог-файлы могут служить доказательством выполнения работником своих трудовых обязанностей в определенное время, если это обстоятельство оспаривается работодателем, например, как это было в деле N 2-1113/2014. Исследовав представленные доказательства с пояснениями специалистов, суд пришел к выводу о законности действий работодателя и в удовлетворении исковых требований отказал[7].

И действительно, некоторые из опубликованных судебных решений свидетельствуют, что электронные доказательства представляются суду, как правило, в удобной форме без чрезмерных и неоправданных препятствий, а полученные "снятые" из них сведения рассматриваются как достоверные, если они доступны восприятию суда и другая сторона в деле не оспорила их содержание. Соответственно при этом меняются наши представления о допустимости судебных доказательств.

Так, в трудовых спорах о восстановлении на работе работника, уволенного за неоднократное неисполнение без уважительных причин трудовых обязанностей, в подтверждение обстоятельств делегирования обязанности по подготовке ответа и ее исполнения истцом используется "Распечатка СЭД" в качестве основного доказательства[8]. В частности, в одном таком деле уведомление работника по СЭД о предстоящем увольнении с предложением ознакомиться с приказом и получить трудовую книжку не помешало районному суду отказать работнику в восстановлении на работе. Таким образом, суд счел такой способ уведомления правомерным[9]. При решении вопроса о материальной ответственности работника за вред, причиненный работодателю, суды также рассматривают надлежаще оформленные результаты служебной проверки, введенные в систему электронного документооборота, в качестве допустимого доказательства[10]. Подобными же данными в судебной практике подтверждается факт ненадлежащего исполнения трудовых обязанностей, выразившийся в несвоевременной подготовке документов[11]. С помощью данных системы электронного документооборота о времени регистрации издаваемых приказов суд устанавливает хронологию событий и делает вывод о соблюдении процедуры привлечения к дисциплинарной ответственности[12].

Электронная переписка в почтовой программе "mail.ru" исследуется судом при решении вопроса о существовании трудовых отношений[13]  или о размере причитающейся работнику заработной платы[14]. С этой же целью исследуется содержание электронной переписки в мобильных приложениях WhatsApp, Viber, Telegram и др.[15] Электронная переписка между работником и его непосредственным руководителем с рабочего компьютера была представлена ответчиком и подвергнута судом оценке для выявления фактов ненадлежащего исполнения трудовых обязанностей и совершения дисциплинарных проступков[16]. В качестве доказательства того, что работница в рабочее время играла в компьютерные игры и посещала сайты социальных сетей, суд рассматривал распечатку индивидуальных данных работника с сервера[17].

В противоположность этим случаям в одном из дел скриншот страницы письма, полученного посредством электронной почты, не был принят судом в качестве достоверного доказательства, подтверждающего факт ознакомления истца с локальным нормативным актом[18]. Но здесь речь не о том, что скриншот страницы электронной почты не может рассматриваться как доказательство. Суд посчитал незаконным и недопустимым ознакомление работника с локальным нормативным актом не под роспись работника. В этом плане практика российских судов ориентирует нас, что кадровые документы, полученные от работника (направленные ему) в мобильном приложении (WhatsApp, Viber, Telegram и др.), не являются доказательством, если ТК РФ для таких документов устанавливает письменную форму.

Далее, в качестве примера приведем решение по делу N 2-1233/2016, где ответчиком в подтверждение обстоятельств отсутствия истца на рабочем месте во время проведения учебных занятий был представлен скриншот экрана, на котором запечатлено, что преподаватель — как на момент начала урока (09.02 час.), так и в момент его завершения (12.46 час.) — в сети не находился. Суд при этом полагает необходимым обратить внимание на следующее обстоятельство (в данном деле — спор о признании незаконными дисциплинарных взысканий и восстановлении на работе): согласно приказу ДД.ММ.ГГГГ "О контроле рабочего времени педагогов" утверждено "Положение о мониторинге и контроле рабочего времени педагогов государственного казенного оздоровительного образовательного учреждения… санаторного типа для детей, нуждающихся в длительном лечении, санаторной школы-интерната… структурного подразделения Центра дистанционного образования детей-инвалидов". Контроль и мониторинг течения рабочего процесса проводятся непрерывно с формированием соответствующего отчета. Как следует из разд. 2 вышеуказанного Положения, учитель: использует возможность для оперативной связи с учениками (программы iChat, Skype, обмен внутренними сообщениями, телефон); в течение всего урока независимо от выбранной формы его проведения находится в информационной учебной среде и доступен в программе для оперативного онлайн-взаимодействия; не может самостоятельно изменять график своей работы; при отсутствии на рабочем месте должен иметь документ, подтверждающий уважительную причину отсутствия.

По данному факту истица пояснила, что отсутствовала в сети в связи с перебоями Интернета, а ее личный Интернет не позволял ей выйти в сеть.

Допрошенная в судебном заседании в качестве свидетеля работница, на которую были возложены обязательства по контролю рабочего времени педагогов, суду пояснила, что каких-либо доказательств уважительности отсутствия на рабочем месте истицей представлено не было, информация о сбоях в работе сети от истицы не поступала. На этом основании суд пришел к выводу о том, что работодателем доказан факт отсутствия истицы на рабочем месте в указанный период, в то время как доказательств обратного суду представлено не было[19].

Современные исследователи, как российские, так и зарубежные, наблюдая за этой тенденцией, обоснованно указывают, что к этим формам использования судами новых носителей доказательственной информации присоединяется небесспорная практика многих судей, уже подкрепленная судебными решениями. Она состоит "в использовании информации из Интернета для выяснения существенных обстоятельств дела"[20]. В правоприменении и правовой науке при этом возникает вопрос о дифференциации почерпнутых в Интернете фактов и обстоятельств на общеизвестные, доказывания которых не требуется, и общедоступные, в отношении которых может применяться упрощенная процедура доказывания (например, по праву Германии). Судебная практика и юридическая литература указывают на такие виды общедоступных сведений, как, например, уточнение профессиональных понятий или вопросов в Википедии, по меньшей мере в области базовых сведений, или специальных информационных службах; сообщения о цене и стоимости; уяснение статистических данных; визуальные представления о местности посредством функции Google Earth или Street View (от англ. — просмотр улиц); сообщение о предмете спора в прессе, блогах или на домашних интернет-страницах; видео о спорном событии в YouTube; личные профили участников процесса в социальных сетях.

Интерес в этом отношении представляет одно из решений, где судом г. Пензы (спор о восстановлении на работе в вопросе о том, совершил ли работник аморальный поступок, несовместимый с занимаемой им должностью педагога) исследовались данные, распечатанные с электронных страниц из социальных сетей и электронных СМИ: публикация с фотографией, на которой изображен истец на центральной городской площади с плакатом в руках; на плакате текст "преследовать за наркотики аморально…"; текстовые сообщения истца "ВКонтакте", а также размещенные на личной странице социальной в сети Интернет видеоматериалы и фотографии, на которых изображены дети с плакатами в поддержку педофилии, в том числе с текстами нецензурного содержания[21].

Так или иначе, мы должны признать, что бурное развитие IT-технологий и широкое применение их в деятельности российских судов, равно как в Европе, США (и во всем мире), определяют разные практики установления обстоятельств дела, сопровождаемые новыми методами отбора доказательств, подходящими для этих целей.

Отсюда совершенно очевидно возникает ключевой вопрос: как следует судье обходиться с такого рода информацией? Естественно, при этом возникает другой, не менее важный для любого юриста вопрос о том, по каким правилам должно это проходить. Обращение к доказательственным сведениям, полученным из электронных систем и баз данных, — составная часть сбора доказательств. В указанном здесь смысле последнее, но не менее важное наблюдение заключается в том, что постоянно меняющаяся культурная реальность и нарастающий процесс технологизации общественной и частной жизни способны резко изменить методы сбора и представления доказательств.

Исчерпывающего правового регулирования процессуальное законодательство на этот счет не содержит. Определенные разъяснения содержатся в специальном Постановлении ВС РФ от 26 декабря 2017 г. N 57. Следуя этим разъяснениям, судья в определении о принятии к производству искового заявления, а также в ходе подготовки дела к судебному разбирательству и в процессе его судебного рассмотрения, согласно ст. ст. 35, 150 ГПК РФ, вправе предложить лицам, участвующим в деле, представить в указанный им срок требующиеся для рассмотрения дела документы в электронном виде[22].

Если в качестве доказательств обоснованности заявленных требований приложены распечатанные копии страниц сайтов в сети Интернет, суд вправе в ходе подготовки дела в целях собирания (обеспечения) доказательств незамедлительно произвести осмотр данных страниц. Суд может и сам по своему усмотрению осматривать web-страницы в зале судебного заседания (ч. 4 ст. 1, ст. 75 ГПК РФ). Лицам, участвующим в деле, непременно должна быть предоставлена возможность участия[23].

Кроме того, доказательства, имеющие значение для выяснения существенных обстоятельств по делу, до обращения заинтересованного лица в суд могут обеспечиваться нотариусом[24].

Распечатка интернет-страниц имеет двойственный статус: письменное доказательство-документ, вещественное — предмет, вещь, так как в силу разъяснений Пленума ВС РФ доказывание содержания электронных файлов в определенных судебных ситуациях подчинено правилам осмотра и исследования вещественных доказательств (например, в случае неподлинности). С этой точки зрения установление достоверности электронных доказательств представляет собой сложное исследование и не может быть достигнуто посредством простого "оглашения", "предъявления" или "ознакомления".

Если в процессе доказывания возникнет потребность в сложном заключении или консультации, которые требуют специальной подготовки, следует ходатайствовать о назначении эксперта или привлечении специалиста (даже если судья сообщит, что он осведомлен в информационных технологиях). Сторона при этом должна обосновать свое ходатайство соответствующим образом. Это следует, например, из указаний ч. 1 ст. 150 и ч. ч. 1, 2 ст. 57 ГПК РФ. В то же время суду принадлежит руководящая роль в организации и проведении такого процессуального действия.

Из анализа судебной практики, предпринятого нами, выяснилось, что российские суды (равно как и судебные органы в иностранных правопорядках) принимают и готовы рассматривать лог-файлы, информацию из различных интернет-сервисов (например, интернет-архива Wayback Machine)[25] или электронную переписку посредством мобильных приложений (мессенджеров) в качестве доказательств, но в целом ряде случаев оценивают их критически (в том числе из-за отсутствия языковой компетенции), ссылаясь на положения ст. ст. 59, 60 и 71 ГПК РФ. Причем российский судья при этом действует как "superman" или "универсальный солдат": ex officio компьютерно-техническую экспертизу для проверки достоверности электронного доказательства не назначает и специалиста к его осмотру не привлекает. А это в свою очередь приводит к "затягиванию дела" путем обжалования решения суда первой инстанции в вышестоящие суды.

Как показывает судебная практика, электронное доказательство с точки зрения его допустимости и достоверности должно обладать по крайней мере такими свойствами, как доступность в понимании информации, возможность идентификации ее автора, соблюдение условий, гарантирующих ее целостность[26]. В этом плане для многих комментаторов, выступающих по процессуальным аспектам вопроса использования электронных (цифровых) средств доказывания, проблема проверки достоверности электронного доказательства по-прежнему является наиболее важной в сложной организации "электронного правосудия"[27]. Это является следствием того, что информация, содержащаяся в документах, изготовленных с использованием цифровых технологий, не статична и подвержена изменениям, равно как и восприятие фактов дела зависит от многих субъективных и объективных причин. В этой связи здесь уместно упомянуть, что современные юристы уделили большое внимание вопросу о том, надлежит экспертизу рассматривать только как ординарное средство доказывания, позволяющее установить относимые факты, или это в большей степени способ научно-технической интерпретации имеющихся доказательств и толкования установленных фактов (что и обнаружили М.В. Жижина[28] и И.Г. Ренц[29] на основе анализа национальной и международной процессуальной практики, особенно в трудных с точки зрения факта делах). В этом смысле они говорят о том, что обращение к экспертным мнениям, полученным по инициативе сторон (независимо от своего характера — судебная или досудебная экспертиза), приводит к состязательному толкованию спорных фактов, сложных для прямолинейного восприятия, служит для прояснения их существа и как таковое лишено цели отыскания материальной или абстрактной объективной истины, но делает возможным скорейшее решение дела. В этом же смысле, по мнению М.В. Жижиной, было бы весьма важно признать, что "специальные знания", используемые в судопроизводстве, есть не что иное, как профессиональные знания в области научной, творческой и профессиональной деятельности, исключающие профессиональную компетентность органов суда и следствия. Со своей стороны, мы полагаем, что если принять во внимание изменчивость и ситуативную зависимость определения общеизвестных сведений о фактах (Е.Р. Россинская и др.), то практическая значимость решения этого вопроса при определении специальных знаний не должна уходить из поля зрения исследователя, с учетом судопроизводства по гражданским делам в особенности, где понятие "общеизвестный факт" имеет правовой смысл, а его установление входит в компетенцию суда (п. 1 ст. 61 ГПК РФ, п. 1 ст. 69 АПК РФ).

2. Проблемы доказательственного права

В связи с вышеизложенным мы полагаем необходимым сделать еще замечание.

Что следует понимать под доказательством — один из противоречивых вопросов теории доказывания. Начало ответа на него содержится в ч. 1 ст. 55 ГПК РФ. Она, правда, говорит о том, что законодатель трактует это понятие в общем как "любые" сведения, на основе которых суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения и разрешения дела. Само собой разумеется, что это поспешное суждение. Об этом свидетельствует уже абз. 2 ч. 1 ст. 55 ГПК РФ, где им же предлагается ограниченный перечень средств доказывания. Кроме того, не следует забывать, что доказательства — это не просто сведения, а информация, закрепленная в предусмотренной законом форме. Согласно доктрине именно органическое единство сведений и формы их фиксации дает нам возможность говорить о наличии в деле судебного доказательства. Но и это не самое важное замечание. Так, судя по содержанию ст. ст. 55 и 57 ГПК РФ, остается лишь заключить, что в процессе гражданско-процессуального доказывания речь по сути идет о прямых доказательствах. И в действительности законодатель указывает только на этот способ проверки достоверности письменных доказательств (абз. 2 ч. 2 ст. 71 ГПК РФ, абз. 2 ч. 3 ст. 75 АПК РФ). Но все же это противоречит смыслу ч. 1 ст. 68 ГПК РФ, в соответствии с которой установление источника не служит способом проверки.

Законодатель тем самым впадает в противоречие: в одном случае, давая определение судебных доказательств, он видит в качестве таковых только прямые доказательства, в другом — рассуждая о прямых доказательствах, устанавливает, что оно не может быть положено в основу выводов без подтверждения совокупностью имеющихся в деле доказательств. Подобная ситуация становиться особенно очевидной, если отдавать себе отчет в наличии того порочного круга, в котором оказываются участники процесса, судебные юристы и судьи. Дело в том, что ВС РФ, давая разъяснения по вопросам использования электронных файлов, поддержал данный формалистический подход законодателя. В этом плане правоприменение и юридическая литература ориентируют нас на то, что суд может потребовать представления подлинников документов, в частности, если у судьи возникли основанные на материалах дела сомнения в достоверности представленных доказательств или вопрос об их достоверности вынесен на обсуждение лицами, участвующими в деле (ст. ст. 67, 71 ГПК РФ и п. 24 Постановления Пленума ВС РФ от 26 декабря 2017 г. N 57).

В этом аспекте следует присоединиться к изложенным выше решениям. В частности, наши примеры, равно как и некоторые из опубликованных решений зарубежных судебных органов, показывают, что лишь в редких случаях истинность или ложность утверждения о факте может быть доказана непосредственным обращением к надежному и подтверждающему его очевидность контенту сети. Более распространенными являются случаи, в которых обращение к заключенным в цифровых носителях информации доказательственным сведениям служит тому, чтобы судья получил представление об истинности заявлений сторон в совокупности с другими средствами доказывания, имеющимися в деле.

Возникает вопрос: если представлена распечатка электронного письма или распечатка из системы электронного документооборота либо скриншот экрана, подтверждающий факт отсутствия истца на рабочем месте (как это было в наших примерах), что в таком случае следует считать оригиналом такого доказательства, представленного в виде электронного образа? При этом следует также учитывать, что в силу ст. 68 и ч. ч. 1, 2 и 3 ст. 67 ГПК РФ проверка документов или иных письменных доказательств происходит путем сопоставления с другими доказательствами (если они имеются в деле). Но даже если предположить, что прямые доказательства есть в деле, встает вопрос о том, можно ли, основываясь лишь на них, сделать вывод об обстоятельствах, подлежащих доказыванию.

Здесь не остается ничего иного, как рассматривать процессуальное доказывание как сложный (многоаспектный) процесс познавательной деятельности. И лишь отдавая себе отчет в том, что вопрос об установлении доброкачественности источника или носителя информации связан с процессом судебного познания — отбором относимых обстоятельств дела, которые еще нужно обнаружить и сформулировать, можно увидеть, что без них доказывание юридических фактов, относящихся к существу спора, является проблематичным.

Именно этот путь, единственно адекватный для понимания механизма судебного доказывания, особенно когда он связан с процессом установления достоверности доказательства исходя из характеристики источника или носителя информации, был отмечен как учеными-процессуалистами, так и криминалистами — профессором А.С. Барабашем[30] с его теорией уголовно-процессуального доказывания и профессором М.В. Жижиной[31] с ее теорией криминалистического обеспечения установления фактических обстоятельств гражданских дел. Речь идет о так называемых проверочных фактических обстоятельствах дела, которые подтверждают или опровергают достоверность доказательств (А.А. Давлетов[32]). По мысли названных авторов, как раз работа с ними обещает много интересного. Взору открылось, что процесс установления проверочных фактов теснейшим образом связан с выяснением обстоятельств "основного" доказательственного процесса (который должен быть реализован по каждому делу). Однако без него доказывание последних оказывается проблематичным, и область гражданского судопроизводства не является здесь исключением[33]. И в самом деле, как можно вводить в процесс и использовать в доказывании информацию, не выяснив, что ее источник мог ее воспринять, запомнить и может воспроизвести (например, когда в целях изучения свидетеля с точки зрения его способности давать правдивые показания или подлинности документов — продуктов цифровых технологий проводится соответствующая экспертиза)? Бессмысленная потеря времени и сил! Причем общим вектором обоих процессов доказывания при этом является правильное установление обстоятельств дела на процессе (А.С. Барабаш, М.В. Жижина).

К аналогичному выводу приходит специалист в области международного гражданского процесса И.Г. Ренц, который полагает, что угол зрения на факт (правда, только при отправлении международного правосудия) может быть расширен[34].

В качестве уточнения к этому нам следовало бы добавить, что все же в ходе истории было доказано, что дебаты о месте объективной/абсолютной истины в судебном процессе часто имели идеологические предпосылки и контекст и что в крайних случаях они способны затмить остальные цели процесса. Чтобы в этом убедиться, достаточно обратить внимание на аргументацию набора основных фактов и средств их доказывания, господствующую в отечественной юриспруденции, "подпитывающую" веру в то, что у самих процессуальных форм есть своя цель. Даже те российские авторы, которые обращаются к установлению фактов дела как цели доказывания, ограничиваются указанием на взаимосвязь всех обстоятельств, которая только и дает знание о прошлом. Анализируя данное предложение, мы видим, что вместо цели нам предлагают результат — "факт, имеющий значение для дела". Как устанавливался этот факт, на что ориентировался при этом субъект, познающий его, остается за скобками.

Со своей стороны, мы полагаем, что для того, чтобы эффективно отвечать на современные вызовы судебного правоприменения и современной науки, мы должны обратить внимание на то, как это происходит.

Это означает, что мы не должны ограничиваться лишь выяснением и описанием обстоятельств, подлежащих установлению по конкретной категории дел. Вместо этого мы должны сосредоточиться на изучении механизмов работы суда с фактами в процессе доказывания.

В этом плане Интернет, доказательственные сведения, полученные из электронных систем и баз данных, — все это открывает совершенно новое измерение для выяснения обстоятельств дела. Именно поэтому никого не должен смущать вывод о том, что влияние и воздействие новых технологий на развитие правовой культуры и содержание правовых процессов, прежде всего в области доказывания, требует всестороннего изучения и обоснования. Даже в Германии, которая расценивается иногда как оплот формализма, классическое понимание роли суда в гражданском процессе, однако, перманентно подвергается переосмыслению. Здесь разночтений между российскими и зарубежными юристами и учеными-процессуалистами в общем нет.

Альтернатива между претензиями на исключительность (и со стороны отраслевых научных дисциплин, и со стороны правоведения в целом) преодолима, как это и должно было случиться, в процессе развития и процессуальной практики, и науки[35]. С этих позиций можно утверждать, что природа и цели доказательственного права могут быть лучше поняты, но для этого требуется методологический сдвиг, более чем в одном смысле. Поэтому мы можем без особого затруднения установить, что национальное доказательственное право — это не есть то, что было создано в определенный период, а затем просто "применяемое" судебными органами в конкретных судебных делах. И последнее, но не менее важное: во избежание методологической неразберихи было бы весьма важно уже, наконец, признать, что аналитическая юриспруденция есть не что иное, "как искусство", один из механизмов, предназначенных для практических целей научного познания и интерпретации права, но не единственный. В этом аспекте следует отметить, что роль законодательства как фактора знания является очень ограниченной.

Рекомендуется Вам: