Об электронных носителях информации в УИС России

Автор: Григорьев В.Н.

Электронные записи, электронная почта, файлы обработки информации, файлы с изображениями все чаще являются важными источниками информации в различных сферах правоохранительной деятельности. В Федеральной службе исполнения наказаний в 2014 году введена в эксплуатацию ФГИС "Электронный документооборот уголовно-исполнительной системы". Эта информационная система создана на базе решения "Логика бизнеса. Госуправление" и была внедрена в структурные подразделения ФСИН России; территориальные органы и учреждения, непосредственно подчиненные ФСИН России; медико-санитарные части, образовательные организации и другие учреждения ФСИН России[1].

Цифровые следы остаются далеко не только при совершении киберпреступлений. "Любое из обстоятельств, подлежащих доказыванию, в наше время может быть представлено в цифровой форме"[2]. Электронным доказательством может быть любая электронно хранимая информация (ESI), которую можно использовать в качестве доказательства в том или ином разбирательстве. Электронными доказательствами могут быть любые документы, электронные письма, другие файлы, хранящиеся в электронном виде, электронные записи, хранящиеся сетевыми или интернет-провайдерами[3].

Электронные технологии в повседневной деятельности УИС детально регламентированы различными нормативно-правовыми актами. Среди них — Инструкция по делопроизводству для учреждений и органов уголовно-исполнительной системы, утвержденная Приказом ФСИН России от 10 августа 2011 г. N 463 (ред. от 31 октября 2013 г.). Электронные носители информации предусмотрены в уголовно-исполнительном законодательстве. В частности, в ч. 1 ст. 60 УИК РФ предусмотрены электронные средства получения необходимой информации о том, как ведут себя осужденные, при осуществлении надзора за осужденными к принудительным работам; в ч. 1 ст. 83 УИК РФ предусмотрено, что администрация вправе использовать аудиовизуальные, электронные и иные технические средства надзора и контроля при обеспечении режима в исправительных учреждениях.

Совершенно обоснованные предложения по организации электронного документооборота в правоохранительном производстве и замены аналоговой формы фиксации полученных сведений на цифровой формат не влияют на характер формируемых в результате таких действий сведений — их источником остается лицо, производящее те или иные действия и гарантирующее правильность зафиксированной информации. Несмотря на существенные особенности, "электронная информация вполне способна восприниматься в одном из традиционных доказательств — вещественном доказательстве или ином документе"[4]. Что же касается вещественных доказательств и иных документов, то специфика формирования содержащейся в них цифровой информации — вне зависимости от вида производства — действительно требует дополнительных гарантий их достоверности.

Особое внимание привлекают ситуации, в которых электронная информация используется для доказывания юридически значимых обстоятельств по различного рода делам, которые ведутся в системе УИС — уголовным делам, делам оперативного учета, личным делам (осужденных, арестованных, сотрудников и служащих), контрольно-наблюдательным делам и др., по которым необходимо принимать обоснованные доказательствами решения.

К примеру, ст. 175 УИК РФ, устанавливающая порядок обращения с ходатайством и направления представления об освобождении от отбывания наказания или о замене неотбытой части наказания, предусматривает необходимость указывать в ходатайстве об условно-досрочном освобождении сведения, на основании которых можно судить об исправлении осужденного (возмещение причиненного преступлением вреда, раскаяние в совершенном деянии, иные сведения о подобных фактах) и которые свидетельствовали бы о том, что осужденный не нуждается в полном отбывании назначенного судом наказания.

Цифровая информация, зафиксированная на материальном носителе, не может быть воспринята органами чувств человека, тем более ее нельзя подписать собственноручно или идентифицировать без соответствующих программно-аппаратных средств. Эта особенность электронного (цифрового) доказательства просматривается в имеющихся подходах к определению электронного документа. Так, в соответствии с ч. 11.1 ст. 2 Федерального закона от 27 июля 2006 года N 149-ФЗ (ред. от 18 декабря 2018 г.) "Об информации, информационных технологиях и о защите информации"[5] электронный документ представляет собой документированную информацию, которая представлена в электронной форме, т.е. в виде, пригодном для восприятия человеком с использованием электронных вычислительных машин, а также для передачи по информационно-телекоммуникационным сетям или обработки в информационных системах. В Национальном стандарте РФ ГОСТ Р 7.0.8-2013 "Система стандартов по информации, библиотечному и издательскому делу. Делопроизводство и архивное дело. Термины и определения"[6] электронный документ определяется как такой документ, информация в котором представлена в электронной форме (п. 10 гл. 3). Подходы к определению понятия электронного документа имеются в ГОСТ Р 54989-2012/ISO/TR18492:2005 "Обеспечение долговременной сохранности электронных документов"[7], в упомянутой выше Инструкции по делопроизводству в учреждениях и органах уголовно-исполнительной системы от 10 августа 2011 года (п. 21).

Как видно из приведенных определений, они не содержат конкретных критериев, которые позволили бы использовать их в качестве требований, гарантирующих допустимость электронных доказательств. Основные сомнения, связанные с приемлемостью электронных доказательств, касаются их идентификации и неизменности. Основополагающим свойством доказательства, содержащего электронную информацию, является проверяемость, верифицируемость[8]. Составляющая содержание электронных доказательств информация всегда должна быть доступна для ее идентификации и аутентификации, т.е. проверки целостности и неизменности информации на электронном носителе. Указанные гарантии в большей степени находятся в технологической сфере, однако обеспечение обязательности их применения в рамках того или иного производства — задача конкретного вида юридической профессиональной деятельности.

Вещественные доказательства и иные документы имеют ряд принципиальных и всем хорошо известных различий, главное из которых состоит в том, что иные документы — доказательства личные, созданные для передачи информации о фактах. Они могут быть возобновлены путем повторного получения информации от известного источника. При работе с ними на первое место встает необходимость удостоверить надежность источника, представившего информацию и несущего ответственность за ее достоверность и неизменность. Например, ст. 474.1 УПК РФ, предоставляющая участникам уголовного судопроизводства право в электронной форме направлять в суд обращения и прилагаемые к ним документы, заверяя их цифровой подписью, расширяет возможность использования в уголовном судопроизводстве именно этого вида доказательств. Положения Инструкции по делопроизводству от 10 августа 2011 года распространяются на организацию работы с электронными документами, включающую в себя их подготовку, обработку, хранение и использование на основе информационных технологий (п. 5).

Вещественные же доказательства представляют собой следы преступной деятельности и формируются объективно. Они незаменимы и уникальны. Поэтому не совсем корректным представляется смешение в одном определении различных видов доказательств, как это усматривается, например, из определения Н.В. Олиндер[9]. Более взвешенным представляется взгляд ученых, разделяющих среди источников электронной информации эти два различных вида доказательств[10].

В литературе высказывалось мнение, что в качестве электронных вещественных доказательств могут выступать не только материальные носители электронной информации, но и сама эта информация, которая сгенерирована в информационной среде как след преступления: понятие электронных доказательств намного шире, чем "электронный носитель информации", так как главное в электронном доказательстве — информация, а носитель значения не имеет[11]. Не опровергая тезис о первичности информации и вторичности вещественности электронных вещественных доказательств, следует отметить свое несогласие с отрицанием роли электронного носителя информации в структуре рассматриваемого явления.

Основная причина отсутствия единообразия практики и значительных теоретических разногласий — отсутствие единого подхода к понятию "электронные носители информации". Следует отметить, что это первое специфичное, характеризующее особенности цифровых данных понятие, употребляемое в правоохранительной сфере. В настоящее время основой понимания данного термина являются положения ГОСТа 2.051-2013 "Единая система конструкторской документации. Электронные документы. Общие положения", согласно которым электронный носитель — это материальный носитель, который используется для записи, хранения и воспроизведения информации, обрабатываемой с помощью средств вычислительной техники (подп. 3.1.9).

Расплывчатость подобного определения предполагает его вольную интерпретацию в соответствии с имеющимся интересом и, как следствие, возможность необоснованного отказа в отнесении устройств к электронным носителям информации. В связи со сказанным представляется обоснованным и весьма своевременным сделанное профессором Ю.В. Гаврилиным предложение о необходимости законодательного определения "электронного носителя информации"[12], которое поможет разрешить имеющиеся проблемы. Как видим, попытки использовать в определении электронного носителя информации технические критерии приводят к их произвольной интерпретации. Более обоснованным представляется подойти к формулированию определения с иных позиций, когда основным в содержании данного понятия должно быть указание на значимую для дела составляющую таких источников доказательств расследуемых событий, а не на их техническое описание. Эта составляющая заключается, на наш взгляд, в следующих специфических признаках цифровых сведений:

— доказательственное значение имеет содержащаяся на носителе электронная информация либо факт ее нахождения на данном носителе, а не его физические или технические параметры;

— эта информация создана в ходе расследуемого события, а не в процессе расследования (раскрытия) уголовного или иного дела;

— информация не является общедоступной, она может быть воспринята только с применением специального устройства;

— современные технические средства позволяют вносить изменения в содержание электронной информации без непосредственного воздействия на ее носитель;

— информация на носителе может быть изменена без видимых внешне материальных следов[13].

Отличие электронных носителей информации от "традиционных" вещественных доказательств и иных документов приводит к необходимости использовать различные специальные приемы и средства работы с указанными доказательствами. "Предметные" вещественные доказательства содержат в качестве доказательственной информации следы материального мира. Изменение этой информации невозможно без непосредственного воздействия на сам предмет. Поэтому для гарантирования их достоверности вполне достаточно традиционной упаковки, обеспечивающей отсутствие механического воздействия. Утверждать это же в отношении электронных носителей информации как минимум самонадеянно. Поэтому требования по применению специальных средств, исключающих дистанционное воздействие на них, являются обязательной частью криминалистических рекомендаций. Не случайно в п. 5 ч. 2 ст. 82 УПК РФ, например, в отношении вещественных доказательств в виде электронных носителей информации предписывается хранить их в опечатанном виде в условиях, исключающих возможность ознакомления посторонних лиц с содержащейся на них информацией и обеспечивающих их сохранность и сохранность указанной информации.

Таким образом, следует особо выделить "электронный носитель информации" в составе используемых в правоохранительной деятельности УИС вещественных доказательств и определить его как "предмет, содержащий значимую для производства по делу информацию, созданную не в процессе расследования (разбирательства) дела, восприятие которой невозможно без использования электронно-вычислительных средств". При таком подходе весь спектр оборудования, используемого в современном информационном процессе и содержащего "незаменимую и уникальную" информацию, имеющую значение в оперативно-служебной деятельности УИС, будет отнесен к доказательствам, имеющим особенный правовой статус.

Литература

1. Гаврилин Ю.В. Электронные носители информации в уголовном судопроизводстве / Ю.В. Гаврилин // Труды Академии управления МВД России. 2017. N 4 (44). С. 45 — 50.

2. Григорьев В.Н. Некоторые вопросы использования электронных носителей информации при расследовании уголовных дел / В.Н. Григорьев, О.А. Максимов // Полицейская деятельность. 2018. N 1. С. 1 — 8.

3. Олиндер Н.В. К вопросу о доказательствах, содержащих цифровую информацию / Н.В. Олиндер // Юридический вестник Самарского университета. 2017. Т. 3. N 3. С. 107 — 110.

4. Пастухов П.С. О развитии уголовно-процессуального доказывания с использованием электронных доказательств / П.С. Пастухов // Седьмой Пермский конгресс ученых-юристов (г. Пермь, 18 — 19 ноября 2016 г.): Сб. науч. ст. / Отв. ред. В.Г. Голубцов, О.А. Кузнецова. М.: Статут, 2017. С. 558 — 566.

5. Пастухов П.С. Электронное вещественное доказательство в уголовном судопроизводстве / П.С. Пастухов // Вестник Томского государственного университета. 2015. N 396. С. 149 — 153.

Рекомендуется Вам: