Понятие и правовые особенности смарт-контрактов

Автор: Камалян В.М.

Оглавление

I. Понятие смарт-контракта

II. Правовые особенности смарт-контракта

Литература

---

I. ПОНЯТИЕ СМАРТ-КОНТРАКТА

Смарт-контракт является совершенно новой технологией для всего мира, и ее появление тесно связано с активным развитием блокчейн-технологий. Развитие цифровой экономики требует изменения всего российского законодательства в соответствии с новыми правоотношениями, которые возникают между особыми субъектами и по поводу нетрадиционных объектов правового регулирования[1]. В российском гражданском, а также банковском праве пока отсутствует упоминание о смарт-контрактах, а теоретическая концепция внедрения данного понятия в правовую систему еще основательно не разработана, однако цифровизация, в том числе банковской деятельности, определенно требует разработки доктринальной концепции смарт-контрактов и правового регулирования на законодательном уровне.

Первостепенной задачей исследования смарт-контракта является определение понятия данной технологии, которое бы позволяло раскрывать ее сущность. Понятие смарт-контракта отсутствует не только в российском законодательстве, но и в правовых системах других развитых стран. Существует ряд доктринальных подходов к определению понятия смарт-контракта: впервые идея смарт-контракта была предложена в 1994 г. Ником Сабо (США) — ученым в сфере информатики, криптографии и права. Он описал смарт-контракт как "цифровое представление набора обязательств между сторонами, включающее в себя протокол исполнения этих обязательств"[2]. Иными словами, смарт-контракт представлял цифровое выражение текста договора и алгоритм его исполнения. Данное определение стало базисом для дальнейшего исследования понятия смарт-контракта.

В России на данный момент на законодательном уровне пока в рамках проекта Федерального закона N 419059-7 "О цифровых финансовых активах" (ред., внесенная в ГД ФС РФ, текст по состоянию на 20.03.2018) дается определение понятия "смарт-контракт": смарт-контракт — это договор в электронной форме, исполнение прав и обязательств по которому осуществляется путем совершения в автоматическом порядке цифровых транзакций в распределенном реестре цифровых транзакций в строго определенной таким договором последовательности и при наступлении определенных им обстоятельств[3]. Отчасти с таким определением можно не согласиться. Существенной ошибкой в данном определении является определение смарт-контракта как "договора в электронной форме". Во-первых, автор полагает, что договор в электронной форме — это составленный благодаря техническим средствам документ (файл), содержащий текст договора. Такой документ (договор) может быть подписан как электронным способом благодаря электронной цифровой подписи, так и собственноручно. Это является существенным различием между смарт-контрактом и договором в электронной форме, поскольку смарт-контракт — это программный код, читаемый компьютером, а не человеком. В связи с чем возникает второй спорный аспект: является ли смарт-контракт договором в целом? На данный счет существуют разные точки зрения. В российской доктрине превалирует мнение, что смарт-контракт является договором. В частности, А.И. Савельев в одном из своих исследований дает следующее определение: "Умный" контракт — это договор, существующий в форме программного кода, имплементированного на платформе Blockchain, который обеспечивает автономность и самоисполнимость условий такого договора по наступлении заранее определенных в нем обстоятельств"[4]. Однако в зарубежных доктринах редко встречается позиция, согласно которой смарт-контракт приравнивается к договору. В частности, в британской доктрине даются следующие определения:

— смарт-контракт — это безопасная и непрерываемая компьютерная программа, представляющая собой соглашение, которое автоматически вступает в силу и исполняется[5];

— смарт-контракт — это программа, которая дублирует сделку и состоит из узлов, которые исполняют заранее определенные условия после поступления информации о сделке[6].

В немецкой доктрине имеются две противоположные точки зрения на правовую природу смарт-контракта:

1. Заключение договора является свободным волеизъявлением сторон сделать предложение и акцептовать его. Поскольку программный код не способен выразить волеизъявления сторон, будучи нечитаемым для человека, то в правовом смысле слова смарт-контракт не является договором, а является лишь выражением договора на компьютерном языке. Поэтому необходимо заключать обычный договор и применять смарт-контракт как средство его исполнения.

2. Программный код, используемый в смарт-контрактах, рассматривается как язык изложения текста договора (наряду с иностранными языками). В таком случае свобода волеизъявления сторон выражается просто на другом языке, тем более что гражданское законодательство Германии гарантирует свободу выбора языка изложения текста договоров.

Автор привержен к первой вышеуказанной позиции, а также к позиции британских ученых, полагая, что смарт-контракт есть не что иное, как программный код, алгоритм, написанный на цифровом языке, отражающий условия заданного договора, и не может приравниваться к договору. Затруднительно согласиться со второй точкой зрения немецкой доктрины, согласно которой программный код — это "иностранный" язык составления договора. Не стоит забывать, что сторонами договора всегда являются лица (физические или юридические), а не компьютер, следовательно, договор между ними должен быть составлен на человеческом, а не компьютерном языке, поскольку компьютерный язык не позволяет отражать свободу воли человека. Возникает вопрос: можно ли считать заключенным договор, если стороны объективно не понимают, что в нем написано? В данном случае тем "иностранным" языком, на котором написан смарт-контракт, не обладает ни одна из сторон. В таком случае могут ли они быть уверены, что воли сторон правильно отражены в договоре? В связи с чем смарт-контракт стоит определять как программный код, являющийся компьютерным выражением условий договора, но никак не самим договором. Поэтому необходимо заключать обычный договор и применять смарт-контракт как средство его исполнения. Более того, наличие оригинала письменного договора сохраняет все привычные средства правовой защиты: если считать договором сам смарт-контракт, то при возникновении споров затруднительно будет представлять доказательства судье, не обладающему достаточной компетенцией для технического исследования смарт-контракта.

Чтобы дать наиболее полное и точное определение смарт-контракта, необходимо выявить его существенные признаки. Любой программный код не может признаваться смарт-контрактом, он должен обладать определенными характеристиками. Следует разделить признаки смарт-контракта на обязательные и факультативные. Обязательными признаками являются:

1. Автоматическое самостоятельное исполнение (самоисполнимость). Помимо того что смарт-контракт отражает условия договора, его функциональной задачей является исполнение заданных условий. Будучи алгоритмом, смарт-контракт последовательно исполняет заданные условия при наступлении тех или иных обстоятельств. Смарт-контракт не требует вмешательства со стороны третьих лиц.

2. Юридическая сила операций, совершенных смарт-контрактом. Все операции, совершенные смарт-контрактом, обладают юридической силой и не требуют дополнительной верификации (в частности, заверения сделки нотариусом и т.д.). Презюмируется, что все операции по смарт-контрактам авторизованы уполномоченными лицами благодаря электронной подписи, основанной на технологии асимметричного шифрования.

Факультативными признаками смарт-контракта следует считать те характеристики, наличие которых желательно для смарт-контракта, однако их отсутствие не влияет на квалификацию программного кода в качестве смарт-контракта. Таковыми можно считать:

1. Строгую определенность условий смарт-контракта. Данный признак напрямую влияет на качество смарт-контракта: условия должны быть настолько четко и точно заданы, чтобы у компьютера не возникало ошибок при наступлении непредвиденных обстоятельств. Условия не должны допускать возможность развития разных событий, ведь в таком случае цель соглашения может быть не достигнута, в связи с чем смарт-контракт должен представлять собой строго логическую цепочку, которая начинается от заложенных в код программы условий, выполнение которых приведет к строго определенному результату.

2. Безопасность и непрерывность смарт-контракта. Смарт-контракт, базируясь на технологии блокчейн, основан на принципах криптографической защиты, которая защищает транзакцию от незаконного вмешательства со стороны третьих лиц, взлома или утечки информации.

3. Направленность на распоряжение цифровым активом. Данный признак выделяет А.И. Савельев, полагая, что именно этот признак отличает смарт-контракт от других обязательств, возникающих в Интернете[7]. Однако можно не согласиться с такой точкой зрения: распоряжение цифровым активом — это лишь новая возможность, которая открывается участникам смарт-контракта благодаря технологии блокчейн (создание цифрового кошелька и совершение операций с криптовалютой). Тем не менее смарт-контракт не обязательно должен совершаться с цифровыми активами: предметом сделки могут быть и фиатные деньги, что наглядно видно на примере успешного проведения сделки между "Альфа-банком" и компанией S7 по исполнению аккредитива на базе смарт-контракта[8]. Однако существует противоположная позиция, в частности Л.Г. Ефимовой и О.Б. Сиземовой, согласно которой предметом исполнения смарт-контракта может быть только цифровой актив[9]: распоряжение фиатными денежными средствами смарт-контрактом невозможно.

Таким образом, можно дать следующее определение понятия "смарт-контракт": это программный код, полностью или частично отражающий и автоматически исполняющий заключенный между участниками договор на базе технологии распределенного реестра данных. Именно технология распределенного реестра данных несет в себе такие признаки, как криптографическая защита операций, не требующих верификации и правового заверения со стороны третьих лиц. В связи с чем можно сказать, что данное определение лаконично, но тем не менее в полной мере отражает сущность смарт-контракта.

II. ПРАВОВЫЕ ОСОБЕННОСТИ СМАРТ-КОНТРАКТА

Как уже было сказано, операции, выполненные на базе смарт-контракта, обладают юридической силой, в связи с чем необходимо обозначить положение смарт-контракта в правовом поле и выявить определенные правовые проблемы и риски, связанные с исполнением смарт-контракта.

Для успешного функционирования и внедрения смарт-контрактов в гражданский оборот следует определить их правовую природу: рассматривать смарт-контракт в качестве разновидности договора (тогда будут применяться общие нормы о договоре) или признать, что это только определенная технология (программа для ЭВМ), способствующая реализации воли сторон (в этом случае понадобится введение новых норм, отражающих специфику явления)[10].

Рассматривая смарт-контракт как договор, можно попробовать подвести смарт-контракты под нормы Гражданского кодекса РФ о договорах. Согласно ст. 153 ГК РФ сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. Согласно п. 3 ст. 154 ГК РФ для заключения договора необходимо выражение согласованной воли двух сторон (двусторонняя сделка) либо трех или более сторон (многосторонняя сделка).

С одной стороны, можно согласиться, что смарт-контракт представляет собой действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. Более того, А.И. Савельев считает, что смарт-контракт можно квалифицировать как условную сделку (в соответствии со ст. 157 ГК РФ) или как договор, в котором исполнение одной стороны обусловлено исполнением обязанности другой (ст. 327.1 ГК РФ)[11]. Также стоит отметить позицию профессора Л.Г. Ефимовой и О.Б. Сиземовой, изложенной в совместной работе: авторы, приравнивая смарт-контракт к гражданско-правовому договору, предлагают дополнить главу 27 части первой Гражданского кодекса РФ новой статьей "Умный" договор", в которой должны быть изложены правовые особенности смарт-контракта[12].

С другой стороны, как уже было сказано, смарт-контракт является программным отражением воли сторон договора: логичнее было бы представить, что стороны договора сначала приходят к определенному соглашению и лишь затем пытаются перевести условия соглашения в программный код. Более того, как уже было ранее сказано, смарт-контракт невозможно изменить или остановить ввиду его высокого уровня защиты. В таком случае можно предполагать, что глава 29 ГК РФ об изменении и расторжении договора неприменима к смарт-контракту. По мнению автора, это было бы грубым нарушением принципов гражданского права, в связи с чем нельзя приравнивать смарт-контракт к договору.

Более того, договор и смарт-контракт существенно различаются функциональным значением: если основная задача договора сводится к закреплению воли сторон, то основная задача смарт-контракта состоит в исполнении договора, нежели в закреплении воли сторон. Это является еще одним весомым аргументом в поддержку точки зрения, согласно которой нельзя приравнивать смарт-контракт к договору.

Напрямую между собой сторонам затруднительно заключить договор ввиду технической сложности смарт-контракта и необходимости привлечения специалиста или обращения к специализированной платформе для составления смарт-контракта. Отсюда вытекает необходимость правового регулирования правового статуса специалиста или организации, занимающейся созданием смарт-контрактов. Подобные нормы должны содержать требования к таким специалистам или организациям в части наличия высшего технического образования в области программирования, а также предусматривать ответственность данных лиц. Профессор М.А. Егорова также отмечает, что для комплексного правового регулирования цифровых экономических отношений необходимо сформировать модели ответственности субъектов правоотношений в цифровой экономике и механизмы ее реализации[13].

Вопрос правового регулирования смарт-контрактов является насущным для законодателей ведущих развитых стран. Главным вопросом, на который законодателю необходимо ответить: какие конкретные нормы необходимо изменять или дополнять, чтобы в достаточной степени регулировать смарт-контракты? В России на данный момент в Государственную Думу внесены два законопроекта, регулирующих смарт-контракты: ранее упомянутый проект Федерального закона N 419059-7 "О цифровых финансовых активах" и проект Федерального закона N 424632-7 "О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации". Первый законопроект содержит нормы-дефиниции, которые отчасти представляются не совсем корректными. Существенного правового регулирования данный законопроект не содержит. Второй законопроект предлагает внести определенные изменения в Гражданский кодекс РФ, которые бы касались регулирования смарт-контрактов в рамках норм гражданского права. Первое изменение касается норм о формах сделки (ст. 160 ГК РФ), и предлагается причислить смарт-контракт к письменной форме сделки: "…письменная форма считается соблюденной также в случаях выражения лицом своей воли с помощью электронных или иных аналогичных технических средств (например, путем передачи сигнала, в том числе при заполнении формы в сети Интернет), если по условиям принятия такого волеизъявления совершения указанных действий достаточно для выражения воли или если из сложившегося в соответствующей сфере деятельности обычая следует, что совершение указанных действий признается соблюдением письменной формы сделки"[14].

Разумеется, данная норма напрямую связана с определением смарт-контракта как договора: договор, который составлен не в привычной письменной форме, а в форме смарт-контракта, считается заключенным в письменной форме.

Однако если отстаивать позицию, что смарт-контракт не является договором, то нельзя считать заключение смарт-контракта письменной формой сделки: письменной формой в данном случае является составление привычного письменного договора наряду со смарт-контрактом. Тем не менее нормы о смарт-контрактах объективно необходимо включить в нормы гражданского законодательства о формах сделки, но несколько иначе.

По мнению автора, смарт-контракт, основываясь на технологии блокчейн, призван заменить посредничество нотариусов по удостоверению сделок, т.е. смарт-контракт является альтернативной для нотариально удостоверенной формой сделки. То есть автор полагает, что к письменной форме сделки наряду с простой письменной и нотариально удостоверенной сделкой можно добавить смарт-контракт ("смарт-сделка") — т.е. сделка, заверенная технологией распределенного реестра и технологией асимметричного шифрования. Технически она должна выглядеть как простая письменная форма договора с приложением, свидетельствующим об исполнении данного договора в форме смарт-контракта. Такое приложение выдает организация, которая создала смарт-контракт на базе договора в простой письменной форме.

Смарт-контракт, или "смарт-сделка", как форма сделки способен вытеснить нотариально удостоверенную сделку: однако такой переход будет происходить достаточно плавно, и не стоит целиком заменять нотариально удостоверенную сделку на "смарт-сделку". Однако в будущем полное вытеснение при успешном развитии и применении технологий блокчейн в повседневной жизни вполне возможно.

В связи с этим первостепенной задачей все же является законодательно установить понятие и правовую природу смарт-контракта: данное в законопроекте определение представляется некорректным, что может также повлечь негативные правовые последствия, в частности при судебном разбирательстве. Уже на основании установленной правовой природы возможно комплексное правовое регулирование всех правовых аспектов работы смарт-контракта.

На основании вышеизложенного обоснованы следующие выводы.

1. Смарт-контракт — это программный код, полностью или частично отражающий и автоматически исполняющий заключенный между участниками договор на базе технологии распределенного реестра данных.

2. Смарт-контракт по своей правовой природе не является договором, а представляет собой способ его исполнения: его сущность (программный код, не доступный для обычного человеческого восприятия), функциональное назначение (исполнение контракта, а не закрепление воли сторон) и правовые риски, которые могут возникать при спорах, связанных с исполнением смарт-контракта, — все это свидетельствует о том, что не следует приравнивать смарт-контракт к договору.

3. Смарт-контракт может рассматриваться как совершенно новая форма сделки, являющейся разновидностью письменной формы сделки ("смарт-сделка"), в связи с чем могут быть внесены изменения в Гражданский кодекс РФ, в частности в ст. 158, и добавление новой статьи в § 1 главы 9, посвященной "смарт-сделке".

4. Правовому регулированию подлежат отношения, связанные с порядком заключения договора на создание смарт-контракта, с правовым статусом лица, создающего смарт-контракт, а также с порядком изменения и отмены последствий исполнения смарт-контракта.

Литература

1. Городов О.А. Основные направления совершенствования правового регулирования в сфере цифровой экономики в России / О.А. Городов, М.А. Егорова // Право и цифровая экономика. 2018. N 1(01). С. 6 — 12.

2. Егорова М.А. Особенности нормативного регулирования цифровой экономики и проблемы антимонопольного регулирования на цифровых рынках как средство защиты национальных интересов / М.А. Егорова // Юрист. 2018. N 11. С. 7 — 10.

3. Ефимова Л.Г. Правовая природа смарт-контракта / Л.Г. Ефимова, О.Б. Сиземова // Банковское право. 2019. N 1. С. 21 — 28.

4. Савельев А.И. Договорное право 2.0: "умные" контракты как начало конца классического договорного права / А.И. Савельев // Вестник гражданского права. 2016. N 3. С. 32 — 60.

5. Савельев А.И. Некоторые правовые аспекты использования смарт-контрактов и блокчейн-технологий по российскому праву / А.И. Савельев // Закон. 2017. N 5. С. 94 — 117.

6. Bashir I. Mastering Blockchain: Distributed ledgers, decentralization and smart contracts Explained / I. Bashir. Birmingham: Packt Publishing Ltd, 2018. 656 p.

7. Schwerin S. Blockchain and Privacy Protection in the Case of the European General Data Protection Regulation (GDPR): A Delphi Study / S. Schwerin // The Journal of The British Blockchain. 2018. Vol. 1. Iss. 1. URL: https://jbba.scholasticahq.com/article/3554-blockchain-and-privacy-protection-in-the-case-of-the-european-general-data-protection-regulation-gdpr-a-delphi-study.

8. Szabo N. A formal language for analyzing contracts / N. Szabo. Preliminary Draft from 2002. URL: http://nakamotoinstitute.org/contract-language/.

Рекомендуется Вам: