О некоторых проблемах применения уголовно-правовых мер защиты российской экономики от криминальных инвестиций

Автор: Ищенко П.П.

Легализация и последующее инвестирование в экономику денежных средств и иных активов, имеющих криминальное происхождение, создает основу теневой экономики, угрожает экономической безопасности и финансовой стабильности государства. Получение организованной преступностью "подпитки" от вложения в легальный бизнес преступно добытых капиталов увеличивает устойчивость последней к воздействию правоохранительных органов, затрудняет раскрытие и расследование совершаемых преступлений, создает возможность быстрого возобновления преступной деятельности после ее пресечения.

Обслуживаемый преступными формированиями огромный рынок незаконных товаров и услуг не только сам по себе создает серьезную угрозу национальной безопасности, но и может служить источником финансирования иной противоправной радикальной, экстремистской и террористической деятельности. Легализация (отмывание) денежных средств и иного имущества, полученного преступным путем, всегда тесно связана с незаконной торговлей наркотиками, оружием, коррупцией, другими преступными проявлениями[1]. Не случайно данной проблеме уделено особое внимание в международных правовых актах, принятых по указанным вопросам: в Конвенциях ООН по борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ 1988 г., против транснациональной организованной преступности 2000 г., против коррупции 2003 г., в Конвенции Совета Европы об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности 1990 г., в других документах. В 1989 г. странами "Большой семерки" была создана специальная межправительственная организация ФАТФ (англ. — FATF — Financial Action Task Force on Money Laundering), предназначенная для изучения и выработки стандартов в сфере противодействия отмыванию преступных доходов и финансирования терроризма. С 19 июня 2003 г. к работе ФАТФ присоединилась и Российская Федерация.

На национальном уровне для предотвращения данных угроз было создано специальное ведомство — Росфинмониторинг, участвующее в деятельности ФАТФ и призванное выявлять и отслеживать движение денежных средств, имеющих сомнительное происхождение, средствами финансовой разведки. Российским законодателем были приняты нормативные акты, создающие механизмы выявления денежных средств и иных активов, имеющих криминальное происхождение и направленных на предотвращение проникновения их в экономику.

Однако наиболее действенные правовые инструменты борьбы с образованием, накоплением и легализацией (отмыванием) преступных капиталов, закрепленные в Особенной части УК РФ, до сих пор используются правоохранительными органами не в должной мере. Статистика выявления и расследования преступлений, предусмотренных ст. ст. 174, 174.1 УК РФ, явно не соответствует их распространенности. Так, за прошлый 2017 г. было выявлено всего 711 таких преступлений, что на 13,1% меньше, чем в 2016 г.; 533 уголовных дела данной категории было расследовано и направлено в суд. Это ничтожно мало по сравнению с массой предикатных преступлений, совершенных за тот же период. Только 105,1 тыс. преступлений, совершенных в сфере экономики, причинили ущерб в сумме 234,6 млрд руб. А кроме этого были выявлены 29 634 преступления коррупционной направленности, 208,7 тыс. — связанных с незаконным оборотом наркотиков, 1 161 241 преступное посягательство на собственность[2]. Какая часть полученной от этого наживы была легализована и сейчас работает на преступников, сказать невозможно, прежде всего потому, что этого никто не расследовал. Такую защиту отечественной экономики от проникновения преступно добытых капиталов трудно признать адекватной. Этому неутешительному положению способствует ряд причин.

Прежде всего согласно сложившейся практике легализация (отмывание) денежных средств и иного имущества, приобретенных преступным путем, обычно расследуется по остаточному принципу. Это означает, что в процессе расследования все внимание следствия целиком концентрируется на расследовании предикатных преступлений, служащих источником происхождения указанных средств и имущества. Целенаправленных мер по выявлению и расследованию преступлений, предусмотренных ст. ст. 174, 174.1 УК РФ, не принимается. Лишь на стадии окончания расследования, если обнаружены деньги или имущество, полученные в результате преступной деятельности, с которыми обвиняемыми или иными лицами были совершены какие-либо операции, предъявляется обвинение также и в отмывании этих средств. Ожидать высокой эффективности от такого "расследования" и подтверждения судом его результатов в приговоре не приходится.

Практика показывает, что образование криминальных активов является неизбежным следствием любой систематически осуществляемой преступной деятельности, приносящей доходы. Выявление таких преступлений чаще всего осуществляется оперативным путем. Поэтому для полноценного расследования и максимально возможного выявления криминальных активов работу в данном направлении следует начинать заранее, еще до возбуждения уголовного дела о совершении предикатного преступления, т.е. на стадии оперативной разработки. Параллельно с документированием основной преступной деятельности злоумышленников должна идти работа по выявлению финансовых потоков, способов легализации и самих легализованных ими активов. Если этого не будет сделано, то при первой же угрозе разоблачения злоумышленники сделают все для их сокрытия, а в процессе расследования придется приложить немало усилий для их обнаружения и доказывания преступного происхождения.

После реализации оперативной разработки и на первоначальных этапах расследования обнаружению и изъятию легализованных денег и имущества, полученных преступным путем, ценных бумаг, банковских, криптовалютных и прочих счетов, средств банковского доступа и т.п. принятию мер, направленных на предотвращение их сокрытия, должно уделяться не меньше внимания, чем обнаружению и фиксации следов "основного" предикатного преступления. Это важно также и потому, что средства, которые не будут обнаружены, изъяты или арестованы, останутся в распоряжении злоумышленников и их сообщников и будут в полной мере использованы ими для противодействия расследованию.

На последующих стадиях расследования должно быть обеспечено проведение комплекса необходимых судебных бухгалтерских, финансовых, экономических, оценочных и прочих необходимых экспертиз с целью установления криминального происхождения, способов легализации (отмывания) денежных средств, оценки стоимости легализованного имущества и иных имеющих значение для дела обстоятельств.

Обеспечение полноты и всесторонности расследования, соблюдение методик выявления и доказывания легализации (отмывания) денежных средств и иного имущества, полученных преступным путем, может быть обеспечено как путем ведомственного контроля и организации надлежащего взаимодействия следователей и оперативных работников, так и средствами прокурорского надзора. К сожалению, указания, содержащиеся в Приказе Генерального прокурора РФ от 8 февраля 2017 г. N 87 "Об организации прокурорского надзора за исполнением законов в сфере противодействия легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, финансированию экстремистской деятельности и терроризма"[3], весьма поверхностны и основаны на необоснованно узком понимании источников формирования криминальных активов.

Так, п. 1.10 названного Приказа предписывает прокурорам не реже одного раза в полугодие изучать дела оперативного учета и иные оперативно-служебные материалы на предмет полноты и законности принимаемых мер по выявлению, пресечению, раскрытию и предупреждению преступлений, связанных с легализацией (отмыванием) преступных доходов, финансированием экстремистской деятельности и терроризма.

Как уже отмечалось выше, идея принятия мер по выявлению, пресечению, раскрытию и предупреждению преступлений, связанных с легализацией (отмыванием) преступных доходов на стадии оперативной разработки, является совершенно верной. Однако рассматривать данный вопрос в отрыве от разработки (а в дальнейшем и расследования) предикатной преступной деятельности, являющейся источником возникновения этих доходов, не имеет смысла. Трудно себе представить и оперативную разработку, нацеленную на выявление легализации (отмывания) денежных средств и иного имущества, полученных преступным путем, без выявления и документирования основной преступной деятельности.

По нашему мнению, правильнее было бы ориентировать прокуроров при обнаружении в оперативных материалах сведений о систематической или осуществляемой в крупных размерах преступной деятельности, результатом которой может являться образование преступных доходов, требовать от оперативных служб полноты выявления криминальных активов, вскрытия механизмов их образования и легализации, установления причастных к этому лиц и пресечения по результатам реализации оперативных разработок.

Содержащиеся в п. 1.11 того же Приказа указания надзирающим прокурорам также не отличаются разнообразием: добиваться наложения судом ареста на полученное преступным путем имущество в целях обеспечения его конфискации; требовать из Росфинмониторинга информацию о сделках и финансовых операциях лиц, причастных к преступной деятельности; изучая уголовные дела, уделять особое внимание доказанности умысла подозреваемого (обвиняемого) на придание правомерного вида владению, пользованию и распоряжению денежными средствами и имуществом, приобретенными преступным путем. И это, собственно, все! Не нужны ни специалисты, ни эксперты для распутывания порой весьма изощренных схем легализации криминальных активов, ни установление организаторов и участников этих схем, ни надлежащая оценка изъятого имущества. Рекомендации, содержащиеся в Приказе Генерального прокурора, вполне соответствуют сложившейся практике расследования таких преступлений. И этому также есть причины.

По смыслу и содержанию ст. ст. 174 и 174.1 УК РФ под легализацией (отмыванием) денежных средств и иного имущества, полученных в результате совершения преступления, понимаются лишь умышленные действия (финансовые операции и иные сделки), направленные на сокрытие преступного происхождения этих средств в целях придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению ими. Эта позиция, помимо упомянутого выше Приказа Генерального прокурора, закреплена и в п. п. 5, 10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 7 июля 2015 г. N 32 "О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем"[4].

Отсутствие специальной цели "придания правомерного вида", по сути, декриминализует владение, пользование и распоряжение полученными преступным путем доходами и имуществом. Доказывание наличия такой цели в действиях обвиняемого (подозреваемого) и является одной из наиболее сложных задач в ходе расследования. В подавляющем большинстве случаев лица, получившие преступные доходы, не преследуют цели придать им видимость правомерного происхождения, а просто тратят их по своему усмотрению. Это обстоятельство и является основной причиной прекращения судами уголовного преследования по ст. ст. 174 и 174.1 УК РФ в связи с отсутствием в деянии состава преступления.

При этом не являются единичными случаи, когда на полученные преступным путем средства обвиняемые приобретают дорогостоящее движимое и недвижимое имущество, используют его для осуществления преступной деятельности или в качестве средства расчета в противозаконных сделках. Так, одно время среди выходцев из высокогорных районов Таджикистана, вовлеченных в организованную торговлю наркотиками, японские автомашины-внедорожники были распространенным средством платежа за поставляемый ими героин.

Ратифицированная Российской Федерацией Конвенция об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности (Страсбург, 8 ноября 1990 г.)[5] в качестве современного и эффективного метода борьбы с названной проблемой рассматривает лишение преступника доходов от преступной деятельности. Статья 1 Конвенции определяет предмет легализации как любую экономическую выгоду, полученную в результате совершения уголовного преступления, которая может заключаться в материальных ценностях любого вида: вещественных или невещественных, движимых или недвижимых, а также в юридических актах или документах, дающих право на имущество. Статья 6 Конвенции, перечисляя преступления, связанные с отмыванием средств, упоминает специальную цель — "скрыть незаконное происхождение такого имущества" только в п. "a" ч. 1 данной статьи. В ч. 3 содержится предложение государствам, подписавшим Конвенцию, квалифицировать как преступление все или некоторые действия, когда преступник:

a) должен был предполагать, что имущество является доходом, полученным преступным путем;

b) действовал с целью получения выгоды;

c) действовал с целью способствовать продолжению преступной деятельности.

В опыте зарубежных стран (Великобритания, Норвегия, Италия, Германия и др.) также были трудности при доказывании специальной цели совершения этого преступления. В результате иностранные государства под легализацией стали понимать также и внесение денежных средств на счета в банки, перевод в ценные активы или просто их использование в личных целях преступника для повышения уровня жизни. В частности, в Великобритании в 2002 г. принят Закон "О преступных доходах" (The Proceeds of Crime Acts — POCA), главная цель которого — не допустить получения правонарушителями выгоды от совершения преступления и пресечения вложения таких средств в новую преступную деятельность. Данный Закон запрещает любой оборот денег или имущества, имеющих преступное происхождение, вне зависимости от его принадлежности и преследуемых при этом целей[6].

Существующая ныне в Российской Федерации проблема доказывания легализации (отмывания) денежных средств или иного имущества имеет аналогичное решение: из диспозиций ч. 1 ст. ст. 174, 174.1 УК РФ следует исключить специальную цель совершения данных преступлений — "в целях придания правомерного вида владению, пользованию и распоряжению указанными денежными средствами или иным имуществом". Тем самым уголовная ответственность будет установлена за совершение любых операций с денежными средствами (имуществом), полученными в результате совершения преступления, вне зависимости от преследуемых при этом целей. Такое более широкое толкование легализации (отмывания) преступных доходов будет соответствовать положениям Конвенции ООН о борьбе против незаконного оборота наркотических средств и психотропных веществ 1988 г. (Венской конвенции), Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности 2000 г. (Палермской конвенции), рекомендациям ФАТФ и лучше защищать российскую экономику от вливания преступных доходов. Нельзя не принимать во внимание и большую превентивную силу предлагаемой трактовки рассматриваемого деяния.

Однако для применения предлагаемого подхода законодателем должна быть решена проблема ограничения круга предикатных преступлений, незаконный доход от совершения которых должен рассматриваться в качестве предмета легализации. Если этого не сделать, суды рискуют оказаться заваленными уголовными делами о легализации копеечных сумм, в том числе потраченных на мелкие бытовые нужды.

В разъяснениях к своим рекомендациям ФАТФ предлагает: определить в качестве предикатных все преступления; или установить определенный порог, привязанный к категории серьезных преступлений либо к уровню наказания в виде тюремного заключения, применимому к предикатному преступлению (пороговый подход); или установить перечень предикатных преступлений; или опираться на сочетание этих подходов. При этом для стран, применяющих пороговый подход, предикатные преступления должны как минимум включать все преступления, относящиеся к категории серьезных по национальному праву, или включать преступления, предусматривающие более одного года тюремного заключения в виде максимального наказания либо шести месяцев тюремного заключения — в качестве минимального[7].

Предлагаемый рекомендациями ФАТФ порог в условиях суровых уголовных санкций, предусмотренных статьями Особенной части Уголовного кодекса РФ, представляется неоправданно низким: даже ч. 1 ст. 158 УК РФ предусматривает максимальное наказание в виде двух лет лишения свободы. Представляется, что в российских условиях к числу предикатных преступлений следует отнести только умышленные преступные деяния, максимальное наказание за совершение которых превышает три года лишения свободы, что и должно быть закреплено в диспозициях ст. ст. 174, 174.1 УК РФ.

Еще одна проблема практического применения указанных статей УК РФ для защиты российской экономики от криминальных инвестиций состоит в следующем. Пункт 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 7 июля 2015 г. N 32 "О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем"[8] содержит положение о том, что в приговоре "должны быть приведены доказательства, на которых основывается вывод суда о том, что денежные средства или иное имущество были приобретены преступным путем (в результате совершения преступления)". Данное разъяснение понимается судами буквально как необходимость доказывания происхождения каждого легализованного (отмытого) рубля от конкретного эпизода преступной деятельности. В этом не было бы проблемы, если бы преступная деятельность носила дискретный характер, а одному совершенному преступлению всегда соответствовал бы последующий за ним единичный акт легализации полученных денег или имущества. К сожалению, так бывает не всегда. Это на первый взгляд обоснованное требование суда приводит к полной невозможности применения указанных норм УК РФ в наиболее опасных случаях, когда преступная деятельность осуществляется в организованных формах и носит длительный систематический характер.

Так, по уголовным делам о незаконном обороте наркотиков, систематически совершаемом как отдельными лицами, так и в квалифицированных формах соучастия, практически невозможно установить, от какого конкретно предикатного преступления (сбыта наркотиков) произошло то или иное легализованное имущество или иные ценности. Это связано с обезличиванием денег на счетах, используемых для легализации средств, получаемых в результате преступной деятельности, утратой информации за давностью происшедшего и т.д.

Кроме того, при задержании подозреваемого в руках полиции оказываются лишь наркотические средства и деньги, еще им не легализованные. Наркотические средства, сбытые ранее, в ходе предыдущих эпизодов преступной деятельности, уже потреблены или не могут быть обнаружены. Это значит, что уголовное дело о предикатном преступлении возбуждено быть не может ввиду невозможности получения заключения эксперта о виде и размере наркотика. Требование об этом содержится в п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2006 г. N 14 "О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами"[9]. Таким образом, денежные средства, полученные в результате более ранних эпизодов преступной деятельности, на этот момент уже легализованы (отмыты), но предъявить обвинение в этом нельзя ввиду невозможности возбуждения предикатных преступлений, в результате которых были получены эти средства. Получается замкнутый круг: изъятые при задержании преступников деньги еще не легализованы, а по уже легализованным ценностям — нет предикатных преступлений.

Так, М. — организатор и руководитель преступного сообщества, действовавшего более 10 лет на территории г. Уфы, к моменту задержания, по данным следствия, оказался владельцем нескольких автосервисов, строительной фирмы, пельменного цеха, косметических салонов и даже местного футбольного клуба, общая стоимость которых оценивалась более чем в 54 млн руб. Заключив досудебное соглашение о сотрудничестве, М. признал свою вину и подтвердил в суде, что это имущество приобретено им на средства, полученные от преступной деятельности. Рассмотрев дело и признав М. виновным в организации и руководстве преступным сообществом, совершении в его составе множества преступлений, суд вернул арестованное имущество М. ввиду невозможности установления конкретных преступлений, на деньги, полученные от совершения которых приобретено это имущество[10].

Схожие ситуации возможны не только при расследовании преступлений в сфере незаконного оборота наркотиков, но и практически в любом случае, когда преступная деятельность осуществляется долго и систематически. Такое положение лишает правоохранительные органы возможности вести эффективную борьбу с легализацией (отмыванием) преступных доходов, получаемых от наиболее опасной организованной преступной деятельности.

Необходимость изменения судебной практики очевидна. Упомянутый выше Британский правовой акт РОСА, к примеру, решает эту проблему на удивление просто и эффективно: "Прокуроры не обязаны доказывать, что данное имущество является собственностью какого-либо конкретного лица или происходит от конкретного преступного деяния, поскольку такое толкование ограничило бы действие законодательства. Обвинение должно быть в состоянии как минимум представить достаточные доказательства, на основании которых можно сделать вывод… о том, что данное имущество имеет преступное происхождение". Несколько иначе, но по-своему эффективно решает эту проблему в США Закон RICO (Racketeer Influenced and Corrupt Organizations Act), § 1962 которого запрещает "использование или вклад прямо или косвенно любой части преступного дохода или прибыли от такого дохода в целях приобретения любого интереса или учреждения или деятельности предприятия, которая влияет на внутреннюю или внешнюю торговлю"[11].

Полагаем, что для решения существующей проблемы Постановление Пленума Верховного Суда РФ "О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении и сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем" в п. 9 должно быть дополнено абзацем следующего содержания:

"В случае если денежные средства или иное имущество приобретены в результате продолжаемой, систематической преступной деятельности одного лица либо организованной группы или преступного сообщества (преступной организации), сумма легализованных ценностей должна исчисляться за весь установленный доказательствами период преступной деятельности, без учета происхождения указанных средств или имущества от конкретных эпизодов преступной деятельности".

Рассмотренные в статье вопросы, разумеется, не охватывают всех проблем борьбы с легализацией (отмыванием) денег и имущества, полученных в результате совершения преступлений. Однако внесение предлагаемых изменений в уголовное законодательство, судебную практику и практику осуществления прокурорского надзора позволит улучшить защиту российской экономики от вливания в нее капиталов, имеющих криминальное происхождение, будет способствовать развитию цивилизованных рыночных отношений, положительно скажется на развитии национальной экономики и укреплении ее инвестиционной привлекательности.

Библиографический список

1. Болотский Б.С., Ендольцева А.В. Практика борьбы с легализацией доходов, полученных от незаконной деятельности в сфере экономики. М.: ВНИИ МВД России, 2001.

2. Волженкин Б.В. Отмывание денег: современные стандарты в уголовном праве и уголовном процессе. СПб., 1998.

3. Иванов Э.А. Отмывание денег и правовое регулирование борьбы с ним. М.: Российский юридический издательский дом, 1999.

4. Кузнецова Н.Ф., Багаутдинова С.К. Контроль над легализацией преступных доходов в США // Вестник МГУ. Серия: Право. 1997. N 6.

Рекомендуется Вам: