ЮрФак: изучение права онлайн

Опасности цифрового развития права: очевидные, скрытые, мнимые

Авторы: Алешкова И.А., Молокаева О.Х.

Развитие современного информационного общества, введение новых информационных и коммуникационных технологий не только неизбежно вносит значительные изменения в организацию и функционирование государственной власти, но и оказывает существенное влияние на реализацию и прямое действие принципов и норм, закрепленных в Конституции РФ. С.А. Авакьян справедливо отмечает, что прямое действие Конституции РФ предполагает, что она учреждает соответствующие общественно-политические, экономические, социальные и государственно-властные отношения[1].

Адаптация конституционных институтов к стремительно набирающим темп инновационным процессам является одним из актуальных вопросов.

В настоящее время многие закрепленные в Конституции РФ принципы и широкий круг конституционных прав реализуются посредством цифровой среды в информационном пространстве. Полагаем, что новые информационные и коммуникационные правоотношения предполагают необходимость особого внимания к области прав человека с точки зрения их обеспечения и реализации.

Интернет как новое информационное явление не может существовать без права, равно как и реализация ряда субъективных прав в условиях новой информационной реальности не может быть полноценно осуществлена без Интернета. Как справедливо отмечают Т.Я. Хабриева и Н.Н. Черногор, право становится не только средством, инструментом, обеспечивающим цифровизацию, но и цифровизация оказывает заметное воздействие на сферу правового регулирования, являясь важным фактором воздействия на ее динамику[2].

В настоящее время цифровое развитие права является следствием экономического подъема многих стран и существенного роста использования возможностей информационных технологий в социальной жизни. Реализация "электронного интеллекта" качественно сказывается на экономии времени, доступности определенных новых экономических и социально-политических возможностей посредством использования киберпространства, оперативности решения актуальных вопросов.

Обращаясь к вопросу цифрового развития права в объективном смысле, следует отметить, что в настоящее время принято значительное количество нормативных правовых актов, регулирующих определенные отношения, возникающие при осуществлении конституционного права на информацию. В ряде из них уже сформирован понятийный аппарат.

Законодательное закрепление получили ряд базовых понятий, в числе которых: информация; информационные технологии; информационная система; информационно-телекоммуникационная сеть; обладатель информации; доступ к информации; конфиденциальность информации; предоставление информации; распространение информации; электронное сообщение; документированная информация; электронный документ; оператор информационной системы; сайт в сети "Интернет"; страница сайта в сети "Интернет"; доменное имя; сетевой адрес; владелец сайта в сети "Интернет"; провайдер хостинга; единая система идентификации и аутентификации; поисковая система[3]; запрос, пользователь информации, официальный сайт государственного органа или органа местного самоуправления[4]; цифровые права, цифровые деньги (криптовалюта)[5] и др.

Вместе с тем следует отметить, что цифровое развитие права затрагивает обеспечение и реализацию как многих уже существующих формально конституционных прав, так и ряда прав нового поколения. В числе первых — право на судебную защиту, право на частную жизнь, право свободно искать, получать и распространять информацию любым законным способом, право избирать и быть избранным и ряд других. В числе вторых следует выделить право на идентификацию, право на доступ в Интернет, право на конфиденциальность и др. В этой связи очень значимым является принцип, подтвержденный Генеральной Ассамблеей ООН, согласно которому те права, которые человек имеет офлайн (вне сети), должны защищаться и онлайн (на линии)[6].

В целом расширение и применение универсальных прав человека к потребностям общества, основанного на информации, а также развитие новых возможностей, в частности право доступа к электронной сети, право свободно общаться и выражать мнения в сети и др., обусловили появление новых областей правового регулирования. Активизация в данном направлении обусловливает научный интерес теоретиков и конституционалистов, проявляющийся в последнее время в научной литературе к данной проблематике[7], и потребность исследования актуальных проблем в данных вопросах. Вопрос внедрения новых технологий в отношения взаимодействия личности, общества и государства, а также в их использование при реализации основных прав и свобод является одним из актуальных не только в российской науке. Данный аспект активно исследуется и в зарубежной научной литературе[8]. В связи с чем представляется необходимым акцентировать внимание на ряде опасных моментов, которые возможны при цифровой реализации прав.

Условно разделим их на три блока: очевидные, скрытые, мнимые.

В числе очевидных опасностей следует выделить следующие.

1. Существование скрытого цифрового наблюдения, непосредственно затрагивающего конституционное право на неприкосновенность частной жизни. Видеонаблюдение стало частью нашей повседневной жизни не только при осуществлении трудовых функций, но и при реализации права на отдых.

2. Зависимость при реализации ряда конституционных прав от воли других субъектов (например, провайдеров), тем самым затрагивается фундаментальный конституционный принцип правового статуса человека — неотъемлемость конституционных прав и свобод.

Вместе с тем важно подчеркнуть реальную возможность манипулирования сознанием граждан посредством интернет-ресурсов, что в ряде случаев является и средством политического влияния и используется для "донесения своей позиции и поиска единомышленников"[9]. Данные вопросы, учитывая их значимость для устойчивого и гармоничного развития гражданского общества и государства, обсуждались и на проводимом в этом году Петербургском юридическом форуме.

3. Ненадлежащее обеспечение конфиденциальности при наличии уже оцифрованной персональной информации. С.А. Авакьян справедливо отмечает в этой связи сферы, ждущие внимания конституционного права. В их числе профессор выделяет значимость введения ограничений в части "усердия" структур власти, собирающих информацию о гражданах, в том числе для ее возможного использования в целях формирования антидемократических режимов[10].

4. Низкий уровень электронной грамотности российских граждан. Различное отношение к Интернету у субъектов права и их умения и навыки по его использованию тоже можно назвать одним из актуальных аспектов. При том что имеются обучающие видеоролики о том, как подавать электронные обращения в государственные органы, существенная часть российских граждан не владеет умениями и навыками обращения с новыми информационными технологиями. О том, что развитие электронной грамотности имеет важное значение, отмечается в Рекомендациях по вопросам Электронной демократии, принятых в 2009 г. Комитетом министров Совета Европы[11]. В данном документе подчеркивается, что в контексте прав человека особое внимание следует уделять обеспечению обучения электронной грамотности всех, в частности детей, молодежи и людей, не имеющих доступа или с ограниченным доступом в Интернет, чтобы они могли в полной мере и ответственно участвовать в общественной жизни; обеспечению того, чтобы электронные технологии рассматривались как полезные инструменты, которых не следует опасаться, а, скорее, воспринимать как средство осуществления прав и свобод.

5. Появление дополнительных финансовых расходов на приобретение технических средств, на оплату услуг провайдеров и т.д. не учитывается при формировании МРОТ и прожиточного минимума, при том что в современный период многие конституционные права можно реализовывать в полном объеме только при наличии Интернета и гаджета. Так, например, подача обращений на портале "госуслуги Москвы" — это уже не дополнительная опция для граждан, а в ряде случаев основная и обязательная. Так, стало обязательным требование о наличии при реализации конституционного права на образование электронного дневника школьника. Практически все задания в школах фиксируются для учеников в электронном виде, что предполагает потребность в наличии электронного гаджета и, соответственно, оплаты услуг провайдера; подача заявления на очередь в детский сад оформляется тоже только в электронном виде и др.

6. Неэффективная информированность лиц о необходимости их участия в судебном процессе, основанная на привязке к месту жительства (судебные повестки до сих пор в основном отправляются на бумажном носителе по месту жительства). Однако мобильность граждан обусловливает потребность рационального решения данного вопроса с учетом новых технологий, т.е. посредством электронных форм взаимодействия. Представляются значимыми проработка данного вопроса на законодательном уровне и учет многих факторов, ставших при реализации конституционных прав доминирующими. В их числе мобильность, экономия времени, доступность и др.

В числе скрытых опасностей следует выделить следующие.

1. Превращение ряда субъективных прав в обязанности, в частности следует отметить сформировавшуюся правоприменительную практику, которая в качестве критерия добросовестного приобретателя устанавливает обязательность проверки покупаемого объекта на предмет запрета на распоряжение имуществом у продавца, в том числе принятия всех разумных мер для выяснения правомочий должника на отчуждение имущества. В частности, проверить информацию, представленную на государственных сайтах в сети Интернет об отсутствии залога или ареста на приобретаемое имущество. Так, в ст. 8.1 ГК РФ отмечается, что с момента внесения в соответствующий государственный реестр прав сведений о залоге или аресте имущества признается, что приобретатель должен был знать о наложенном запрете. Таким образом, конституционное право на свободное получение информации превращается в обязанность получения информации, иное будет характеризовать его как недобросовестного приобретателя.

2. Вместе с тем стоит обратить внимание на то, что отправка гражданином на свой (личный) адрес электронной почты не принадлежащей ему информации создает условия для ее дальнейшего неконтролируемого распространения. Фактически, совершив такие действия, гражданин получает возможность разрешать или ограничивать доступ к отправленной им информации, не получив соответствующего права на основании закона или договора, а сам обладатель информации, допустивший к ней гражданина без намерения предоставить ему эту возможность, уже не может в полной мере определять условия и порядок доступа к ней в дальнейшем, т.е. осуществлять прерогативы обладателя информации[12]. Правовые последствия такой ситуации различаются в зависимости от степени разумности и осмотрительности самого обладателя информации. Если, предоставляя доступ к информации, он безразлично относился к ее дальнейшей правовой судьбе, в том числе не принимал мер к предотвращению ее выхода из-под своего контроля, то нет оснований рассматривать саму по себе отправку гражданином информации с адреса электронной почты, контролируемой обладателем информации, на свой (личный) адрес электронной почты в качестве обстоятельства, меняющего правоотношения по поводу этой информации. Если же обладатель информации принял — либо в силу нормативных предписаний, обязывающих его соблюдать конфиденциальность этой информации и осуществлять конкретные мероприятия по ее защите, либо в рамках своих прерогатив как ее обладателя — все необходимые меры против несанкционированного доступа к соответствующей информации третьих лиц, включая прямой запрет на ее отправку на личный адрес электронной почты допускаемого к ней лица (о чем это лицо было поставлено в известность), т.е. действовал разумно и осмотрительно, то отправка гражданином информации на свой (личный) адрес электронной почты, как явно совершенная вопреки предпринятым обладателем информации разумным мерам, может рассматриваться в качестве нарушения — в смысле законодательства об информации, информационных технологиях и о защите информации — его прав и законных интересов именно этим действием, безотносительно к тому, имело ли место разглашение (распространение) данной информации третьему лицу (третьим лицам).

3. Стагнация в развитии права, замена человека искусственным интеллектом — искусственный интеллект не способен развивать право и такую его формулировку, как принципы, являющиеся основой в правосудии. В этой связи полагаем значимым закрепление в законодательстве принципа соразмерной интеграции искусственного интеллекта и аналитического человеческого мышления при осуществлении правосудия. Правосудие является и должно оставаться ориентированным на человека, поскольку оно касается живых людей и их споров, а также направленным на развитие права.

4. Нивелирование добровольности выбора возможных законно установленных средств обращений в органы судебной власти и технологий судебной защиты.

5. Обеспечение идентификации субъектов, реализующих электронные права.

Однако отмеченное выше не означает отсутствие и мнимых опасностей.

Так, многие исследователи отмечают, что развитие электронных технологий для государства и права — это плохо, так как это снижает коммуникационную активность и взаимосвязь. Однако практика показывает обратное. Рассмотрим данный момент на примере правосудия.

Положительная динамика использования новых информационных технологий свидетельствует о востребованности данной опции в судебном процессе[13] (см. рис.).

За 2017 г. по первой инстанции:

За 2018 г. по первой инстанции:

Вместе с тем стоит отметить, что организация проведения видео-конференц-связи является правом, а не императивной обязанностью суда. Необходимость в проведении видео-конференц-связи определяется судом исходя из существа рассматриваемого дела. В числе оснований, исходя из которых суд может отказать в удовлетворении ходатайства об использовании системы видео-конференц-связи в судебном процессе, следует отметить:

— отсутствие технической возможности для участия в судебном заседании с использованием систем видео-конференц-связи;

— осуществление разбирательства дела в закрытом заседании.

Эволюционировал и механизм подачи обращений в судебные органы. Упрощена процедура подачи в суд обращений в электронном виде. С 1 января 2017 г. в России введена возможность подавать исковое заявление во все федеральные суды общей юрисдикции в электронном виде. Для этого установлены порядок и определенная форма, размещенные на портале ГАС "Правосудие". Вместе с тем все произошедшие нововведения сохранили накопленный опыт, как аксиома сохранилось то, что подача в федеральные суды общей юрисдикции документов в электронном виде является дополнительным способом обращения в суд. Тенденция к тому, что это будет только как дополнительный способ реализации права на обращение, очевидна, так что не следует данный аспект рассматривать как опасность. Необходимые процессуальные документы и их приложения в письменном виде могут быть поданы в суд на бумажном носителе. Таким образом, хотя в научной литературе и высказываются позиции об опасности введения в судебную деятельность новых информационных технологий, тем не менее:

— формирование возможности электронной подачи обращения в суд способствует упрощению формальных процедур, соблюдению процессуальных сроков;

— порядок подачи обращений в электронной форме в судебные органы определяется исходя из дискреционных полномочий судов и не ограничивает реализацию права на судебную защиту;

— обращение в электронной форме в судебные органы является дополнительным (по сути, альтернативным) способом подачи обращений в суд и не исключает возможность подачи обращения на бумажном носителе;

— открытость деятельности органов государственной власти предполагает корреспондированную открытость персональных идентификационных данных лиц, обращающихся в органы государственной власти.

Следует также отметить, что внедрение информационных технологий в деятельность по осуществлению государственной власти — прогрессивный процесс, в рамках которого вводимые в качестве вспомогательного средства нововведения способствуют эффективному ее обеспечению, он должен базироваться на принципе соразмерной интеграции искусственного интеллекта и аналитического человеческого мышления.

Активизация внедрения новых информационных и коммуникационных технологий в процесс реализации конституционных прав обусловливает потребность сохранения их сущностного назначения. В этой связи значимым представляется при реализации Указа Президента РФ от 7 мая 2018 г. N 204 "О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года"[14] учет принципов конституционного права, как закрепленных в Конституции РФ, так и зафиксированных в решениях Конституционного Суда РФ, в числе которых — принцип поддержания доверия граждан к закону и действиям государства; принцип недопустимости искажения самого существа права; принцип приоритета интересов и благосостояния во всех сферах жизни и др.

Литература

1. Авакьян С.А. Основные тенденции современного развития конституционного права / С.А. Авакьян // Конституционное и муниципальное право. 2017. N 4. С. 3 — 7.

2. Авакьян С.А. Проблемы прямого действия и применения Конституции Российской Федерации 1993 года / С.А. Авакьян // Конституционное и муниципальное право. 2018. N 12. С. 18 — 26.

3. Грачева С.А. Вопросы конституционного обеспечения цифровых прав / С.А. Грачева, М.Е. Черемисинова // Вестник Московского городского педагогического университета. Серия: Юридические науки. 2018. N 4 (32). С. 56 — 70.

4. Талапина Э.В. Право на информацию в свете теории субъективного публичного права / Э.В. Талапина // Сравнительное конституционное обозрение. 2016. N 6 (115). С. 70 — 83.

5. Хабриева Т.Я. Право в условиях цифровой реальности / Т.Я. Хабриева, Н.Н. Черногор // Журнал российского права. 2018. N 1. С. 85 — 102.

6. Хуснутдинов А.И. Право на доступ в Интернет — новое право человека? / А.И. Хуснутдинов // Сравнительное конституционное обозрение. 2017. N 4. С. 109 — 123.

7. Щербович А.А. Реализация конституционных прав и свобод в Интернете: Монография / А.А. Щербович. Москва: ТЕИС, 2015. 147 с.

 


[1] Авакьян С.А. Проблемы прямого действия и применения Конституции Российской Федерации 1993 года // Конституционное и муниципальное право. 2018. N 12. С. 18 — 26.

[2] Хабриева Т.Я., Черногор Н.Н. Право в условиях цифровой реальности // Журнал российского права. 2018. N 1. С. 85 — 102.

[3] Федеральный закон от 27 июля 2006 г. N 149-ФЗ "Об информации, информационных технологиях и о защите информации" // СЗ РФ. 2006. N 31 (часть I). Ст. 3448.

[4] Федеральный закон от 9 февраля 2009 г. N 8-ФЗ "Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления" // СЗ РФ. 2009. N 7. Ст. 776.

[5] Вячеслав Володин: законопроект о цифровых правах формирует основу для развития цифровой экономики // Официальный сайт Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации. URL: http://duma.gov.ru/news/29950/ (дата обращения: 17.04.2019).

[6] The right to privacy in the digital age Resolution adopted by the General Assambly on 18 desember 2013.

[7] См., например: Грачева С.А., Черемисинова М.Е. Вопросы конституционного обеспечения цифровых прав // Вестник МГПУ. Серия: Юридические науки. 2018. С. 56 — 70; Хуснутдинов А.И. Право на доступ в Интернет — новое право человека? // Сравнительное конституционное обозрение. 2017. N 4. С. 109 — 123; Талапина Э.В. Право на информацию в свете теории субъективного публичного права // Сравнительное конституционное обозрение. 2016. N 6 (115). С. 70 — 83, 81; Щербович А.А. Реализация конституционных прав и свобод в Интернете. М.: ТЕИС, 2015, и др.

[8] См., например: Сересо А.И. Открытый доступ к Интернету. URL: https://orcid.org/0000-0003-2058-2493 (дата обращения: 05.04.2019); Даскаль Э. (2017) Кампания Израильского движения за цифровые права за конфиденциальность. Обзор интернет-политики, 6 (3). DOI: 10.14763/2017.3.711 (дата обращения: 05.04.2019); Finck M., Moscon V. Copyright Law on Blockchains: Between New Forms of Rights Administration and Digital Rights Management. URL: https://e.mail.ru/attachment/15557505750000000840/0;4?x-email=ialeshkova%40mail.ru (дата обращения: 05.04.2019), и др.

[9] Валерий Зорькин оправдал введение закона о фейковых новостях // Сайт газеты "Коммерсантъ". URL: https://www.kommersant.ru/doc/3969613 (дата обращения 18.05.2019).

[10] Авакьян С.А. Основные тенденции современного развития конституционного права // Конституционное и муниципальное право. 2017. N 4. С. 3 — 7.

[11] Рекомендации Комитета министров Совета Европы CM/Rec(2009)1 государствам — участникам Совета Европы по электронной демократии (приняты Комитетом министров 18 февраля 2009 г. на 1049-м собрании заместителей министров). URL: http://cikrf.ru/international/recommend.doc.

[12] Постановление Конституционного Суда РФ от 26 октября 2017 г. N 25-П по делу о проверке конституционности п. 5 ст. 2 Федерального закона "Об информации, информационных технологиях и о защите информации" в связи с жалобой гражданина А.И. Сушкова // СЗ РФ. 2017. N 45. Ст. 6735.

[13] Представленные ниже статистические данные взяты на сайте Судебного департамента РФ. URL: http://cdep.ru/.

[14] СЗ РФ. 2018. N 20. Ст. 2817.


Рекомендуется Вам: