Работа посредством интернет-платформ как вызов трудовому правоотношению

Автор: Чесалина О.В.

Работа посредством интернет-платформ рассматривается как нестандартная форма занятости[1], в которой участвуют как минимум три субъекта: интернет-платформа, заказчик и исполнитель. Выделяют два основных вида такой деятельности — краудворк[2] и работа по запросу посредством приложений[3].

В правоприменительной практике разных стран работа посредством интернет-платформ обычно рассматривается как самостоятельный труд. Следует подчеркнуть, что единая судебная практика по данному вопросу еще не выработана. Есть судебные решения о признании работающих посредством платформ работниками[4] и судебные решения о признании таких лиц самозанятыми[5]. В то же время от момента регистрации на платформе или подключения к мобильному приложению до окончания работы или оказания услуги деятельность исполнителя контролируется со стороны платформы, а в определенных случаях — и со стороны заказчика. Поскольку эти механизмы контроля отличаются от механизмов контроля работодателя в рамках трудового правоотношения, на практике возникают проблемы с правильной квалификацией возникающих правоотношений. В этой связи с точки зрения трудового права работа посредством интернет-платформ и мобильных приложений представляет вызов:

— выработанным критериям, позволяющим отграничить трудовые правоотношения от гражданско-правовых;

— классическим представлениям о двухстороннем трудовом правоотношении;

— сложившимся понятиям "работник" и "работодатель".

Данная статья посвящена анализу вышеназванных проблем.

1. Отграничение трудового правоотношения от гражданско-правового. Появление работы на основе интернет-платформ является, с одной стороны, квинтэссенцией определенных тенденций на рынке труда: трехсторонние трудовые правоотношения; перенос экономических рисков от работодателя на работника; фрагментация труда; рост числа самозанятых, нестандартных трудовых правоотношений, неформальной занятости. С другой стороны, модель работы посредством интернет-платформ стала возможной только благодаря развитию информационных технологий (широкое использование Интернета и облачных технологий, цифровая трансмиссия информационных данных, применение "киберфизических систем"). Кроме того, благодаря им провайдеры платформ могут применять совершенно новые механизмы контроля процесса труда (за которыми тем не менее также стоит человек). Они получили название алгоритмического контроля/управления[6]. Характерными признаками такого контроля являются: объем, в котором информационные технологии позволяют контролировать деятельность работника (исполнителя)[7], и отсутствие физического проявления осуществления такого контроля[8]. Современные технологии позволяют собирать большой объем данных, обрабатывать его и реализовывать определенные управленческие решения автоматически, например через электронные сообщения, регулирование доступа к платформе, заказам. Кроме того, провайдеры платформ принимают определенные меры для того, чтобы избежать квалификации исполнителя услуги в качестве работника или лица, подобного работнику (например, препятствуют работе только для одного определенного клиента)[9].

Ученые до сих пор не пришли к единому мнению, является ли зависимость исполнителя от провайдера платформы новым видом экономической зависимости (которая характерна для лиц, подобных работнику и экономически зависимых самозанятых) или речь идет о новых признаках личной зависимости (как важнейшего критерия несамостоятельного труда). В пользу экономической зависимости от платформ свидетельствует то, что работающие посредством платформ не могут оказать влияние на содержание "Общих положений и условий" (GTC) и на размер вознаграждения, устанавливаемых платформами. В пользу личной зависимости свидетельствует подчиненное положение (организационно и структурно) исполнителей по отношению к провайдерам платформ (в некоторых случаях также по отношению к клиентам). В частности, платформы или клиенты могут определять, к какому времени задание должно быть выполнено[10]. Алгоритмический контроль позволяет контролировать трудовую деятельность от момента регистрации на платформе/активизации мобильного приложения до выполнения работы. Так, при помощи алгоритмического контроля решается вопрос, к каким заданиям, в какое время и на каких условиях оплаты исполнитель может быть допущен. При этом учитывается, как исполнитель зарекомендовал себя: как часто он отказывался от предлагаемых заказов, сколько заказов в течение часа он принял, как долго в течение часа/дня он находился онлайн, насколько быстро и качественно он оказал услугу[11]. Мобильные приложения, скриншоты позволяют определить, например, с какой скоростью курьер развозит еду или программист пишет программу. После обработки результатов провайдер платформы может наказать/поощрить исполнителя при помощи автоматических систем/программ, обеспечив ему доступ к наиболее прибыльным заказам[12]. Этот процесс завуалирован, и исполнители не знают, какие факторы при оценке их деятельности являются решающими, какую роль играют рейтинговые системы[13].

Обещание гибкости и возможности самостоятельно определять свое рабочее время является ключевым в модели работы посредством платформ. В то же время "алгоритмический" контроль, несмотря на то что он является постоянным, не воспринимается как таковой в отличие от личного контроля работодателя[14].

Автор статьи склоняется к выводу, что в случае работы посредством платформ "алгоритмический" контроль в совокупности с организационным менеджментом провайдеров платформ полностью заменили привычные признаки несамостоятельного труда и применяемые в рамках трудового правоотношения меры дисциплинарной ответственности и классические формы поощрения. Тем не менее за алгоритмическими механизмами стоит провайдер платформы. И общим с классическими формами поощрения является экономическое стимулирование исполнителя с целью повышения производительности труда. Превышение числа потенциальных исполнителей над числом потенциальных заказчиков ведет к маргинальной трудовой деятельности первых и отходу от классической 40-часовой рабочей недели, что также позволяет завуалировать длительное трудовое правоотношение.

Однако судебная практика во многих странах пока еще не учитывает изменение признаков несамостоятельного труда. Сложность состоит и в том, что новые "алгоритмические" механизмы контроля не очевидны и не зафиксированы в письменной форме. Они не являются едиными для всех платформ и постоянно видоизменяются. Они изучены только отдельными учеными, а судьи, как правило, руководствуются уже сложившимися критериями.

2. Многостороннее трудовое правоотношение. В конструкцию работы посредством платформ вовлечены как минимум три субъекта: интернет-платформа (в российской терминологии — агрегатор услуг, интернет-агрегатор), заказчик (клиент) и исполнитель. Провайдеры интернет-платформ позиционируют себя в качестве посредника, который способствует установлению контакта между заказчиком и исполнителем, но не является работодателем последнего. На практике есть платформы, которые выступают только в качестве посредника, и платформы, которые действительно оказывают услуги; отличие одних от других представляет большую практическую проблему.

Исследования показывают, что при краудворке многие исполнители работают одновременно для нескольких заказчиков. В случае работы по требованию исполнители оказывают услуги большому количеству заказчиков, которые постоянно меняются. Заказчики оценивают оказанные услуги посредством оценок, баллов, и таким образом, в том числе посредством рейтинговых систем, они также вовлечены в процесс контроля.

Работа по требованию посредством приложений имеет сходство с деятельностью по предоставлению труда работников (персонала). Ряд ученых сопоставляют положение платформы с положением частного агентства занятости и клиента — с положением предприятия-пользователя (принимающей стороны)[15]. Если попытаться перенести эту концепцию в российскую реальность, особенно в области транспортных услуг, то здесь функцию частного агентства занятости часто выполняет компания-партнер (не исключено, что совместно с агрегатором).

И агрегаторы, и партнеры стараются избежать трудового правоотношения с исполнителем. И хотя, по сути, исполнители часто оказывают услуги в интересах агрегатора, последнему удается завуалировать его решающую в этой конструкции роль (благодаря участию партнеров, объявлению себя посредником, который оказывает информационные услуги). Затруднительно доказать и возникновение трудового правоотношения с компанией-партнером.

Так, в одном споре[16] об установлении факта трудовых отношений истец в обоснование своих требований указал, что он фактически работал водителем в ООО "Спектр", осуществлял пассажирские перевозки посредством предоставленного мобильного приложения в период времени с 6 утра до 22 вечера согласно графику 2 на 2, получал определенный оклад. Истец отметил, что он увидел в Интернете объявление "Яндекс.Такси", связался с ними и его пригласили на собеседование. Он заполнил анкету, подписал договор, свой экземпляр договора он не получил. Судом установлено, что ООО "Яндекс.Такси" и ООО "Спектр" оказывают информационные услуги исполнителям по поиску заказчиков перевозки пассажиров и багажа (и в то же время суд указал, что основным видом деятельности ООО "Спектр" является деятельность такси). Суд отказал в признании отношений трудовыми, поскольку истцом не представлено достаточных и убедительных доказательств в подтверждение доводов о его работе в ООО "Спектр" водителем.

В другом споре[17] между водителем и ООО "Аргон-Инвест" был заключен договор возмездного оказания услуг по профессиональному управлению предоставленным транспортным средством с предоставлением мобильных приложений "Яндекс.Такси", "ГетТакси", "Убер". Исполнитель обязался по поручению ООО и от своего имени в течение установленного срока оказывать услуги по профессиональному управлению транспортным средством, по исполнению поступивших заказов от мобильных приложений, находясь на линии в течение определенного количества часов в день и минимум шесть смен в неделю, а заказчик обязался оплачивать услуги, в том числе выплачивать 30% сверхплановой суммы при условии соблюдения временного норматива нахождения водителя на линии. Суд пришел к выводу об отсутствии оснований в удовлетворении исковых требований о признании отношений трудовыми. В обоснование такого решения приведены следующие доводы: представленный истцом договор возмездного оказания услуг не свидетельствует о заключении трудового договора с истцом и возникновении трудовых отношений; ответчик по условиям договора не давал истцу поручений на осуществление каких-либо трудовых обязанностей; истец с заявлением о приеме на работу к ответчику не обращался, кадровых решений в отношении истца ответчиком не принималось, трудовой договор с ним не заключался, приказ о приеме истца на работу не издавался, в трудовую книжку сведения о работе внесены не были. Характерных признаков трудового правоотношения (исходя из ст. 56, 57 ТК РФ, а также абз. 3 п. 8 и п. 12 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17.03.2004 N 2) не было выявлено. Кроме того, отмечается, что истцом суду не представлено доказательств, свидетельствующих о возникновении трудовых правоотношений.

Сложность состоит в том, что по данной категории споров не предусмотрен перенос бремени доказывания (применяется общий принцип состязательности). В такой ситуации работник оказывается "наказанным" за то, что работодатель не выполнил его обязанности в соответствии со ст. 22 ТК РФ, и в том числе по оформлению трудовых отношений. Можно только отметить, что предоставление орудий (средств) труда для выполнения трудовой функции (мобильное приложение и автомобиль), регулирование трудовой функции, процесса труда и рабочего времени не были приняты судом в названных спорах во внимание. Без анализа материалов дела представляется сложным ответить на вопрос, осуществлялся ли алгоритмический контроль со стороны интернет-агрегаторов или партнеров[18].

Следует напомнить, что компания Uber Technologies по делу С-434/15 также настаивала, что она оказывает только информационные услуги, однако Европейский суд пришел к правильному выводу, что ее деятельность должна регулироваться как деятельность компании, оказывающей транспортные услуги, поскольку оказание информационных услуг в данном случае неразрывно связано с оказанием транспортных услуг. В данной ситуации лицо, оказывающее посреднические услуги одновременно посредством мобильного приложения, выступает с предложением оказания транспортных услуг. Кроме того, компания оказывает существенное влияние на условия, на которых водитель оказывает транспортные услуги[19].

В заключение следует отметить, что современные информационные технологии не только способствовали появлению новых нетипичных форм занятости и распространению неформальной занятости, но и усложнили отграничение трудовых отношений от гражданско-правовых за счет появления новых способов осуществления работодательских полномочий (алгоритмический контроль) и распределения обязанностей работодателя между несколькими лицами. Правильное определение юридической природы возникающих правоотношений с исполнителями возможно только при учете механизмов алгоритмического контроля, анализе всей конструкции работы посредством платформ/мобильных приложений, прав и обязанностей всех участников этой конструкции, пересмотра признаков трудового правоотношения.

References

1. Berg J. Too good to be true? A comment on Hall and Krueger's analysis of the labor marker for Uber's driver-partners / J. Berg, H. Johnston // ILR Review. 2018. Vol. 72. Iss. 1. P. 39 — 68.

2. De Stefano V. "Negotiating the algorithm": Automation, artificial intelligence and labour protection / V. de Stefano. Employment Working Paper N 246. GENEVA: ILO, 2018. URL: https://www.ilo.org/wcmsp5/groups/public/—ed_emp/—emp_policy/documents/publication/wcms_634157.pdf.

3. Howcroft D. A typology of crowdwork platforms / D. Howcroft, B. Bergvall-Kareborn // Work, Employment and Society. 2018. P. 1 — 18.

4. Ivanova M. The App as a Boss? Control and Autonomy in Application-Based Management / M. Ivanova, J. Bronowicka, E. Kocher, A. Degner // Arbeit/Grenze/Fluss — Work in Progress interdisziplinarer Arbeitsforschung. 2018. N 2. 28 p. URL: https://cihr.eu/wp-content/uploads/2015/07/The-App-as-the-Boss.pdf.

5. Prassl J. Humans as a Service: The Promise and Perils of Work in the Gig Economy / J. Prassl. Oxford: Oxford University Press, 2018. 208 p.

6. Risak M. Fair working conditions for platform workers. Possible regulatory approaches at the EU level / M. Risak. Friedrich-Ebert-Stiftung, 2018. URL: https://library.fes.de/pdf-files/id/ipa/14055.pdf.

7. Selzer D. Crowdworking — Arbeitsrecht zwischen Theorie und Praxis / D. Selzer // Zwischen Theorie und Praxis — Herausforderungen des Arbeitsrechts: Dokumentation der 5. Assistententagung im Arbeitsrecht vom 16-17.07.2015 / T. Husemann, A. Wietfeld. Bochum: Nomos 2015. P. 27 — 48.

8. Wood A. Good Gig, Bad Gig: Autonomy and Algorithmic Control in the Global Gig Economy / A. Wood, M. Graham // Work, Employment and Society. 2018. P. 1 — 20.

Рекомендуется Вам: