Проблемы квалификации криминальных банкротств с использованием криптовалюты

Авторы: Быкова Е.Г., Казаков А.А.

В настоящее время в мировом сообществе наблюдается тенденция перехода к цифровой экономике. В некоторых случаях это приводит к неоднозначным ситуациям в сфере правового регулирования новелл. Примером тому может служить появление криптовалюты, вызвавшее множество дискуссий по вопросу о ее правовом статусе[1]. В связи с этим ведется активная работа по адаптации российского законодательства к современным реалиям. Проект федерального закона "О цифровых финансовых активах" 22 мая 2018 г. был принят в первом чтении Государственной Думой РФ и направлен на доработку[2].

В то время как законодательная власть занимается решением указанной проблемы, в судебной практике создан прецедент, в рамках которого криптовалюта признана иным имуществом и включена в состав конкурсной массы[3].

Принимая такое решение, Девятый арбитражный апелляционный суд отметил, что "согласно ст. 128 ГК РФ к объектам гражданских прав относятся вещи, включая наличные деньги и документарные ценные бумаги, иное имущество, в том числе безналичные денежные средства, бездокументарные ценные бумаги, имущественные права; результаты работ и оказание услуг; охраняемые результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (интеллектуальная собственность); нематериальные блага. В силу диспозитивности норм гражданского права в ГК РФ отсутствует закрытый перечень объектов гражданских прав. Поскольку … действующее гражданское законодательство не содержит понятия "иное имущество", упомянутое в статье 128 ГК РФ, с учетом современных экономических реалий и уровня развития информационных технологий допустимо максимально широкое его толкование"[4].

Как видится, в анализируемом Постановлении апелляционной инстанции криптовалюта признана иным имуществом, но при этом не отнесена ни к одному из конкретных его видов, перечисленных в российском гражданском законодательстве.

Ввиду формирования подобной практики в отсутствие должного правового регулирования возникает закономерный вопрос о юридической оценке криминальных банкротств с использованием криптовалюты.

Процедура банкротства должника регулируется Федеральным законом от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)"[5] и предназначена для защиты экономических интересов кредиторов. Однако недобросовестные должники используют ее для того, чтобы не осуществлять выплаты по денежным обязательствам. При этом субъекты посягательства могут совершать действия (бездействие) в целях появления признаков банкротства либо препятствовать формированию конкурсной массы при наличии последних.

Российским законодательством определено, что юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительным документом (ч. 1 ст. 53 ГК РФ). Собственнику принадлежит право владения, пользования и распоряжения своим имуществом (ч. 1 ст. 209 ГК РФ). Все активы, дебиторская и кредиторская задолженность учитываются в бухгалтерских документах юридического лица. Любые изменения, затрагивающие имущественные интересы данного субъекта правоотношений, должны быть подтверждены оправдательными документами.

Руководитель либо учредитель (участник) юридического лица, осведомленный о наличии кредиторской задолженности, может купить криптовалюту на сумму свыше 2 250 000 руб. якобы в интересах юридического лица. Он осознает, что перечисление денежных средств продавцу криптовалюты со счета юридического лица неизбежно приведет к невозможности производить расчеты с другими кредиторами и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей. После приобретения субъектом посягательства криптовалюты у юридического лица появляются признаки банкротства. При этом криптовалюту невозможно поставить на его баланс, поскольку для этого отсутствуют правовые основания.

В процессе проведения доследственной проверки по признакам преступления, предусмотренного ст. 196 УК РФ, руководитель или учредитель (участник) юридического лица, ссылаясь на судебную практику, может обозначить свою готовность расплатиться с кредиторами не денежными средствами, а иным имуществом — криптовалютой. Необходимость ее приобретения в интересах юридического лица обоснует стремлением получить прибыль за счет положительной динамики курса данного цифрового инструмента.

В результате складывается парадоксальная ситуация. Гражданским законодательством юридическим лицам разрешено приобретать иное имущество (например, дебиторскую задолженность). В судебной практике криптовалюта признается таковым, однако на законодательном уровне ее правовой статус не определен. Она не может являться средством платежа. В силу отсутствия правового регулирования и анонимности криптокошелька признать подобный вид иного имущества собственностью юридического лица недопустимо.

Очевидно, что произвести оплату за криптовалюту денежными средствами юридического лица возможно только на основании фиктивных документов. Подобный способ издержания денежных средств юридического лица, ставший причиной появления признаков банкротства, при наличии к тому оснований в судебной практике оценивается по ст. 196 УК РФ. К примеру, Е. осужден, в частности, за совершение 80 преступлений, предусмотренных ст. 196 УК РФ. Он, являясь генеральным директором ОАО "СКБ "Топаз", давал главному бухгалтеру организации обязательные для исполнения указания перечислять денежные средства на счета юридических лиц, которые фактически не состояли в договорных отношениях с ОАО "СКБ "Топаз". При этом в платежных документах указывались фиктивные основания в качестве назначения платежа. Эти действия привели к увеличению кредиторской задолженности и последующему банкротству ОАО "СКБ "Топаз"[6].

В случае установления корыстной цели содеянное субъектом может быть расценено как хищение. Поэтому "для правильной квалификации криминальных банкротств, отражающих признаки иных уголовно наказуемых деяний, необходимо учитывать многообъектный характер преступлений, предусмотренных ст. ст. 195, 196 УК РФ"[7]. При этом "вопросы доказанности того или иного значимого для уголовно-правовой оценки факта лежат за пределами уголовно-правового анализа"[8].

При приобретении криптовалюты на сумму свыше 2 250 000 руб. гражданин, в том числе индивидуальный предприниматель (далее — гражданин), так же, как и руководитель или учредитель (участник) юридического лица, может осознавать, что подобные действия приведут к появлению признаков банкротства.

Однако, выстраивая линию защиты, гражданин может ссылаться на указанное выше постановление апелляционной инстанции и аргументировать свою позицию отсутствием законодательного запрета на приобретение криптовалюты, которая с позиции арбитражного суда рассматривается как индивидуальная собственность.

Думается, что подобные доводы не могут быть приняты во внимание при расследовании уголовного дела о преднамеренном банкротстве, поскольку, как уже указывалось, с правовой точки зрения криптовалюты не существует. Следовательно, если вложение денежных средств гражданина в эти электронные средства привело к возникновению признаков банкротства, не усматривается препятствий для юридической оценки его действий по ст. 196 УК РФ при наличии к тому оснований.

Операции по приобретению либо отчуждению криптовалюты могут быть совершены при наличии признаков банкротства.

В случае, когда у юридического лица имеются признаки банкротства и руководитель или учредитель (участник) юридического лица производит отчуждение криптовалюты, эквивалентной по стоимости сумме свыше 2 250 000 руб., оценку содеянного по соответствующей части ст. 195 УК РФ произвести не представляется возможным, даже несмотря на то, что указанная статья УК РФ включает в себя три самостоятельных состава преступления[9].

Неправомерные действия при банкротстве могут быть совершены только в отношении имущества, принадлежащего должнику на праве собственности. Как уже отмечалось, юридическое лицо не может владеть, пользоваться и распоряжаться криптовалютой ввиду отсутствия у последней законодательно закрепленного правового статуса. По этому поводу в науке уголовного права высказывается справедливая мысль о том, что "при толковании бланкетных норм должна исключаться усмотрительность правоприменителя, поскольку правоприменитель не наделяется правотворческой функцией и ограничен значением, в котором признак рассматривается в позитивном законодательстве, регулирующем отношения, которые охраняют соответствующие нормы уголовного права"[10].

Если руководитель или учредитель (участник) юридического лица, имеющего признаки банкротства, приобретает криптовалюту, то содеянное при наличии к тому оснований надлежит оценивать по ч. 1 ст. 195 УК РФ как отчуждение имущества должника — юридического лица, совершенное при наличии признаков банкротства и причинившее крупный ущерб.

Не вдаваясь в особенности квалификации составов преступлений, предусмотренных ч. ч. 1 — 3 ст. 195 УК РФ, хотелось бы на примере банкротства должника-гражданина проанализировать только проблемы, с которыми могут столкнуться правоприменители в процессе юридической оценки неправомерных действий при банкротстве с использованием криптовалюты.

Обязательным признаком объективной стороны составов преступлений, предусмотренных соответствующей частью ст. 195 УК РФ, является причинение крупного ущерба, который выражается в уменьшении активов должника на определенную уголовным законом сумму[11].

Если в ходе процедуры банкротства гражданин приобрел криптовалюту, оплатив ее денежными средствами в сумме свыше 2 250 000 руб. или другим принадлежащим ему имуществом, подлежащим включению в конкурсную массу, стоимость которого составляет указанную сумму, то содеянное образует состав преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 195 УК РФ. В этой ситуации никаких вопросов, связанных с определением суммы ущерба, не возникает.

В случае появления доказательств того, что субъекту фактически принадлежит криптокошелек, в котором имеется криптовалюта, однако сведения об этом были скрыты при формировании финансовым управляющим конкурсной массы, ситуация видится уже не столь однозначной.

Признавая криптовалюту иным имуществом, Девятый арбитражный суд применил гражданское законодательство по аналогии, аргументируя свою позицию расширительным толкованием содержания данной гражданско-правовой категории и учитывая "находящийся в стадии рассмотрения законопроект "О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации", предусматривающий определение базового понятия "Цифровое право" (вместо термина "токен" в системе объектов гражданских прав (п. 1 ст. 128 ГК РФ))"[12].

Как видится, судебная инстанция признала, что правовой статус этих электронных средств на законодательном уровне не определен. В связи с этим установить и документально подтвердить стоимость криптовалюты не представляется возможным.

В то же время крупный ущерб выступает в качестве конститутивного признака состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 195 УК РФ, поэтому должен быть обязательно доказан. Его исчисление в принципе вызывает большие трудности при квалификации криминальных банкротств[13], а в сложившейся ситуации это требование вообще невыполнимо, поскольку стоимость криптовалюты очень быстро меняется[14]. Следовательно, привлечение гражданина к уголовной ответственности по указанной норме уголовного закона за сокрытие сведений о наличии у него указанного цифрового актива исключается.

Возвращаясь к исследуемому судебному решению, стоит отметить, что его исполнение может быть затруднено противодействием лица, в отношении которого оно вынесено. Допустим, суд обязал гражданина передать финансовому управляющему доступ к криптокошельку (предоставить пароль) для пополнения конкурсной массы. Невыполнение соответствующей обязанности представляет собой воспрепятствование деятельности арбитражного управляющего гражданином, в отношении которого введена процедура, применяемая в деле о банкротстве. Однако для квалификации содеянного по ч. 3 ст. 195 УК РФ необходимо наступление крупного ущерба, оценить который невозможно.

Анализ ранее упомянутого законопроекта позволяет прийти к выводу, что после его вероятного принятия определенная масса цифровых активов останется вне правого регулирования[15]. К тому же при доработке этого документа решили вообще отказаться от определения статуса криптовалюты[16]. В то же время физическая возможность ее приобретения, по всей видимости, останется. Поэтому принятие соответствующего нормативно-правового акта не решит обозначенных проблем, которые могут возникнуть при квалификации криминальных банкротств с использованием криптовалюты.

Пристатейный библиографический список

1. Волеводз А.Г. Оценка криптовалюты как предмета преступления, предусмотренного ст. 174.1 УК РФ // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: Материалы XV Международной научно-практической конференции. М.: РГ-Пресс, 2018.

2. Крылова А.В. Злоупотребление полномочиями в коммерческих и иных организациях: проблемы уголовно-правовой квалификации: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2017.

3. Ляскало А. Конкуренция уголовно-правовых норм и совокупность преступлений при квалификации криминальных банкротств (ст. ст. 195, 196 УК РФ) // Уголовное право. 2013. N 1.

4. Ляскало А. Уголовно-правовая оценка некоторых объективных признаков криминальных банкротств // Законность. 2012. N 12.

5. Немова М.И. Уголовный закон и криптовалюта: вызовы и перспективы // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: Материалы XV Международной научно-практической конференции. М.: РГ-Пресс, 2018.

6. Перов В.А. Уголовно-правовые аспекты использования криптовалюты в России // Вестник Московской академии Следственного комитета Российской Федерации. 2017. N 3.

7. Шматенко А. Субъекты криминальных банкротств // Уголовное право. 2014. N 1.

8. Яни П. Вопросы квалификации преступлений // Законность. 2018. N 8.

9. Яни П.С. Сложности квалификации преступлений, связанных с банкротством // Законодательство. 2007. N 8.

Рекомендуется Вам: