Преступные бизнес-сообщества: фикция или реальность?

Автор: Якушева Т.В.

В отечественной уголовной политике давно возник и продолжает укреплять свои позиции тренд защиты добросовестных предпринимателей от необоснованного уголовного преследования, зачастую оцениваемый негативно из-за избирательности такого подхода[1]. Его появление во многом обусловлено стремлением законодателя разрешить общественно-политические, экономические и социальные проблемы, влекущие ухудшение делового и инвестиционного климата в стране, уголовно-правовыми способами.

Еще одной современной тенденцией в уголовно-правовой сфере является ситуативность законодательного подхода, что выражается в немедленном реагировании законотворцев на единичные преступные деяния, получившие широкий общественный резонанс, путем разработки и включения в уголовное законодательство новых составов преступлений либо изменения и исключения уже существующих. В правовой науке справедливо отмечается, что следствием недостаточно продуманного вмешательства в законодательство криминального цикла становится его десистематизация и дополнительные трудности правоприменения[2].

Новым информационным поводом для законодательных инициатив, связанных с улучшением правового положения субъектов предпринимательской деятельности, стало принятие правоохранительными органами в 2018 — 2019 гг. процессуальных решений о возбуждении громких уголовных дел по признакам ст. 210 Уголовного кодекса РФ (далее — УК РФ) в отношении ряда влиятельных отечественных и зарубежных предпринимателей[3].

Первым прозвучало предложение бизнес-омбудсмена Б.Ю. Титова о корректировке нормы о преступном сообществе, под действие которой, по его мнению, не должны подпадать участники предпринимательской деятельности[4]. Затем в ходе прямой линии Президент РФ В. Путин, отвечая на вопрос, высказался о необходимости законодательных изменений, поскольку под ст. 210 УК РФ "можно подвести совет директоров любой организации"[5]. Особую значимость этому заявлению придало то обстоятельство, что сравнительно недавно им же вносился законопроект о реформе ст. 210 УК РФ, не содержащий каких-либо изъятий и оговорок относительно участников предпринимательской или иной экономической деятельности[6] (соответствующий Федеральный закон принят в апреле текущего года)[7]. После чего депутатом нижней палаты парламента Р. Шайхутдиновым внесен законопроект "О внесении изменений в статью 210 Уголовного кодекса Российской Федерации", исключающий действие указанной статьи на случаи совершения преступлений, предусмотренных ст. 159 — 160, 165, 171 — 183, 185 — 185.6, 193, 193.1, 194 — 201 УК РФ, то есть в сфере экономической деятельности и частично — собственности[8] (отклонен по формальным основаниям). На сегодняшний день в поддержку такой либерализации уголовного законодательства для предпринимателей высказалось значительное число представителей бизнес-сообщества, адвокатского корпуса, должностных лиц государственных органов и органов местного самоуправления. В обсуждение вовлечены научные круги и общественные деятели[9].

Мотивировка вносимых предложений сводится к утверждению, что правоприменителем норма об организации преступного сообщества (преступной организации), диспозиция которой содержит требование о структурном оформлении данного объединения, толкуется расширительно. Вследствие этого учредителям и руководителям юридических лиц, совершившим преступления в ходе осуществления предпринимательской деятельности, дополнительно необоснованно вменяется ст. 210 УК РФ, поскольку руководимая ими организация всегда внутренне структурирована (имеет филиалы, отделения и проч.), что формально соответствует положениям ст. 210 УК РФ. Выход из сложившейся ситуации сторонниками реформ видится в исключении предпринимателей из числа субъектов преступления, предусмотренного ст. 210 УК РФ, либо в изъятии из числа предикатных преступлений, влекущих квалификацию по ст. 210 УК РФ, внушительного перечня деяний, цель которых состоит в извлечении виновными незаконной финансовой выгоды.

Отметим сразу, что, по данным статистического учета, вовлеченность российского бизнеса в деятельность преступных сообществ (преступных организаций) ничтожно мала. Согласно сведениям Судебного департамента при Верховном Суде РФ в 2018 г. по ст. 210 УК РФ осуждено 483 лица, из них — 8 предпринимателей, в том числе за организационную деятельность (ч. 1 ст. 210 УК РФ) — 3 предпринимателя. По заявлению Председателя Следственного комитета РФ А. Бастрыкина, в 2019 г. по указанной статье возбуждено лишь 4 уголовных дела, связанных со сферой предпринимательства[10], что несопоставимо с 3,4 млн зарегистрированных в стране юридических лиц и 3,8 млн индивидуальных предпринимателей.

Прежде всего вызывает возражения явное противоречие вносимых предложений конституционному принципу всеобщего равенства граждан перед законом и судом, гарантируемого государством независимо от должностного положения и других обстоятельств (ст. 19), а также закрепленным в УК РФ задачам уголовного закона (ст. 2) и принципу справедливости (ст. 6). Сама идея искусственного создания необоснованных преимуществ для предпринимателей по сравнению с лицами, не обладающими таким статусом (либо совершающими иные преступления), напоминает недавнюю ситуацию с ныне утратившей силу ст. 159.4 УК РФ ("Мошенничество в сфере предпринимательской деятельности").

Стоит напомнить, что Федеральный закон от 29 ноября 2012 г. N 207-ФЗ УК РФ в числе прочих был дополнен ст. 159.4, предусматривающей ответственность за мошенничество, сопряженное с преднамеренным неисполнением договорных обязательств в сфере предпринимательской деятельности. Являясь привилегированным составом по сравнению с общим составом мошенничества (ст. 159 УК РФ), что проявилось в смягчении санкций и изменении в сторону увеличения крупного и особо крупного размеров ущерба от хищения, новый состав не содержал никаких смягчающих обстоятельств. Напротив, он обладал повышенной общественной опасностью, поскольку предусматривал совершение преступления, как правило, лицом с использованием своих управленческих полномочий. При этом для действий такого рода мошенников объект преступления (отношения собственности) подвергался большей опасности из-за доверия к виновным в силу имеющегося у них статуса[11]. Конституционный Суд РФ признал предусмотренную в ст. 159.4 УК РФ привилегированную норму в целом противоречащей Конституции РФ (без придания обратной силы своему решению), предоставив законодателю возможность исправления допущенной ошибки.

Думается, сегодня нет необходимости заново вынуждать Конституционный Суд РФ выполнять несвойственную ему функцию — принимать решения, приводящие к ухудшению правового положения граждан в их отношениях с государством.

Необходимо учесть, что, вопреки распространенным в массмедиа утверждениям, норма ст. 210 УК РФ не создавалась исключительно для "воров в законе", других криминальных авторитетов и лиц, совершающих насильственные преступления. Достаточным аргументом тому служит закрепление законодателем данного объединения, деятельность которого получила самостоятельную криминализацию в ст. 210 УК РФ, одновременно в качестве самостоятельной формы соучастия (ч. 4 ст. 35 УК РФ) наряду с такими его формами, как группа лиц, группа лиц по предварительному сговору и организованная группа. Очевидно, что любая из форм соучастия априори универсальна и не может блокироваться при наличии признаков специального субъекта или в случае совершения преступлений в определенной сфере, в рассматриваемом случае — экономической.

Кроме того, не случайно Федеральным законом от 3 ноября 2009 г. N 245-ФЗ цель деятельности преступного сообщества (преступной организации), ранее предполагавшая совершение тяжких либо особо тяжких преступлений, была уточнена путем указания на получение прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды. Такая конкретизация произошла с учетом ратификации Россией Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности, принятой Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН N 55/25 от 15 ноября 2000 г.[12], и складывающейся отечественной судебно-следственной практики, подтверждающей корыстную нацеленность рассматриваемых объединений.

В соответствии со ст. 2 ГК РФ предпринимательская деятельность также направлена на систематическое получение прибыли. Сходство целей рассматривается как еще один недостаток юридической техники (наряду со структурированностью), допущенный при формулировании нормы о преступном сообществе и влекущий необоснованное вменение руководителю (учредителю) юридического лица ст. 210 УК РФ. Такое мнение представляется ошибочным, поскольку принципиальное отличие добросовестных бизнес-сообществ от преступных заключается в законности либо противоправности содержания деятельности руководства и сотрудников юридического лица как способа достижения ими цели извлечения финансовой или иной материальной выгоды. При этом следует учесть, что отдельные структурные подразделения преступного сообщества (преступной организации) могут для обеспечения функционирования всего объединения выполнять действия, в отрыве от общей преступной деятельности преступлений не образующие. Важно лишь, чтобы участниками данного подразделения осознавалась принадлежность к такому сообществу и преследовалась общая цель совершения преступлений (преступления) категории тяжких и особо тяжких для получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды.

Обобщение современной судебно-следственной практики позволяет выделить две разновидности преступных сообществ (преступных организаций), непосредственно связанных со сферой предпринимательства и функционирующих в рамках легально образованных юридических лиц.

Для первой из них, наиболее криминально ориентированной, характерно то, что рассматриваемые объединения, будучи официально зарегистрированными как коммерческие организации (то есть юридические лица, преследующие извлечение прибыли в качестве уставной цели своей деятельности), никакой законной деятельности не осуществляют. При этом для завуалирования своих преступных намерений и облегчения совершения преступлений руководители таких преступных сообществ (преступных организаций) открывают филиалы, отделения и офисы, официально трудоустраивают штат сотрудников, полностью или частично вовлеченных в преступную деятельность и осведомленных о ее противоправном характере. Зачастую в целях конспирации в качестве формальных руководителей этих юридических лиц привлекаются рядовые участники преступных сообществ (преступных организаций), а территориально или функционально обособленные структурные подразделения криминальных объединений и созданных для их прикрытия юридических лиц совпадают.

Например, в 2016 г. Головинским районным судом г. Москвы по ч. 2 ст. 210, ч. 4 ст. 159 УК РФ осуждены генеральный директор ООО "Беркана" П. и генеральный директор ООО "Мед Центр Долголетия" Х. Расследованием установлено, что юридические лица, руководство которыми П. и Х. формально осуществляли, были учреждены и зарегистрированы для создания видимости осуществления предпринимательской деятельности и фактически являлись самостоятельными структурными подразделениями преступного сообщества (преступной организации), руководимого иными лицами. Под предлогом осуществления коммерческой деятельности обманным путем совершались множественные хищения денежных средств социально незащищенных граждан. Механизм хищения предполагал фиктивную диагностику сотрудниками ООО "Беркана" и ООО "Мед Центр Долголетия" организма потерпевших (всего — свыше 70 лиц) с последующей реализацией им под видом дорогостоящих лекарственных средств, назначенных по итогам псевдодиагностики, биологически активных добавок и товаров медицинского назначения[13].

Пересмотр приговора в порядке апелляции не повлек отмены решения суда первой инстанции об осуждении виновных по ст. 210 УК РФ, поскольку "преступное сообщество имело стабильный состав, основанный на принципе общности преступных интересов, в него входили лица, знакомые между собой продолжительный период времени по месту работы, находящиеся в служебной зависимости, что усиливало постоянство связей между ними и отличалось специфичностью способов и методов деятельности при подготовке и совершении преступлений"[14].

Для второй разновидности рассматриваемых объединений характерно совмещение легитимной и криминальной составляющей в деятельности одного или нескольких аффилированных юридических лиц, в число наемных сотрудников которых входят лица как осведомленные, так и не осведомленные об осуществляемой преступной деятельности. Структурные подразделения преступного сообщества (преступной организации), как правило, не совпадают с внутренней структурой аффилированного юридического лица, поскольку отдельные функциональные задачи такого сообщества (по непосредственному совершению преступлений, юридическому сопровождению, силовому обеспечению и проч.) выполняются соучастниками, не входящими в число штатных сотрудников подконтрольной коммерческой организации (организаций).

Например, в 2015 г. Новгородским районным судом Новгородской области по ч. 2 ст. 210, ч. 4 ст. 159.2 (3 преступления) УК РФ осуждена П. Расследованием установлено, что К., являясь директором, учредителем и главным бухгалтером ООО "Центр недвижимости", имея умысел на получение финансовой прибыли, под прикрытием учрежденного и руководимого им общества создал преступное сообщество для осуществления длительной преступной деятельности на территории Новгородской области, направленной на хищение путем обмана средств материнского (семейного) капитала. В состав преступного сообщества, руководимого К., входили как сотрудники общества (агенты, секретарь), так и сторонние лица, в том числе П., которая подыскивала из числа нуждающихся в улучшении жилищных условий владельцев сертификата на материнский (семейный) капитал и склоняла их к приобретению на средства материнского капитала жилья через подконтрольное К. общество[15].

На практике имеют место случаи, когда руководитель (учредитель) юридического лица, осуществляя наряду с предпринимательской также и преступную деятельность в подконтрольной ему коммерческой организации, вовлекает в нее штатных сотрудников лишь одного из структурных подразделений данного юридического лица (без территориального или функционального обособления этих лиц в отдельные подгруппы). При этом остальные сотрудники данной коммерческой организации добросовестно выполняют свои трудовые обязанности и не осведомлены о совершаемых преступлениях. Такое объединение при наличии признаков устойчивости и преступной цели соответствует форме соучастия "организованная группа".

Примером служит уголовное дело в отношении хабаровского предпринимателя С., который являлся учредителем и руководителем группы компаний, задействованных в сфере строительства недвижимости, купли-продажи товаров и проч. (неформальный холдинг "Юмакс Групп"). В состав руководимых С. компаний фактически входили и общества, которые самостоятельной финансово-хозяйственной деятельности не осуществляли, были зарегистрированы на подставных лиц. Расследованием установлено, что отдельные лица из числа руководства и сотрудников бухгалтерской службы подконтрольных компаний вошли в состав созданной С. организованной группы и были задействованы в схеме незаконного возмещения НДС с использованием вышеуказанных фирм-"однодневок". Приговором суда Центрального района г. Хабаровска за совершение пяти мошенничеств в составе организованной группы (ч. 4 ст. 159 УК РФ) С. осужден к трем годам лишения свободы со штрафом в размере 500 тыс. руб.[16]

Как показывает анализ следственной и судебной практики, необоснованное привлечение к уголовной ответственности по ст. 210 УК РФ предпринимателей, включая руководителей и учредителей юридических лиц, также встречается. Вызвано это разницей в понимании оценочных признаков, которыми изобилует норма о преступном сообществе, и прежде всего — признака структурированности.

Содержание признака структурированности конкретизировано Пленумом Верховного Суда РФ в п. 3, 4 Постановления от 10 июня 2010 г. N 12 "О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)". Согласно правовой позиции Пленума под структурированностью понимается наличие в рассматриваемом объединении структурных подразделений (подгрупп, звеньев и т.п.), обладающих определенными свойствами, в том числе территориальной и функциональной обособленностью. Поскольку разъяснения, что именно подразумевается под обособленностью, в том числе территориальной и функциональной, Верховным Судом РФ не даны, это формирует противоречивую судебно-следственную практику.

В частности, определенные затруднения вызывают вопросы минимальной территориальной удаленности структурных подразделений преступного сообщества (преступной организации) друг от друга, их субъектный состав, возможность взаимозаменяемости участников различных структурных подразделений, критерии отграничения выполняемых ими функций.

Например, приговором Куйбышевского районного суда г. Санкт-Петербурга Г. оправдан по ч. 2 ст. 210 УК РФ ввиду отсутствия в деянии состава преступления. Вопреки предъявленному обвинению, согласно которому Г. входил в одно из двух структурных подразделений преступного сообщества, занимавшегося мошенничеством в сфере купли-продажи недвижимого имущества граждан, судом сделан вывод об отсутствии в организованной группе структурных подразделений ввиду выполнения ими однотипных функций[17].

Думается, что для установления признаков территориальной обособленности структурного подразделения преступного сообщества (преступной организации), помимо "географических" критериев, подлежат соблюдению следующие условия:

— совершение структурным подразделением преступлений вне территориальных пределов (границ) другого структурного подразделения этого же преступного сообщества (преступной организации);

— отсутствие в разных структурных подразделениях одних и тех же участников преступного сообщества (преступной организации), даже под предлогом их взаимозаменяемости[18].

Функциональная же обособленность каждого из структурных подразделений в рассматриваемом объединении может быть подтверждена самостоятельностью реализуемого направления деятельности (выполняемых обязанностей, задач) без его дублирования другим структурным подразделением.

Представляется, что возникающие в правоприменительной сфере проблемы квалификации действий предпринимателей по ст. 210 УК РФ не должны разрешаться путем принятия скороспелых законодательных новаций. Вместе с тем назрела необходимость во внесении Пленумом Верховного Суда РФ дополнений и уточнений в ранее данные им разъяснения, содержащиеся в Постановлении от 10 июня 2010 г. N 12 "О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)".

Литература

1. Пряхина Н.И. Ответственность за мошенничество в сфере предпринимательской деятельности: социально-правовая обоснованность, правоприменение, перспективы в свете решения Конституционного Суда РФ / Н.И. Пряхина, В.Ф. Щепельков // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2015. Т. 9. N 2. С. 277 — 289.

2. Рарог А.И. Уголовная политика и уголовно-правовые амбиции / А.И. Рарог // Всероссийский криминологический журнал. 2016. Т. 10. N 3. С. 470 — 479.

3. Якушева Т.В. Преступное сообщество (преступная организация): вопросы толкования и практики / Т.В. Якушева // Уголовное право. 2018. N 5. С. 90 — 97.

Рекомендуется Вам: