Российское правосудие в реалиях цифровой экономики

Авторы: Валеев Д.Х., Нуриев А.Г.

Согласно конституционным положениям, государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Предполагается, что каждая ветвь власти наделена объемом полномочий, необходимым для признания, соблюдения и защиты прав и свобод человека и гражданина на всех участках общественных отношений. Правосудие, будучи формой реализации государственной власти судебными органами, должно уметь отвечать вызовам времени и быть способным выступать эффективным инструментом реализации положений ст. 2 Конституции Российской Федерации[1], гарантирующей, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью.

Указом Президента Российской Федерации от 9 мая 2017 г. N 203 утверждена Стратегия развития информационного общества в Российской Федерации на 2017 — 2030 годы[2] (далее — Стратегия), которая определяет цели и задачи в сфере применения информационных и коммуникационных технологий, направленные на развитие информационного общества. При этом под информационным обществом Стратегия понимает общество, в котором информация и уровень ее применения и доступности кардинальным образом влияют на экономические и социокультурные условия жизни граждан.

Стратегия констатирует, что информационные и коммуникационные технологии стали частью современных управленческих систем во всех отраслях экономики, сферах государственного управления, обороны страны, безопасности государства и обеспечения правопорядка (п. 11). В качестве задач закрепляется применение в органах государственной власти Российской Федерации новых технологий, обеспечивающих повышение качества государственного управления; создание основанных на информационных и коммуникационных технологиях систем управления и мониторинга во всех сферах общественной жизни (п. 40); использование инфраструктуры электронного правительства для оказания государственных, а также востребованных гражданами коммерческих и некоммерческих услуг (п. 41).

Расплывчатые формулировки, содержащиеся в Стратегии применительно к адресатам — государственные органы, органы государственной власти Российской Федерации, дают основания предполагать, что они относятся и к судебным органам, которые используют информационные и коммуникационные технологии для обеспечения правопорядка. Хотя в п. 55 Стратегии, прямо определяющем перечень государственных органов, органов местного самоуправления и организаций, обеспечивающих ее реализацию совместными согласованными действиями, судебные органы не названы, информационное общество немыслимо без правозащитных механизмов, обеспечивающих его жизнеспособность лишь в соответствии с диспозициями правовых норм. "Информационное" общество не может быть "бессанкционным" обществом, учитывая прогнозируемый Стратегией кардинальный перелом условий жизни и последствия такого перелома, — ключевым становится вопрос доступа к правосудию в условиях цифровой экономики.

В целях реализации Стратегии была принята Программа "Цифровая экономика Российской Федерации"[3] (далее — Программа), которая была направлена в том числе на создание условий для развития общества знаний в Российской Федерации, улучшения доступности и качества государственных услуг для граждан, а также безопасности как внутри страны, так и за ее пределами. Необходимо отметить, что Программа утратила силу с 12 февраля 2019 г.[4] и взамен нее не принято какого-либо нормативного акта, отражающего предполагаемую динамику развития цифровой экономики в Российской Федерации и ее влияние на определенные участки общественных отношений. В этой связи в рамках данной статьи мы будем опираться на "временные индикаторы", обозначенные в Программе, с точки зрения влияния каждого этапа на процесс отправление правосудия.

Программа, которая ставила своей целью создание необходимых условий для развития цифровой экономики Российской Федерации, также не содержала прямые ссылки на категории "правосудие", "судопроизводство", "суд", "судебный орган", которые вместе с тем также претерпевают трансформацию, так как данные в цифровой форме становятся ключевым фактором на всех участках общественных отношений. В этой связи, понимая, что использование информационных и коммуникационных технологий стало частью современного судопроизводства и на нормативном уровне закрепляется задача поэтапного перехода государственных органов к использованию информационной инфраструктуры Российской Федерации, следует провести определенный анализ российского правосудия на современном этапе "создания экосистемы цифровой экономики Российской Федерации".

В Программе декларировалось, что эффективное развитие рынков и отраслей (сфер деятельности) в цифровой экономике возможно только при наличии развитых платформ, технологий, институциональной и инфраструктурной сред, в связи с чем Программа сфокусирована на двух нижних уровнях цифровой экономики: 1) ключевых институтов, в рамках которых создаются условия для развития цифровой экономики (нормативное регулирование, кадры и образование, формирование исследовательских компетенций и технологических заделов); 2) основных инфраструктурных элементов цифровой экономики (информационная инфраструктура, информационная безопасность).

С точки зрения развития отечественных процессуальных институтов, влияющих на отправление правосудия в условиях цифровой экономики, первостепенное значение имеют два элемента: 1) нормативное регулирование как основание развития элементов электронного правосудия и 2) информационная инфраструктура, обеспечивающая реализацию конституционного права на судебную защиту.

Два указанных элемента, влияющих на развитие цифровой экономики и отражающих возможную динамику развития российского правосудия, в "дорожной карте" Программы разделены на три этапа, имеющих срочный характер, и перечень индикаторов, отражающих достижение целевого состояния, которые можно обозначить следующим образом.

1-й этап — реализация концепции первоочередных мер (2018 г.).

С точки зрения нормативного регулирования предполагалось снятие ключевых правовых ограничений для развития цифровой экономики и определение первоочередных базовых правовых понятий и институтов, необходимых для развития цифровой экономики. Действительно, за относительно короткий промежуток времени, с 2015 по 2018 г., произошел качественный скачок в части нормативного закрепления внедрения информационно-телекоммуникационных технологий в процессуальные отношения, определяющий в том числе принципы безбумажного взаимодействия, использования электронного документа: это и порядок обращения в суд, с 2017 г. реализуемый во всех четырех формах отправления правосудия, это и возможность электронного документооборота, порядок исследования доказательств, представленных в суд в электронном виде. Так, например, Федеральным законом от 23 июня 2016 г. N 220-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части применения электронных документов в деятельности органов судебной власти"[5] был введен целый блок процессуальных норм, направленных на "цифровизацию" процессуальных отношений в четырех источниках права: ГПК РФ[6], УПК РФ[7], АПК РФ[8], КАС РФ[9]. Однако введением этих законодательных норм были сняты лишь ключевые правовые ограничители "цифровизации" процессуальных отраслей права, направленные на реализацию конституционного права на судебную защиту. В то же время определение первоочередных базовых правовых понятий и институтов, необходимых для развития цифровой экономики, в процессуальных отраслях права почему-то произошло не в отраслевых процессуальных источниках, а лишь на уровне подзаконных нормативных актов.

Так, Приказом Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации от 27 декабря 2016 г. N 251 "Об утверждении Порядка подачи в федеральные суды общей юрисдикции документов в электронном виде, в том числе в форме электронного документа" (далее — Приказ N 251)[10] разработан и раскрыт терминологический аппарат, применимый в гражданском, уголовном и административном судопроизводстве в рамках электронного правосудия, в частности следующие категории: электронный документ; электронный образ документа; электронная подпись; ключ электронной подписи; ЕСИА; обращение в суд; лицо, подающее документы в суд (пользователь); информационная система ГАС "Правосудие"; личный кабинет. Безусловно, эти термины не новы, но важно, что они раскрываются именно с точки зрения их процессуального осмысления и наполнения.

Однако вызывает вопросы регулирование целых процессуальных институтов на уровне подзаконных актов, в частности порядка подачи обращения в суд в электронном виде (Приказ N 251) и последующий порядок принятия этих обращений судом[11]. Это, на наш взгляд, не соответствует положениям ст. 1 ГПК РФ, согласно которым порядок гражданского судопроизводства в федеральных судах общей юрисдикции определяется федеральными законами.

Как отмечает В.А. Вайпан, основной целью направления, касающегося нормативного регулирования, является формирование новой регуляторной среды, обеспечивающей благоприятный правовой режим для возникновения и развития современных технологий, а также для осуществления экономической деятельности, связанной с их использованием в цифровой экономике. Все это потребует не только точечных изменений в отдельных нормативных правовых актах, но прежде всего системных поправок в базовые отраслевые законы[12].

Можно сделать вывод, что концепция первоочередных мер в части нормативного регулирования своих заданных показателей достигнута, но, к сожалению, не посредством закрепления важных процессуальных институтов в базовых отраслевых законах.

С точки зрения информационной инфраструктуры, направленной на реализацию конституционного права на судебную защиту в обществе, где "данные в цифровой форме являются ключевым фактором", применительно к первому этапу можно также говорить о реализации первоочередных мер. В настоящее время документы в электронном виде могут быть поданы через личный кабинет пользователя, через интернет-портал ГАС "Правосудие" (www.sudrf.ru) в информационно-телекоммуникационной сети Интернет. При этом доступ к личному кабинету осуществляется посредством идентификации и аутентификации одним из двух возможных способов: с использованием подтвержденной учетной записи физического лица ЕСИА либо с использованием имеющейся у пользователя усиленной квалифицированной электронной подписи.

Еще одним показателем, свидетельствующим о важности на первом этапе информационной инфраструктуры, может служить редакция ст. 214 ГПК РФ[13], императивно определяющая возможность высылки копий решения суда посредством его размещения на официальном сайте суда в информационно-телекоммуникационной сети Интернет, без использования расплывчатой (что недопустимо для процессуальных отношений) формулировки "при наличии технической возможности в суде копии решения суда высылаются посредством их размещения на официальном сайте суда в информационно-телекоммуникационной сети Интернет.

2-й этап — реализация концепции среднесрочных мер (2020 г.).

С точки зрения нормативного регулирования на данном этапе считалось, что отношения, возникающие в цифровой экономике, комплексно урегулированы, а также создан механизм регулирования вновь возникающих отношений. В концепции среднесрочных мер выделяются отдельные участки общественных отношений, которые предполагают дальнейшее совершенствование законодательства с целью развития цифровой экономики: антимонопольное, на финансовом рынке, в сфере защиты прав потребителей. Однако сфера отправления правосудия отдельно не выделяется, что, по всей видимости, предполагает продолжение вектора развития, заданного на этапе первоочередных мер.

В соответствии с концепцией среднесрочных мер предполагается также регулирование правовых вопросов, связанных с использованием робототехники, инструментов искусственного интеллекта. Юридическая доктрина активно обсуждает вопросы роботизации юридических процессов[14], применительно к судопроизводству можно назвать исследования в разрезе "робот-судья", в которых правоприменение сводится к процедуре "блокчейн" и возможности рассмотрения отдельных несложных категорий дел (например, приказное производство) автоматизированно с применением искусственного интеллекта. "Робот-судья" — это информационная система, которая должна осуществлять планирование судебной деятельности — помочь определить характер спора, осуществить поиск и проверку действия правовых норм, регулирующих спорные правоотношения, оказывать содействие в установлении компетентного суда (подсудность, подведомственность), статуса участников спора (действующее, ликвидированное, банкрот), определении круга обстоятельств, имеющих значение для рассмотрения спора, характера спорного правоотношения, нормы права, подлежащей применению (действует ли данная норма), а также проверять достаточность и комплектность представляемых документов[15]. Представляется, что реальное воплощение в правоприменительную практику судебных органов инструментов искусственного интеллекта произойдет за сроками, которые определялись в Программе.

С точки зрения информационной инфраструктуры предполагались организация ситуационного центра мониторинга и управления инфраструктуры хранения и обработки данных, организация взаимодействия в процессе устранения угроз ее работоспособности и безопасности. С точки зрения среднесрочных мер в качестве такого ситуационного центра мог бы рассматриваться Судебный департамент при Верховном Суде Российской Федерации, который в настоящее время разрешает ряд вопросов, связанных с внедрением отдельных элементов электронного правосудия на уровне собственных приказов. Выделение такого ситуационного центра способствовало бы постоянному мониторингу организационных рисков, носящих вероятностный характер, при реализации конституционного права на судебную защиту в условиях цифровой экономики.

3-й этап — реализация концепции комплексного правового регулирования в условиях цифровой экономики (2024 г.). Предполагалось, что на данном этапе реализована концепция комплексного правового регулирования отношений, возникающих в связи с развитием цифровой экономики, в результате чего регуляторная среда в полном объеме обеспечивает благоприятный правовой режим для возникновения и развития современных технологий и экономической деятельности, связанной с их использованием (цифровой экономики).

В части нормативного регулирования предполагалось, что к этапу комплексного правового регулирования будут определены права и обязанности субъектов правоотношений в цифровой экономике, виды и объекты правоотношений, юридические факты, обусловливающие их возникновение; виды ответственности субъектов и механизмы ее реализации; вопросы юридической значимости цифровых данных, в том числе применительно к документам на бумажном носителе, а равно к другим цифровым данным.

Представляется, что в сфере отправления правосудия уже на данном этапе реализованы параметры, заданные как перспективные. Так, например, ст. 71 ГПК РФ определяет юридическую значимость цифровых данных, исследуемых судом в процессе рассмотрения дела. Однако вызывает обеспокоенность, что права и обязанности участников процессуальных отношений, урегулированные на уровне подзаконных актов, в части реализации отдельных элементов электронного правосудия не предоставляют уровень гарантий, установленный основным отраслевым нормативным актом. Так, в случае направления уполномоченным работником аппарата суда заявителю уведомления об отклонении его обращения в случаях, перечисленных в п. 4.5 Приказа N 251, он не может их обжаловать путем подачи частной жалобы.

Таким образом, правосудие как форма реализации государственной власти судебными органами не имеет четко определенных индикаторов развития в условиях цифровой экономики, и именно достижения отечественной доктрины должны выступать ориентирами при реализации доступа к правосудию и отправлении правосудия в условиях цифровой экономики.

Литература

1. Вайпан В.А. Правовое регулирование цифровой экономики / В.А. Вайпан // Предпринимательское право. 2018. N 1. С. 5 — 18.

2. Зуев Д.С. Применение инструментов интеллектуального анализа текстов в юриспруденции / Д.С. Зуев, А.А. Марченко, А.Ф. Хасьянов // Аналитика и управление данными в областях с интенсивным использованием данных: Материалы XIX Международной конференции DAMDID / RCDL'2017 (г. Москва, 10 — 13 октября 2017 г.): Сб. науч. ст. / под ред. Л.А. Калиниченко, Я. Манолопулос, Н.А. Скворцова, В.А. Сухомлина. М.: Информатика и управление, 2017. С. 277 — 281.

3. Морхат П.М. Искусственный интеллект: перспективы применения и правовое регулирование / П.М. Морхат // Арбитражная практика для юристов. 2018. N 11 (39). С. 104 — 111.

4. Никифорова Т.С. Оставят ли роботы юристов без работы? / Т.С. Никифорова, К.М. Смирнова // Закон. 2017. N 11. С. 110 — 123.

5. Петухов С.В. Трансформация юридической профессии в условиях цифровизации / Т.С. Никифорова, К.М. Смирнова // Устойчивое развитие науки и образования. 2018. N 10. С. 247 — 251.

Рекомендуется Вам: