ЮрФак: изучение права онлайн

Гражданско-правовое регулирование отношений по коллективному использованию товаров и услуг (sharing economy): направления развития

Автор: Сойфер Т.В.

Активный процесс цифровизации создает условия для формирования новых экономических связей, установление и реализация которых осуществляются с помощью информационных сервисов и технологий. Одной из наиболее интенсивно развивающихся в последние годы сфер является экономика совместного потребления (sharing economy, долевая или коллаборативная экономика, экономика взаимности, экономика участия и пр.), предполагающая коллективное использование товаров и услуг. Она основана на обмене ресурсами и потреблении временно свободных материальных благ, принадлежащих другим лицам. С экономических позиций это дает возможность извлекать полезные свойства из ранее недоиспользованных ресурсов и тем самым повысить их эффективность, улучшить экологическую обстановку, с социальных — создает условия для самоорганизации и взаимопомощи, позволяет повысить качество жизни. Основная особенность совместного потребления товаров и услуг состоит в том, что процесс взаимодействия заинтересованных лиц максимально упрощен и основан на использовании специализированных цифровых сервисов (также именуемых агрегаторами, информационными платформами, онлайн-площадками, маркетплейсами и пр.). Применение новейших технологий позволяет осуществить оперативный сбор, обработку и сортировку информации, связанной с конкретными предложениями товаров и услуг, а также запросами на их получение, создать условия для выбора наиболее оптимальных из них, обеспечить заключение договоров между заинтересованными лицами и способствовать их надлежащему исполнению.

К сферам экономики совместного потребления относятся самые разные области отношений[1], в частности финансовая, предполагающая установление отношений займа и отношений по инвестированию, в том числе совместному, конкретных проектов и программ (примерами являются американские платформы Lending Club, Kickstarter и отечественные — Planeta.ru, Boomstarter), использование недвижимости (Airbnb, CouchSurfing), транспортных средств (Uber, BlaBlaCar), офисных помещений (OfficeSharing, SOK Club), куплю-продажу (eBay, Etsy) и предоставление в пользование различных вещей (Rentmania), а также их безвозмездную передачу нуждающимся (Дарудар), выполнение работ и оказание услуг (TaskRabbit, YouDo). Преимущества совместного потребления предопределяют его существенное и неуклонное расширение. Эксперты отмечают увеличение в России объема транзакций на основных онлайн-платформах в 2018 г. до 511 млрд руб., что на 30% больше по сравнению с 2017 г.[2]

Развитие совместного потребления в условиях совершенствования цифровых технологий, предполагающих применение специальных средств поиска контрагентов, определения условий договорных связей, их оформления и реализации, вызывает необходимость выработки адекватных подходов к нормативной регламентации возникающих отношений с учетом их юридической сущности и особенностей. Причем, по мнению экономистов, ни одна из трех стратегий, чаще всего применяемых на практике: введение запретов или ограничений на распространение отношений совместного потребления товаров и услуг; их регулирование с применением тех же мер и методов, какие характерны для традиционных форм бизнеса; отказ от регламентации, не является адекватной и может негативно сказаться на экономическом развитии страны[3]. Об особой актуальности скорейшей выработки законодательных решений в этой области свидетельствуют положения Указа Президента РФ от 7 мая 2018 г. N 204 "О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года"[4], согласно которым создание системы правового регулирования цифровой экономики, основанного на гибком подходе в каждой сфере, а также внедрение гражданского оборота на базе цифровых технологий являются ключевыми задачами, требующими решения в ближайшей перспективе.

Сложности поиска направлений и вариантов гражданско-правовой регламентации отношений совместного потребления связаны не только с их новизной и спецификой, но и с отсутствием в экономической науке единых взглядов на их существо, виды, содержание и круг участников[5]. Одни авторы признают возможным существование коммерческой и некоммерческой моделей совместного потребления[6]. Коммерческая модель предполагает получение прибыли как лицами, коллективно использующими товары и услуги, так и владельцами обслуживающих их онлайн-сервисов. Примером является каршеринг — предоставление в краткосрочное возмездное пользование автомобилей (BelkaCar, Delimobil). В рамках некоммерческой модели, основанной на взаимопомощи и доверии, получения кем-либо доходов не предполагается. Материальные блага предоставляются безвозмездно, взимание платы допустимо лишь в целях компенсации расходов, связанных с их использованием (Дарудар, BlaBlaCar). Другая группа экономистов рассматривает отношения, направленные на получение прибыли, как вариант классического рыночного взаимодействия, с той лишь особенностью, что устанавливаются они посредством цифровых сервисов, и не относит их к экономике совместного потребления, признавая ее главным отличием отсутствие у участников отношений целей получения дохода[7]. При этом констатируется, что в отличие от зарубежных стран в России под влиянием ряда факторов онлайн-сервисы, изначально предназначенные для объединения людей, фактически превращаются в торговые площадки для предпринимателей. В связи с этим высказываются опасения, что в отечественных реалиях специфика экономики совместного потребления не будет учтена публичной властью и к ее участникам будут применены те же требования, что и к предпринимателям. В результате отношения совместного потребления будут вытеснены бизнесом и исчезнут[8].

Даже если придерживаться мнения об исключительно некоммерческом характере отношений по коллективному использованию товаров и услуг, следует учитывать сложившуюся в России ситуацию, при которой экономическая конструкция совместного потребления (или близкая к ней) широко используется не только в бытовой, но и в предпринимательской сфере. Соответственно, правовой регламентации в равной степени требуют обе области отношений. Однако различия в характере интересов и потребностей их участников предопределяют необходимость дифференциации правового регулирования, которое должно осуществляться в двух плоскостях: в зависимости от сфер возникновения отношений и их направленности. В связи с этим особое значение приобретает введение критериев, позволяющих отграничивать отношения по коллективному использованию, не имеющие цели извлечения прибыли и устанавливаемые с такой целью. В противном случае сохранятся проблемы, связанные с их юридической квалификацией, выбором применимых к ним норм, определением круга их возможных участников и др. К примеру, ряд спорных моментов сопровождает функционирование райдшерингового цифрового сервиса BlaBlaCar, объединяющего автовладельцев, имеющих свободные места в автомобиле, с потенциальными пассажирами-попутчиками. Ранее информация, размещаемая на соответствующем сайте, была признана судом запрещенной к распространению на территории России. Суд исходил из того, что деятельность сервиса незаконна, так как предполагает оказание услуг лицам, осуществляющим перевозки пассажиров и багажа легковым автомобилем (такси) на коммерческой основе и не имеющим на данную деятельность выдаваемого в установленном законом порядке разрешения, а также не зарегистрированным в качестве индивидуальных предпринимателей[9]. Апелляционная инстанция, напротив, сделала вывод о некоммерческом характере возникающих отношений, указав, что целью онлайн-платформы BlaBlaCar является предоставление пользователям, планирующим поездку в определенном направлении, возможности установления связи с попутчиками для выполнения совместной поездки и разделения связанных с поездкой расходов на топливо без извлечения прибыли[10]. Тем не менее различия в правовых оценках отношений, складывающихся при совместных поездках, сохраняются. Одни суды признают, что перевозка попутчиков, поиск которых осуществляется с помощью платформы BlaBlaCar, не является предпринимательством[11], другие — делают вывод о предпринимательском характере подобной деятельности и, соответственно, о ее осуществлении физическими лицами с нарушением норм о перевозках пассажиров автомобильным транспортом[12].

Еще одним направлением развития правового обеспечения отношений по коллективному использованию товаров и услуг является определение правового статуса владельца (оператора) агрегатора (онлайн-платформы, цифрового сервиса), то есть лица, создавшего и администрирующего соответствующий информационный ресурс, а также регламентация его отношений с субъектами, заинтересованными в поиске контрагентов и заключении договоров. Решение этих вопросов напрямую связано с избранным пониманием сути отношений совместного потребления и принципов работы цифровых сервисов. Так, одни авторы полагают, что сущность деятельности агрегатора свидетельствует о ее коммерческом характере, соответственно, его владелец должен иметь любую организационную форму, предусмотренную для коммерческих юридических лиц. Его создание в качестве некоммерческой организации противоречит сути закона и возможно лишь в случае, предусмотренном им[13]. Исходя из этой позиции Федеральный закон от 2 августа 2019 г. N 259-ФЗ "О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации"[14] признает возможным оператором инвестиционной платформы только юридическое лицо, имеющее форму хозяйственного общества. Вместе с тем высказывается и иное мнение, что цели и функции владельцев агрегаторов позволяют признать их особыми субъектами гражданско-правового оборота, обеспечивающими его организацию. Их основная задача состоит в создании благоприятных условий для оказания и потребления услуг на соответствующем рынке путем подбора удобных контрагентов, содействия в заключении договоров участниками товарного оборота на наиболее выгодных для них условиях. Соответственно, владельцы агрегаторов должны создаваться только в форме некоммерческих юридических лиц, что позволит обеспечить дополнительную защиту субъектов, использующих информационные ресурсы для заключения договоров, будет способствовать установлению более справедливых и экономически обоснованных цен на предлагаемые товары и услуги[15].

На наш взгляд, целесообразным является нормативное закрепление возможности создания владельцев агрегаторов как в форме коммерческих, так и некоммерческих организаций. Как указывалось, коллективное использование товаров и услуг изначально базируется на идее взаимопомощи и может предполагать передачу вещей в собственность или пользование, оказание услуг нуждающимся на безвозмездной основе (примером является деятельность онлайн-сервиса Дарудар), в связи с чем основные цели организации, обеспечивающей установление и реализацию соответствующих отношений, не могут состоять в извлечении прибыли. Напротив, если агрегатором обеспечивается заключение договоров, направленных на получение дохода (финансирование бизнес-проектов, аренда и пр.), не должна исключаться возможность наличия у его владельца статуса коммерческой организации. Следует отметить, что Федеральный закон от 7 февраля 1992 г. N 2300-1 "О защите прав потребителей"[16] (далее — Федеральный закон "О защите прав потребителей") признает возможными владельцами агрегаторов организации независимо от организационно-правовой формы или индивидуальных предпринимателей и вводит для них единый правовой режим в аспекте охраны потребителей. Однако, если допускается деятельность владельцев агрегаторов в качестве коммерческих и некоммерческих юридических лиц, необходимо дифференцированно регламентировать их отношения с субъектами, добровольно использующими соответствующий сервис в целях заключения договоров. К примеру, регламентация деятельности некоммерческих организаций должна иметь преимущественно диспозитивный характер, их следует наделить значительной самостоятельностью в выборе методов своей работы и в определении содержания отношений с пользователями. На коммерческие организации должен нормативно возлагаться больший объем обязанностей (по проверке наличия у потенциального контрагента необходимого для участия в договоре статуса, по проверке качества предлагаемых товаров и услуг и др.), включая предоставление дополнительных гарантий надлежащего исполнения договора, заключенного с их помощью.

Нормативных ориентиров требует определение юридической сущности взаимоотношений владельца агрегатора с заинтересованными лицами. В настоящее время законодатель рассматривает его деятельность главным образом как оказание услуг информационного характера (п. 1.2, 1.3 ст. 9, п. 2.1 ст. 12 Федерального закона "О защите прав потребителей"). В литературе она признается посредничеством, причем договорные отношения с участием владельца агрегатора могут быть построены по нескольким моделям: представительства; комиссии; передачи товаров, выполнения работ, оказания услуг; по смешанной модели; модели sui generis[17]. Действительно, характер деятельности владельца цифрового сервиса и принципы его работы могут быть различны, в связи с чем содержание правовых связей, устанавливаемых между ним и пользователем, не всегда однородно, соответственно, складывающиеся отношения могут иметь различную квалификацию. Различия могут быть обусловлены сущностью предлагаемых владельцами агрегаторов услуг и условиями их оказания (оказываются они возмездно или безвозмездно), положением заинтересованных в использовании сервиса лиц (продавец или покупатель, заказчик или исполнитель) и другими факторами. Так, характер деятельности, осуществляемой компанией Avito, различен в отношении авторизованных и неавторизованных пользователей, услуги им могут оказываться как бесплатно, так и на возмездной основе (к примеру, при окончании лимита бесплатных размещений информации, при оказании услуги продвижения "Премиум-размещение" и услуги "Поднятие в поиске"[18]). Сервис YouDo размещает и задания заказчиков, и предложения исполнителей. При этом с клиентов — потенциальных исполнителей взимается плата за предоставленную возможность найти контрагента и заключить с ним договор. Она уплачивается как за разовое предложение исполнителя оказать услугу или выполнить работу, так и за каждый отклик исполнителя на размещенные сервисом задания заказчиков. При этом могут применяться различные модели: "безлимитный тариф", "базовый тариф" и пр.[19] Следует отметить, что Федеральный закон "О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ…" исходит из необходимости заключения с пользователями инвестиционной платформы в зависимости от их положения договоров различного содержания — об оказании услуг по привлечению инвестиций или об оказании услуг по содействию в инвестировании.

Возможны ситуации, когда владелец цифрового сервиса принимает непосредственное участие в формировании условий договора, заключаемого между пользователями (например, устанавливает минимальные или максимальные цены за предлагаемые товары, работы услуги), или в его реализации, тем самым обеспечивая надлежащее исполнение сторонами своих обязанностей (к примеру, клиенты сервиса YouDo могут заключить "сделку без риска", предполагающую осуществление расчетов через его платежную систему), либо выступает по нему в качестве контрагента. Специфика и содержание возникающих при этом отношений не всегда позволяют с необходимой эффективностью применить к ним действующие нормы гражданского законодательства (о порядке заключения договора, исполнении обязательств и др.). Не всегда можно уложить складывающиеся отношения и в рамки существующих договорных конструкций. К примеру, анализ правовой сущности договора каршеринга, предполагающего передачу автомобилей специализированными компаниями в краткосрочное пользование, приводит исследователей к выводу, что он не может быть отнесен ни к договору проката, ни к договору аренды транспортных средств без экипажа, ни к договору возмездного оказания услуг в связи с возможностью наличия в его содержании особых элементов[20].

Отсутствие необходимого законодательного регулирования и единообразного понимания сущности возникающих отношений, их конструкций и содержания порождает проблемы в правоприменительной области. Показательным является следующее дело. Лицо, зарегистрировавшись в системе инвестиционного сервиса, позиционировавшего себя как уникальный механизм взаимодействия инвесторов и заемщиков, произвело перевод денежных средств в целях инвестирования и получения прибыли. По транзакции они были зачислены системой на счет конкретного субъекта, фактического заемщика, и впоследствии возвращены не были. В связи с тем что непосредственно между инвестором и заемщиком договор не заключался, инвестор обратился в суд с иском к фактическому получателю денежных средств о возврате неосновательного обогащения. Отказывая в иске, суд, четко не квалифицировав возникшие между истцом и ответчиком отношения и указав на сходство деятельности инвестиционного сервиса с финансовой пирамидой, в обоснование принятого решения привел сразу несколько разнородных и, по сути, взаимоисключающих аргументов. В частности, сослался на то, что не подлежат возврату в качестве неосновательного обогащения денежные суммы, предоставленные во исполнение несуществующего обязательства (ст. 1109 ГК РФ), что, перечисляя денежные средства, истец не указывал назначение этого платежа, из которого следовало бы, что денежные средства переданы ответчику на возвратной основе, сделал вывод, что правоотношения истца и ответчика основаны на риске, соглашении о выигрыше, то есть имеют признаки азартной игры, а потому не подлежат судебной защите[21].

Практическое значение имеет решение и множества других вопросов, возникающих в связи с применением особой процедуры заключения договоров, формирования их условий, порядка исполнения и пр. В частности, поскольку использование онлайн-сервисов предполагает авторизацию, особую актуальность приобретает введение специальных мер защиты и обеспечения сохранности личных данных клиентов, агрегируемых цифровыми сервисами. Также требуется разработка механизма обеспечения качества реализуемых посредством цифровых сервисов товаров и услуг. В настоящее время владельцы ряда агрегаторов по собственной инициативе осуществляют проверку качества предлагаемых материальных благ или их соответствия заявленному продавцом (исполнителем), тем самым предоставляя своим пользователям дополнительные гарантии. К примеру, условия пользования сервисом по подбору частных специалистов Profi.ru предусматривают проведение особых экзаменов с целью проверки профессионального уровня предлагающих свои услуги репетиторов, мастеров по ремонту и мастеров красоты[22]. Применяются и иные системы проверки, в том числе с использованием цифровых технологий, предполагающие анализ сделок после их совершения, анализ отзывов контрагентов, формирование рейтинга и оценки репутации. Подобный положительный опыт вполне может найти законодательное регулирование, предусматривающее типы и методы проверки, причем их характер может различаться в зависимости от того, коммерческим или некоммерческим статусом обладает владелец агрегатора.

Все более широкое распространение отношений по коллективному использованию товаров и услуг, обусловленное их преимуществами в условиях развития цифровых технологий, многообразие форм этих отношений, их возникновение и развитие под влиянием особых факторов предопределяют необходимость выработки специальных подходов к их гражданско-правовому регулированию. Целесообразным представляется принятие специального закона, который бы позволил единообразно квалифицировать складывающиеся отношения, определил статус их участников, обеспечил необходимую охрану их прав и интересов, закрепил как общие правовые ориентиры, так и специальные нормы для отдельных моделей совместного потребления с учетом их экономической и социальной сущности.

Литература

1. Аюшеева И.З. Гражданско-правовое регулирование отношений по совместному использованию транспортных средств на примере каршеринга / И.З. Аюшеева // Вестник Университета имени О.Е. Кутафина. 2019. N 2. С. 25 — 32.

2. Иванов А.А. Бизнес-агрегаторы и право / А.А. Иванов // Закон. 2017. N 5. С. 145 — 156.

3. Комарова И.П. Экономика взаимности: хорошо забытое старое / И.П. Комарова, Е.С. Новикова, Е.В. Устюжанина // Вестник Российского экономического университета им. Г.В. Плеханова. 2017. N 5. С. 3 — 11.

4. Маркеева А.В. Экономика участия (sharing economy): проблемы и перспективы развития / А.В. Маркеева // Инновации. 2017. N 8. С. 73 — 80.

5. Молотников А.Е. Социальные сети и компании-агрегаторы: правовые аспекты деятельности / А.Е. Молотников, Е.В. Архипов // Предпринимательское право. 2017. N 4. С. 38 — 47.

6. Молчанова В.А. Долевая экономика на региональных рынках туризма: в чем секрет успеха компаний Airbnb и Uber? / В.А. Молчанова // Региональная экономика: теория и практика. 2018. Т. 16. N 2. С. 379 — 394.

7. Ревенко Н.С. Новые контуры цифровизации за рубежом и в России: экономика совместного потребления / Н.С. Ревенко // Экономика. Налоги. Право. 2018. N 2. С. 103 — 109.

8. Тагаров Б.Ж. Проблемы развития экономики совместного потребления в России / Б.Ж. Тагаров // Российское предпринимательство. 2019. N 2. С. 593 — 605.

9. Martucci B. What Is the Sharing Economy — Example Companies, Definition, Pros & Cons / B. Martucci. URL: https://www.moneycrashers.com/sharing-economy/ (дата обращения: 23.06.2019).

 


[1] См. подр.: Martucci B. What Is the Sharing Economy — Example Companies, Definition, Pros & Cons. URL: https://www.moneycrashers.com/sharing-economy/ (дата обращения: 25.06.2019).

[2] Основной вклад в объем и рост экономического сектора совместного потребления вносят сделки купли-продажи между физическими лицами (72% от общего объема транзакций), услуги фрилансеров (19%), использование транспортных средств (5%) и жилых помещений (2%). См. подр.: Результаты совместного исследования ТИАР-Центра и Российской ассоциации электронных коммуникаций (РАЭК) "Экономика совместного потребления в России 2018: модели, отрасли, тренды". URL: https://tiarcenter.com/wp-content/uploads/2018/11/RAEC_Sharing-economy-in-Russia-2018_Nov-2018.pdf (дата обращения: 25.06.2019).

[3] Маркеева А.В. Экономика участия (sharing economy): проблемы и перспективы развития // Инновации. 2017. N 8. С. 78.

[4] Указ Президента РФ от 7 мая 2018 г. N 204 "О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года" // СЗ РФ. 2018. N 20. Ст. 2817.

[5] См. подр.: Ревенко Н.С. Новые контуры цифровизации за рубежом и в России: экономика совместного потребления // Экономика. Налоги. Право. 2018. N 2. С. 104 — 108.

[6] Молчанова В.А. Долевая экономика на региональных рынках туризма: в чем секрет успеха компаний Airbnb и Uber? // Региональная экономика: теория и практика. 2018. Т. 16. N 2. С. 382.

[7] Комарова И.П., Новикова Е.С., Устюжанина Е.В. Экономика взаимности: хорошо забытое старое // Вестник Российского экономического университета им. Г.В. Плеханова. 2017. N 5. С. 6 — 7.

[8] См. подр.: Тагаров Б.Ж. Проблемы развития экономики совместного потребления в России // Российское предпринимательство. 2019. N 2. С. 596 — 599.

[9] Решение Тимашевского районного суда Краснодарского края от 12 сентября 2017 г. по делу N 2-1625/2017 // ГАС РФ "Правосудие". URL: https://bsr.sudrf.ru/bigs/portal.html.

[10] Апелляционное определение Краснодарского краевого суда от 19 декабря 2017 г. по делу N 33-41539/2017 // СПС "КонсультантПлюс".

[11] Решение Абаканского городского суда Республики Хакасия от 12 апреля 2019 г. по делу N 5-1-53/2019, 12-124/2019 // СПС "КонсультантПлюс".

[12] Постановление Головинского районного суда города Москвы от 20 мая 2019 г. по делу N 5-903/19 // СПС "КонсультантПлюс".

[13] Иванов А.А. Бизнес-агрегаторы и право // Закон. 2017. N 5. С. 151.

[14] Российская газета. 2019. 7 августа.

[15] Молотников А.Е., Архипов Е.В. Социальные сети и компании-агрегаторы: правовые аспекты деятельности // Предпринимательское право. 2017. N 4. С. 44 — 45.

[16] Федеральный закон от 7 февраля 1992 г. N 2300-1 "О защите прав потребителей" // Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. N 15. Ст. 766.

[17] Иванов А.А. Указ. соч. С. 152 — 154.

[18] URL: https://www.avito.ru (дата обращения: 25.06.2019).

[19] URL: https://youdo.userecho.com (дата обращения: 25.06.2019).

[20] Аюшеева И.З. Гражданско-правовое регулирование отношений по совместному использованию транспортных средств на примере каршеринга // Вестник Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА). 2019. N 2. С. 30 — 32.

[21] Решение Уфимского районного суда Республики Башкортостан от 3 июня 2019 г. по делу N 2-1513/2019 // ГАС РФ "Правосудие". URL: https://bsr.sudrf.ru/bigs/portal.html.

[22] URL: https://profi.ru/certification/ (дата обращения: 25.06.2019).


Рекомендуется Вам: