Цифровое преобразование банковской и платежной систем России

Автор: Тарасенко О.А.

Оглавление

I. Трансформация или преобразование

II. Цифровые технологии и сервисы

III. Проблемы и перспективы цифровизации банковской и платежной систем

Литература

References

---

I. Трансформация или преобразование

В рейтинге стран региона EMEA (Европа, Ближний Восток и Африка), опубликованном в 2018 г., Россия включена в топ-5 лидеров цифрового банкинга. Это удалось за счет того, что становление банковской системы в нашей стране происходило уже в цифровую эпоху, а средний возраст российского банка с момента последней смены бизнес-модели составляет 8 — 10 лет[1]. Подобный успех не может не радовать исследователя, в то же время одновременно порождая желание разобраться с существом происходящих в отечественном цифровом банкинге явлений и их реальной либо потенциальной правовой оболочкой, а также выявить проблемы и перспективы банковской цифровизации.

Начнем с того, что решение Высшего Евразийского экономического совета от 11 октября 2017 г. N 12 "Об Основных направлениях реализации цифровой повестки Евразийского экономического союза до 2025 года"[2] в контексте цифровизации предлагает нам два термина:

— "цифровая трансформация" — проявление качественных, революционных изменений, заключающихся не только в отдельных цифровых преобразованиях, но и в принципиальном изменении структуры экономики, в переносе центров создания добавленной стоимости в сферу выстраивания цифровых ресурсов и сквозных цифровых процессов;

— "цифровое преобразование" — комплекс мероприятий, нацеленных на трансформацию бизнес-процессов в соответствии с их цифровой моделью.

Толкование процитированных терминов позволяет заключить, что они представляют собой виды становления (аналогичные категориям "революция" и "эволюция"), а отношения между ними обоюдно симметричны. Как трансформация логически связана с преобразованием, предполагает его, так и преобразование логически связано с трансформацией, предполагает ее. Иными словами, становление цифровой экономики будет полноценно лишь при наличии обоих процессов: преобразования и трансформации.

Экстраполируя эти рассуждения на банковскую и платежную системы, предположим, что к цифровой трансформации возможно было бы отнести появление цифровых банков, которые предлагают своим клиентам оригинальные для банковского рынка продукты и услуги, реализуемые в цифровом виде. Количество цифровых банков в мире растет, и наибольшую динамику показывают (с 1-го по 10-е место по размеру клиентской базы соответственно): ING Diba, Capital One 360, USAA Bank, FNBO Direct, Rakutten Bank, Tinkoff Bank, TIAA Direct, Discover Bank, Alior Bank, DKB AG. Отрадно, что в данном рейтинге 6-е место принадлежит отечественному Tinkoff Bank. Кроме него, определенную нишу на рынке российского цифрового банкинга занимает Рокетбанк. Однако, несмотря на свое название, Рокетбанк не является самостоятельным банком, это филиал Кивибанка, который можно квалифицировать как банковский сервис в виде мобильного платежного приложения.

Следует сказать, что цифровые банки имеют ограниченный — платежный — функционал, осуществляя преимущественно операции по банковским картам, открытие и ведение счетов, переводы денежных средств, а в некоторых случаях кредитование. Их конкурентным преимуществом являются выгодные тарифы и онлайн-обслуживание. В дополнение к этому цифровые банки осуществляют деятельность на рынке ценных бумаг, доверительное управление, предлагают решения для бизнеса, страхования, мобильной связи.

Соответственно, за пределами бизнес-интересов цифровых банков остаются: инкассация денежных средств, купля-продажа иностранной валюты в наличной форме, выдача банковских гарантий, а также привлечение драгоценных металлов во вклады и их размещение от своего имени и за свой счет, открытие и ведение банковских счетов в драгоценных металлах, осуществление переводов по таким счетам. При этом, несмотря на отсутствие яркого новостного фона, деньги в 2018 г. выгоднее всего было вкладывать в палладий. А самыми провальными оказались инвестиции в фаворита 2017 г. — биткоин[3]. Вместе с тем данные виды деятельности потенциально доступны для цифровых банков, поскольку для них не существует отдельной банковской лицензии, равно как и ограничений на получение лицензий из спектра предоставляемых традиционным банкам.

Кроме того, текущие макроэкономические условия в России, характеризующиеся низким ростом экономики и низкой инфляцией, ограничивают жизнеспособность подобных проектов лишь сверхэффективными решениями, в связи с чем отдельным цифровым мобильным платежным сервисам не хватило финансирования, чтобы "оторваться от банка-партнера". Например, мобильный банковский сервис Instabank был закрыт после трех лет работы, переведя всех клиентов в мобильный банк Военно-промышленного банка, на основе которого стартап работал.

Более того, согласно последним исследованиям клиенты все чаще выбирают мобильные и онлайн-каналы традиционных банков, отдавая предпочтения им, а не исключительно банковским мобильным платежным приложениям. В целом по странам интерес к полностью цифровому банку снизился на 10%[4].

В связи с этим нельзя заключить, что цифровизация банковской и платежной систем в настоящее время достигла уровня трансформации, напротив, мы полагаем, что происходящие процессы логичнее определять как цифровое преобразование с обозначившимися тенденциями трансформации, о чем будет сказано далее. Подобное преобразование затронуло и традиционные банки. Так, 100% российских банков топ-30 автоматизировали Интернет и мобильный банкинг, реализовали кредитный конвейер и в этом контексте преобразовались из классического кредитного института в цифровой. Рейтинг digital office в 2018 г. выглядит следующим образом (с 1-е по 10-е место соответственно): Тинькофф Банк, Банк Левобережный, Банк Траст, Почта банк, Райффайзенбанк, Банк Казани, МКБ, Сбербанк, Альфа-Банк, Банк "Авангард". Указанный рейтинг отражает то, насколько успешно банку удается переносить в онлайн те сервисы, за которыми обычно клиентам приходится обращаться в офис банка или в кол-центр (платежи за услуги, переводы, создание шаблонов, изменение настроек карты, заказ и закрытие продуктов, получение информации). Как оказалось, модель digital office актуальна не для всех. Пока в этом преуспел только Тинькофф Банк, а остальные присматриваются к подобному формату: постепенно переносят услуги в "цифру" Райффайзенбанк, Альфа-Банк и Сбербанк. При этом развитие мобильного и интернет-банкинга все еще не позволяет пользователям полностью перейти в цифровые каналы. Как только речь заходит о более сложных операциях (изменение персональных данных или закрытие счета), существующих онлайн-сервисов не хватает, что обусловлено нежеланием банков развивать сервисы, которые не приносят им прямого заработка, низким спросом на такие услуги со стороны клиентов и уязвимостью существующих подходов к идентификации[5]. Здесь уместно сказать, что в переводе подобных услуг в "цифру" не преуспели и зарубежные гиганты. Так, еще в декабре 2018 г. закрытие счета в IBN AMRO BANK было невозможно осуществить посредством интернет-банкинга, требовалось либо посещение отделения, либо представление оригинала заявления на закрытие счета, а также копии удостоверяющего личность документа по почте. Представляется, что скорость цифровизации подобного рода услуг напрямую зависит от развития биометрии как технологии аутентификации в банковской сфере.

II. Цифровые технологии и сервисы

Существующий процесс цифрового преобразования позволяет выделить несколько приоритетных направлений развития финансовых технологий и сервисов. Полагаем, что их можно классифицировать в зависимости от того, предлагается ли сервис или технология клиентам банка либо они используются собственно банками. Данная классификация, впрочем, не носит жесткого характера, поскольку в некоторых случаях технологии и сервисы (к примеру, блокчейн) могут эксплуатироваться банками и их клиентами совместно.

К числу клиентоориентированных финансовых технологий и сервисов можно отнести:

1) внедрение чат-ботов и голосовых помощников, которые способны поддерживать разговор с клиентами практически на любую тему, начиная с информации об их счетах и заканчивая историей доходов и расходов, давать персонализированные рекомендации, сравнивать различные тарифы и программы;

2) использование технологий виртуальной и дополненной реальности в управлении частными капиталами. К числу подобных механизмов можно отнести уже внедренные банками инструменты для анализа доходов и расходов, что является идеальным решением для их визуализации. Аналогично в скором будущем можно будет использовать технологии дополненной реальности. Так, одно из исследований продемонстрировало, что клиенты, которые увидели с помощью цифровых технологий свое финансовое положение в пенсионном возрасте, вознамерились откладывать вдвое больше денег в качестве долгосрочных накоплений;

3) активное внедрение биометрических технологий аутентификации. Использование биометрии является важнейшим шагом в направлении цифровой трансформации для пользователей банковских услуг. Уже действующий механизм удаленной идентификации позволяет гражданам получать банковские услуги дистанционно. Для этого необходимо пройти первичную идентификацию в уполномоченном банке, который зарегистрирует клиента в единой системе идентификации и аутентификации (ЕСИА) и с подтверждением биометрических данных в ЕБС (единая биометрическая система). Биометрическая платформа использует для идентификации два параметра — голосовой профиль и фотоизображение. Согласно экспертным оценкам именно рынок банковской биометрии в период 2018 — 2022 гг. будет демонстрировать самые высокие темпы роста[6]. И в отличие от большинства других инноваций процесс разработки биометрических технологий успешно обрамляется правовым контуром;

4) робоэдвайзинг (роботизированный советник). Данная автоматизированная платформа делает в России первые шаги, которые заключаются в финансовых консультациях, а также формировании и управлении инвестиционным портфелем. К числу робоэдвайзеров относятся: "ВТБ24-Автопилот", "Альфа-Капитал — Робоэдвайзинг", "АК-БАРС Советник", "Простые инвестиции" от Сбербанка. Юридическим оформлением услуги служит договор доверительного управления.

Отметим, что Банк России с недоверием относится к робоэдвайзингу, полагая, что платформы могут быть уязвимы к хакерским атакам, равно как и не слишком продуктивны[7].

Преимущественно банковскими финансовыми технологиями и сервисами являются:

1. Искусственный интеллект и программные роботы.

Акцентируем внимание на сходстве и различии вышеназванных терминов, которые зачастую используются синонимично. Программный робот — тип компьютерной программы с закодированными вручную инструкциями для выполнения конкретных задач, которая автономно работает для выполнения виртуальной задачи (например, отслеживает сомнительные транзакции). Отдельные прогрессивные программные роботы могут включать в себя алгоритмы искусственного интеллекта. Искусственный интеллект — отрасль информатики, включающая разработку компьютерных программ для выполнения задач, которые в противном случае требовали бы участия человека. Одним из направлений искусственного интеллекта является машинное обучение, основной принцип которого заключается в том, что при получении данных машины способны обучаться на них. В настоящее время это наиболее перспективный инструмент для бизнеса, основанный на искусственном интеллекте. Технологические отличия обусловливают и разный правовой контур. Если программные роботы в целом обрамляются конструкцией "программы для ЭВМ", то искусственный интеллект, потенциально тяготеющий к обладанию свободой воли, не вписывается в существующие нормы как не имеющие целей регулирования подобных квазисубъектов.

Пионером по внедрению данных технологий в России выступил Сбербанк, который в 2016 г. запустил систему Iron Lady, обзванивающую имеющих просрочку заемщиков и общающуюся с ними. В 2017 г. системы искусственного интеллекта Сбербанка начали составлять типовые исковые заявления о взыскании просроченной задолженности по кредитам. Отметим, что с участием Сбербанка, например, в 2016 г. слушалось 1 млн 130 тыс. дел, 95% из которых — это простые иски, вытекающие из неисполнения кредитного договора[8]. Безусловно, в подготовке столь масштабного количества типовых исковых заявлений искусственный интеллект с успехом заменит юристов и позволит Сбербанку осуществлять деятельность по взысканию задолженности сверхэффективно.

В 2018 г. Сбербанк намеревался реализовать уже 150 проектов на основе искусственного интеллекта. В целом, по оценке Германа Грефа, вклад искусственного интеллекта в мировой ВВП к 2030 г. вырастет в 16 раз, с текущих 1 трлн до 16 трлн долл.[9]

В связи с этим возможно предположить, что разработка систем искусственного интеллекта (так же, как и биометрия) потенциально способна выступить в качестве новой отрасли экономики и осуществить перенос создания добавленной стоимости в сферу выстраивания цифровых ресурсов.

2. Блокчейн-технология, интерес к которой объясняется поиском оптимизации затрат и новых бизнес-моделей. Масштабными событиями в 2017 — 2018 гг. с использованием блокчейн-технологии явились: размещение облигаций Национального расчетного депозитария, создание Сбербанком и М.Видео факторинговой платформы, реализация S7 Airlines в партнерстве с Альфа-Банком решения по продаже авиабилетов. Впрочем, надо отметить, что сдерживающими факторами для распространения технологии являются: неготовность инфраструктуры рынка, отсутствие эффективных кейсов и кадров, а также появление и значительного негативного опыта. Этот тренд подтверждают аналитики: до 90% блокчейн-проектов не принесли выгоды. Несмотря на это, по мнению экспертов, в ближайшие два-три года произойдет усовершенствование технологии с акцентом на повышение ее производительности. К примеру, производительность платежной системы Visa составляет 56 тыс. транзакций в секунду на пике, в то время как производительность большинства блокчейн-сетей — лишь десятки транзакций в секунду[10].

3. Смарт-контракты, под которыми допустимо понимать автоматически исполняемые сделки. Трудности на пути их широкого распространения связаны с законодательными ограничениями, а также с алгоритмом их действия, который направлен на автоматическое исполнение транзакций без возможности их модификации либо разрыва, что не всегда соотносится с реальными потребностями контрагентов. Во многих странах смарт-контракт не является договором в классическом смысле. В России под эгидой Банка России разрабатывается платформа "Мастерчейн", которая позволяет работать со смарт-контрактами. Дополнительный импульс распространению смарт-контрактов, несомненно, будет придан с вступлением в силу Федерального закона от 18 марта 2019 г. N 34-ФЗ "О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации"[11], в соответствии которым ст. 309 ГК РФ будет дополнена пунктом, в соответствии с которым смарт-контракт признается надлежащим способом исполнения обязательств. Таким способом может быть исполнен любой гражданско-правовой договор (купли-продажи, аренды и пр.), в том числе и действующий в банковской сфере.

4. Advanced analytics (расширенная аналитика).

Общее проникновение расширенной аналитики в банковскую сферу относительно низкое по сравнению с ее использованием в других отраслях (например, в страховании). Вместе с тем банки, использующие расширенную аналитику, имеют определенное преимущество перед конкурентами. Ожидается, что в ближайшем будущем использование расширенной аналитики возрастет благодаря многочисленным преимуществам, которые она предлагает с точки зрения удержания клиентов, оценки рисков, более эффективного принятия решений и предотвращения мошенничества[12]. Проиллюстрируем это на следующем примере. Расширенная аналитика способна предоставить банковским сотрудникам доступ к истории транзакций клиента одним щелчком мыши. Обладая этими знаниями, они могут лучше понять следующую возможность предоставления услуги и обеспечить персонализированную поддержку клиентов. К сожалению, до настоящего времени advanced analytics в России либо находится в зачаточной стадии, либо вовсе отсутствует. Среди читателей, скорее всего, найдутся те, кто сможет засвидетельствовать, что отношения "банк-клиент" в рассматриваемом ракурсе стремятся к полной противоположности (например, в течение многих лет они являются клиентами одного из банков и ни разу не обращались за кредитом, но вынуждены многократно в течение года отклонять кредитные предложения, сыплющиеся как из кол-центра, так и при посещении отделения, Интернет и мобильного банкинга. Между тем по востребованной операции сбережения денежных средств предложения являются крайне скудными, ничем не отличаются от стандартных, которые к тому же приходится находить самостоятельно).

5. Облачные технологии.

Принятие банками облачных услуг определяют три ключевых фактора: гибкие инновации, снижение рисков и экономическая выгода.

Облачные вычисления являются одним из самых преобразующих цифровых решений в банковском секторе. Они позволяют добиться значительного повышения эффективности и сокращения затрат, поскольку технология требует от банков оплачивать только те услуги, которые они используют.

Несмотря на то что некоторые банки уже активно внедряют эту технологию, тем не менее предполагаются также и нормативные последствия принятия облачных решений, поскольку регуляторы всего мира обеспокоены несколькими ключевыми вопросами. Среди них: вопрос обеспечения непрерывности обслуживания клиентов перед лицом сбоев в облаке; вопросы хранения личных данных и их защиты; вопросы зависимости облачных хранилищ от сторонних поставщиков и безопасности облачной инфраструктуры.

III. Проблемы и перспективы цифровизации банковской и платежной систем

Помимо трудностей общего характера: отсутствие инфраструктуры рынка, кадров и ресурсов, ощутимым препятствием на пути внедрения цифрового контента являются правовые барьеры, а также отсутствие положительных судебных кейсов.

Судебная система страдает из-за отсутствия правовых механизмов для защиты прав лиц, разрабатывающих и использующих цифровые технологии, равно как и от отсутствия возможности признания цифровых объектов в качестве нового типа доказательств. К примеру, смарт-контракты до настоящего времени находятся вне правового поля. Вместе с тем количество исков, связанных с применением цифровых технологий, растет. Так, в 2014 — 2018 гг. суды рассмотрели 148 подобных дел. Из них 45% были связаны с исполнением обязательств, предусмотренных смарт-контрактами, а также с признанием криптовалюты в качестве объекта гражданского оборота. При этом ни одно дело не было решено в пользу истца. По мнению экспертов, количество дел может вырасти в 40 раз в течение 2020 — 2025 гг. из-за "бума ICO" 2017 г.[13]

Полагаем, что появление положительной судебной практики будет способствовать более пристальному вниманию к правовым аспектам этой сферы регулирования. Вместе с тем несомненно, что и законодатель должен внести свой вклад в развитие цифровой экономики. Примечательно, что первым на вызов рынка откликнулся Банк России, запустив в работу регуляторную песочницу. Поскольку развитие финансовых технологий и сервисов продемонстрировало сложность их регулирования на основе традиционных подходов, то на повестке дня — разработка прикладных рамочных решений, позволяющих оперативно внедрять инновационные финансовые технологии и сервисы. Содержание прикладного банковского регулирования в большей степени должно ориентироваться на идентификацию и оценку рисков, а возможными вариантами оформления решений мегарегулятора могут выступить: стандартизация, точечное изменение акта, информационное письмо, заверение о неиспользовании регулятивного принуждения, перенос регулятивных требований от финтехкомпаний на банки.

Особо следует отметить требование к оперативности разработки норм-инструментов, которое должна обеспечить регулятивная песочница. Запоздалое внедрение инновационных финансовых технологий не позволит России существенно оптимизировать экономические процессы и обеспечить прирост ВВП[14]. Добавим, что по состоянию на февраль 2019 г. (т.е. спустя год с момента создания) из регуляторной песочницы Банка России вышел один сервис, позволяющий дистанционно управлять полномочиями по счетам корпоративных клиентов. Его законодательное оформление выразилось в точечном изменении Инструкции Банка России от 30 мая 2014 г. N 153-И[15], в соответствии с которым кредитным организациям предоставлено право локальным актом — банковскими правилами предусмотреть собственную форму банковской карточки. Идея сервиса — обойти старую систему оформления карточки с образцами подписей и оттиска печати, поскольку это позволяет банкам учитывать полномочия клиентов в электронном виде с помощью цифровой подписи. Таким образом, новое регуляторное окно для финансового сервиса сократит расходы банков на обслуживание корпоративных клиентов и при этом повысит скорость проведения банковских операций.

В заключение выскажем предположение, что национальное законодательство с теми или иными модификациями, но воспримет существующие тенденции европейского digital banking. Прежде всего потому, что будет вынуждено урегулировать уже используемые технологии (например, облачные). Однако на пути реализации документов стратегического планирования, предполагающих внедрение цифровых платформ и открытого банкинга с бесшовным взаимодействием[16], встают правовые нормы, ограничивающие структурную композицию национальной платежной системы лишь узким кругом легальных операторов по переводу денежных средств, по существу кредитными организациями[17]. Полагаем, что внутренними силами одной лишь банковской системы Россия не сможет эффективно реализовать намеченные правовые цели и экономические показатели. И это говорит о том, что необходимо будет также разработать и полноценное регуляторное окно для доступа в национальную платежную систему внешних провайдеров платежных услуг.

Литература

1. Андронова Т.А. Регулятивная песочница: традиции VS инновации / Т.А. Андронова, О.А. Тарасенко // Банковское право. 2018. N 3. С. 31 — 36.

References

1. Springfield C. The impact of cloud computing on the banking sector / C. Springfield // International banker. 03.09.2018. URL: https://internationalbanker.com/banking/the-impact-of-cloud-computing-on-the-banking-sector/ (дата обращения: 10.01.2019).

Рекомендуется Вам: