Инсценировка смерти защищаемого лица как мера безопасности

Автор: Алафьев К.М.

В последние годы все чаще в материалах средств массовой информации о смерти известных лиц появляется словосочетание "программа защиты свидетелей"[1].

Специальной меры безопасности, предусматривающей создание легенды о смерти защищаемого лица, не содержится ни в Федеральном законе от 20 августа 2004 г. N 119-ФЗ "О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства"[2], ни в других нормативных актах Российской Федерации, однако сама по себе идея о необходимости законодательной регламентации подобной меры безопасности не нова.

Предложения о внесении дополнений в п. 1 ст. 6 гл. 2 Закона — "создание легенды о гибели лица, подлежащего государственной защите" ранее высказывались представителями подразделений государственной защиты субъектов Российской Федерации[3], а проект Федерального закона N 197371-3 "О государственной защите потерпевших, свидетелей и других лиц, содействующих уголовному судопроизводству"[4] в качестве одной из мер безопасности предусматривал объявление защищаемого лица безвестно отсутствующим или признание его умершим (ч. 9 ст. 12 проекта).

В то же время, в интересах решения тактических задач оперативно-разыскной деятельности, возникающих преимущественно при расследовании дел об убийствах, совершенных по найму, правоохранительными органами создаются искусственные ситуации, при которых инсценируется смерть потерпевшего, тем самым вводятся в заблуждение подозреваемые лица и побуждаются к проявлению соответствующей реакции, которая документируется и впоследствии реализуется в качестве изобличающих доказательств.

Научные наблюдения и анализ практики позволяют некоторым авторам делать выводы о существовании оперативной инсценировки в качестве самостоятельного метода оперативно-розыскной деятельности[5].

Проблемы, связанные с использованием в ходе расследования уголовных дел тактических операций (комбинаций), а также дискуссии относительно определения их понятия и сущности начались достаточно давно и продолжаются до настоящего времени[6], но для целей настоящей статьи, основываясь на ряде появившихся в последнее время исследований некоторых аспектов отдельных тактических комбинаций[7], под оперативно-розыскной комбинацией инсценировки гибели будет пониматься тактическая оперативно-розыскная инсценировка (далее — инсценировка (смерти)) как форма тактического дезинформирования.

Для определения гипотетической сущности создания легенды о гибели защищаемого лица как меры безопасности необходимо провести сравнительный анализ ее характерных особенностей с инсценировкой смерти.

Внутренняя основа, содержание инсценировки и создание легенды о гибели лица имеют много общего:

— оба мероприятия основываются на введении в заблуждение, обмане, легендировании[8];

— осуществляются специальным уполномоченным субъектом;

— представляют собой совокупность (комплекс) мероприятий различного характера (организационного, следственного, оперативного, технического и др.), объединенных общим замыслом;

— суть их заключается в намеренном создании измышленного положения, не соответствующего действительности, для использования в правоприменительных целях в связи и в условиях складывающихся обстоятельств на определенном этапе уголовного процесса;

— результатом реализации рассматриваемых мероприятий является сложная неформализованная информационная модель как система отражения в сознании субъектов ((круга) лиц, на которых направлены проводимые мероприятия) свойств объектов материального мира и их связей, не соответствующих объективной действительности;

— основным способом достижения цели рассматриваемых мероприятий является моделирование[9] как процесс создания дезориентирующей системы.

В то же время можно выделить ряд существенных отличий указанных мероприятий по различным критериям.

Так, например, инсценировка смерти, методической основой которой является криминалистическое дезинформирование, направлена на дезориентирование подозреваемого относительно сути происходящего и преследуемых при этом подлинных целей, побуждение к совершению контролируемых и документируемых сотрудниками правоохранительных органов действий, разоблачающих его преступные намерения[10].

Создание легенды о гибели защищаемого лица же, напротив, не преследует цели формирования доказательств вины лиц, в отношении которых реализуется, и имеет при этом направленность, исключающую "провокационную" составляющую.

Можно условно выделить три основных этапа осуществления рассматриваемых мероприятий: подготовительный, основной, заключительный.

На первом этапе принимается решение о проведении и производится моделирование (разработка плана-сценария), на втором — осуществляется непосредственная реализация комплекса мероприятий. На этом сходство содержания этапов реализации рассматриваемых мероприятий заканчивается, поскольку для инсценировки гибели содержанием заключительного этапа будет документирование и процессуальное оформление результатов, что предопределяется вышеозначенными целями инсценировки, а для создания легенды о гибели защищаемого лица заключительный этап представляет собой комплекс мер, направленных на непрерывное поддержание состояния смоделированной системы, и носит длящийся характер.

Потребность в осуществлении (продолжении) инсценировки отпадает с достижением цели, в то время как непосредственная реализация создания легенды о гибели защищаемого лица является отправной точкой начала функционирования дезориентирующей системы.

В зависимости от длительности осуществления рассматриваемые мероприятия существенно отличаются по сроку проведения. Характерной чертой инсценировки гибели является кратковременность — дезориентирующая система-модель создается на определенный период, как правило ограниченный по времени необходимостью документирования саморазоблачающей преступной активности подозреваемых лиц.

Основанием для отмены мер безопасности является устранение оснований их применения[11], то есть наличия реальной угрозы убийства защищаемого лица, насилия над ним, уничтожения или повреждения его имущества в связи с участием в уголовном судопроизводстве[12]. Таким образом, создание легенды о гибели лица может применяться к защищаемому лицу практически пожизненно.

Предполагаемый результат применения меры безопасности "создание легенды о гибели лица, подлежащего государственной защите" может быть определен как создание условий, исключающих реализацию криминального воздействия на защищаемое лицо, посредством введения в заблуждение потенциальных угрозоносителей относительно факта нахождения защищаемого лица в живых.

Именно создание и последующее поддержание убежденности потенциальных угрозоносителей в гибели защищаемого лица принципиально отличает рассматриваемый комплекс мер как самостоятельную меру безопасности от применения в совокупности таких мер безопасности, как переселение в другое место жительства, замена документов, изменение внешности, изменение места работы (службы) или учебы, которые приводят к достижению схожего по последствиям результата. В обоих случаях объект возможного посягательства исчезает, но в первом — создается иллюзия его полного уничтожения, что предполагает не столько сложность, сколько принципиальную невозможность оказания противоправного воздействия на защищаемое лицо, а во втором случае — лишь подразумевается, что объект находится в условиях, значительно затрудняющих его идентификацию и установление местонахождения.

Это отличительное свойство имеет важнейшее значение при наличии обстоятельств, указывающих на высокую вероятность реализации угрозы жизни защищаемого лица по мотивам мести за уже оказанное содействие правосудию. Особенно актуально применение этой совокупности мер безопасности для участников уголовных дел, связанных с расследованием преступлений, совершенных членами организованных преступных групп, в особенности лиц, давших показания против лидеров преступных сообществ, лиц, занимающих высшую ступень в преступной иерархии, заказчиков особо тяжких преступлений и т.д.

Необходимо обратить внимание на то, что правоохранительные органы уже в ближайшем будущем неизбежно столкнутся с преодолением проблем реализации указанных мер безопасности в связи с повсеместным введением систем биометрической идентификации личности.

Что же касается вопроса о перспективе получения в качестве самостоятельной меры безопасности — "создание легенды о гибели защищаемого лица" закрепления в действующем законодательстве, то едва ли это возможно, по крайней мере в ближайшее время.

Осуществлению государственной защиты в отношении участников уголовного судопроизводства свойственна направленность на "выпадение" лица из существующих отношений, разрыв имеющихся социальных связей.

Не вызывает сомнения, что проблемы, обусловленные правовой неопределенностью, вызванные длительным отсутствием лица в связи с применением к нему мер безопасности, неизбежно будут возникать, не говоря уже о тех юридических последствиях, с которыми связывает действующее законодательство наступление гибели лица, пусть и мнимой, но вполне официальной.

Например, в случае продолжительного отсутствия его в месте своего жительства может возникнуть потребность устранения возникшей неопределенности в интересах его кредиторов, наследников, работодателей, иных лиц.

Обычно в подобных случаях применяются предусмотренные законодательством специальные правила, образующие в своей совокупности институт безвестного отсутствия.

Проект Федерального закона N 197371-3 "О государственной защите потерпевших, свидетелей и других лиц, содействующих уголовному судопроизводству"[13] в качестве одной из мер безопасности предусматривал объявление защищаемого лица безвестно отсутствующим или признание его умершим (ч. 9 ст. 12 указанного проекта), которая должна применяться по представлению прокурора в порядке, предусмотренном Гражданским процессуальным кодексом РФ.

Действительно, институт безвестного отсутствия образуют в совокупности специальные правила, позволяющие устранить нежелательную неопределенность в отношениях[14], однако в редакцию Федерального закона "О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства", вступившего в силу 1 января 2005 г., данная мера безопасности не была включена.

Безвестное отсутствие как правовой институт есть презумпция смерти физического лица, связанная с его исчезновением из той части общества, в которой до этого возникали и развивались правовые отношения данного лица[15].

Главным определяющим признаком безвестного отсутствия служит не длительное отсутствие лица в месте жительства, а разрыв связей и исчезновение из общества, заставляющие предполагать смерть отсутствующего, и суду в этом случае надлежит устанавливать не факт смерти, а наличие обстоятельств, дающих основание предположить, что безвестно отсутствующий умер.

Признание защищаемого лица безвестно отсутствующим или объявление его умершим тождественно по своим юридическим последствиям его смерти и, следовательно, юридически влечет прекращение правоспособности, со всеми вытекающими последствиями.

Действующее законодательство связывает со смертью физического лица наступление определенных последствий, например таких, как: прекращение договора социального найма жилого помещения в связи со смертью одиноко проживавшего нанимателя (ч. 5 ст. 83 Жилищного кодекса РФ); возникновение процессуального правопреемства (ст. 44 Гражданского процессуального кодекса РФ, ст. 48 Арбитражного процессуального кодекса РФ); прекращение трудового договора (п. 6 ст. 83 ТК РФ); смерть подозреваемого или обвиняемого является основанием отказа в возбуждении уголовного дела или прекращения уголовного дела (ч. 4 ст. 24 Уголовно-процессуального кодекса РФ); прекращение алиментных обязательств (ст. 120 Семейного кодекса РФ; СК РФ); прекращение брака (ст. 16 СК РФ); прекращение обязательств, связанных с личностью должника или кредиторов, смертью гражданина (ст. 418 Гражданского кодекса РФ; ГК РФ); смерть застрахованного лица влечет наступление страхового случая (ст. 961 ГК РФ); со смертью гражданина открывается наследство (ст. 1113 ГК РФ); и др.

В то же время после применения к защищаемому лицу в совокупности таких мер безопасности, как переселение на другое место жительства, замена документов, изменение внешности, изменение места работы (службы) или учебы, по сути, происходит изменение средств его индивидуализации. Несмотря на то что защищаемое лицо получает новую биографию, как бы "заново рождаясь", о возникновении нового субъекта права, разумеется, говорить нельзя, поскольку, если человек, объявленный умершим, жив, он полностью правоспособен, так как решение суда не может прекратить правоспособность.

Если же исходить из того, что безвестное отсутствие — это совокупность фактов, исследованных и установленных судом и дающих основание признать гражданина безвестно отсутствующим[16], то в случае применения этого института гражданского права как меры безопасности решение суда будет основываться не на исследованных и установленных фактах о "наличии обстоятельств, дающих основание предположить, что безвестно отсутствующий умер", а на основании представления прокурора в связи с осуществлением в отношении того или иного лица государственной защиты, следовательно — фикции. С таким подходом, по нашему мнению, не соответствующим юридической природе институтов безвестного отсутствия и объявления умершим, невозможно согласиться.

Таким образом, применение институтов безвестного отсутствия и объявления умершим в их "чистом" виде осуществляться не может. Внесение соответствующих изменений в Гражданский кодекс РФ, Гражданский процессуальный кодекс РФ не может являться обоснованным и целесообразным, так как не соответствует правовой природе указанных институтов частного права.

Вместе с тем не вызывает сомнений, что вопросы, вызванные правовой неопределенностью, возникающей при применении мер безопасности к защищаемым лицам, нуждаются в исследовании и нормативном урегулировании.

Литература

1. Белкин Р.С. Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня / Р.С. Белкин. Москва: Норма, 2001. 240 с.

2. Бертовская Н.Л. Тактическое дезинформирование как средство оперативно-розыскной деятельности / Н.Л. Бертовская // Пробелы в российском законодательстве. 2010. N 2. С. 253 — 258.

3. Бертовский Л.В. Использование дезинформации при выявлении и расследовании преступлений / Л.В. Бертовский, В.А. Образцов, С.В. Андреев // Российский следователь. 2005. N 8. С. 2 — 6.

4. Гражданское право: Учебник: В 3 томах / Под редакцией А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. 6-е изд., перераб. и доп. Москва: ТК Велби; Проспект, 2005. Т. 1. 776 с.

5. Каторгина Н.П. Основы частной теории тактических операций (комбинаций) в расследовании преступлений: историко-криминалистические аспекты / Н.П. Каторгина // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: Философия. Социология. Право. 2011. Т. 17. N 14 (109). С. 80 — 86.

6. Комаров И.М. Криминалистические операции досудебного производства в системе криминалистики / И.М. Комаров. Москва: Юрлитинформ, 2010. 256 с.

7. Кочнева А. Мог ли Михаил Лесин попасть под американскую программу защиты свидетелей? / А. Кочнева // Комсомольская правда. 2016. 11 марта.

8. Кульмашев Ф.Х. Проблемы теории и практики криминалистического исследования автотранспортных средств и связанных с ними преступлений: Автореферат диссертации доктора юридических наук / Ф.Х. Кульмашев. Москва, 2007. 49 с.

9. Мерецкий Н.Е. Применение оперативно-тактических операций в раскрытии и расследовании преступлений: Автореферат диссертации доктора юридических наук / Н.Е. Мерецкий. Москва, 2001. 51 с.

10. Меркачева Е. Сенсационная версия самоубийства генерала Колесникова: его смерть могли инсценировать / Е. Меркачева // Московский комсомолец. 2014. 25 июня.

11. Попова Ю.А. Признание граждан безвестно отсутствующими / Ю.А. Попова. Москва: Юридическая литература, 1985. 80 с.

12. Прянишников Е.А. Безвестное отсутствие / Е.А. Прянишников // Советская юстиция. 1940. N 16. С. 13 — 18.

13. Фомина А.С. Основные тактические операции при расследовании серийных убийств: Диссертация кандидата юридических наук / А.С. Фомина. Воронеж, 2003. 251 с.

14. Ходасевич О.Н. Определение понятия тактической оперативно-розыскной инсценировки / О.Н. Ходасевич // Правопорядок: история, теория, практика. 2014. N 2 (3). С. 155 — 159.

15. Шаблинская О. Андрей Караулов: Березовский может появиться в России с другим лицом / О. Шаблинская // Аргументы и Факты. 2013. 12 июня.

16. Шахматов А.В. Содействие отдельных лиц при подготовке и проведении оперативно-розыскного мероприятия "оперативный эксперимент" / А.В. Шахматов, С.И. Захарцев, П.Е. Спиридонов // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2005. N 1. С. 113 — 117.

17. Шиканов В.И. Теоретические основы тактических операций в расследовании преступлений / В.И. Шиканов. Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1983. 200 с.

Рекомендуется Вам: