Правовая природа договора о сетевой форме реализации образовательных программ

Автор: Матвеев В.Ю.

Вопросы сетевой формы реализации образовательных программ относятся к числу достаточно дискуссионных и достаточно фрагментарно урегулированных действующим законодательством. В соответствии с ч. 2 ст. 15 Федерального закона от 29 декабря 2012 г. N 273-ФЗ "Об образовании в Российской Федерации" (далее — Федеральный закон "Об образовании в Российской Федерации") использование сетевой формы реализации образовательных программ осуществляется на основании договора. При этом, кроме норм о требованиях к содержанию данного договора, какое-либо отдельное регулирование отношений, связанных с заключением данного договора, его исполнением и другими аспектами, фактически отсутствует, что также обусловливает отнесение к числу дискуссионных вопроса о правовой природе договора о сетевой форме реализации образовательных программ.

При этом отсутствует единство мнений даже относительно отраслевой принадлежности рассматриваемого договора. Так, Н.А. Шевелева, М.Ю. Лаврикова и И.А. Васильев приходят к выводу, что "исходя из положений Закона об образовании и официально обнародованной позиции Минобрнауки России правовая природа договора о сетевом взаимодействии не может быть иной, нежели административно-правовой, поскольку такой договор регулирует образовательные отношения, в том числе с участием обучающихся"[1]. По-видимому, авторы имеют в виду ситуацию, когда в данном договоре отражено только предусмотренное ч. 3 ст. 15 Федерального закона "Об образовании в Российской Федерации" содержание, так как далее они отмечают, что "вместе с тем объединение денежных средств или совместное использование имущества организаций в рамках сетевой формы обучения, определение принадлежности результатов интеллектуальной деятельности предполагают также использование и гражданско-правового регулирования, обычного для хозяйствующих субъектов"[2].

Вместе с тем признание договора о сетевой форме реализации образовательных программ как имеющего административно-правовую природу представляется довольно спорным, так как целый ряд его особенностей не соответствует принятому в науке административного права пониманию административного договора.

Так, Д.Н. Бахрах дает следующее определение: "Административный договор — это основанный на административно-правовых нормах и выработанный в публичных интересах в результате добровольного согласования воли двух (либо более) субъектов административного права, одним из которых всегда выступает субъект административной власти, многосторонний акт, устанавливающий (прекращающий, изменяющий) взаимные права и обязанности его участников"[3].

Таким образом, административный договор отличается особым субъектным составом с обязательным включением государственно-властного субъекта и целью — направлен на удовлетворение публично-правовых интересов). При этом такие договоры являются одной из форм управленческого воздействия государства и характеризуются неравноправным положением их участников. Рассмотрим, насколько договор о сетевой форме реализации образовательных программ соответствует данным особенностям.

В соответствии с ч. 1 ст. 15 Федерального закона "Об образовании в Российской Федерации" сетевая форма реализации образовательных программ обеспечивает возможность освоения обучающимся образовательной программы с использованием ресурсов нескольких организаций, осуществляющих образовательную деятельность, в том числе иностранных, а также при необходимости с использованием ресурсов иных организаций. В реализации образовательных программ с использованием сетевой формы наряду с организациями, осуществляющими образовательную деятельность, также могут участвовать научные организации, медицинские организации, организации культуры, физкультурно-спортивные и иные организации, обладающие ресурсами, необходимыми для осуществления обучения, проведения учебной и производственной практики и осуществления иных видов учебной деятельности, предусмотренных соответствующей образовательной программой.

Как видно из данной нормы, среди возможных и допустимых участников рассматриваемого договора отсутствуют государственно-властные субъекты. Также из данного положения можно сделать вывод, что целью данного договора является обеспечение привлечения организацией, осуществляющей образовательную деятельность, ресурсов иных организаций. Представляется, что, несмотря на государственные обязательства по обеспечению гарантий реализации прав граждан в сфере образования, договор о сетевой форме реализации образовательных программ направлен в целом на удовлетворение не публично-правовых интересов, а частных интересов конкретных организаций, заключивших такой договор. Кроме этого, поскольку ни одна из сторон не имеет властных полномочий относительно друг друга, то можно сделать вывод о том, что данный договор базируется на принципах, провозглашаемых п. 1 ст. 2 ГК РФ, а именно на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности участников.

Также следует отметить, что заключение договора о сетевой форме образовательных программ является добровольным, что также подтверждается позицией Верховного суда Республики Алтай, согласно которой "прямой законодательной обязанности заключать договор о сетевой форме обучения законом не предусмотрено, ст. 15 ФЗ "Об образовании в Российской Федерации" предусматривает заключение такого договора лишь при необходимости использования ресурсов иных организаций"[4].

Указанный выше Н.А. Шевелевой, М.Ю. Лавриковой и И.А. Васильевым довод о том, правовая природа анализируемого договора не может быть иной, нежели административно-правовой, поскольку он регулирует образовательные отношения, в том числе с участием обучающихся, тоже нельзя признать убедительным по следующим причинам.

Отнесение образовательных отношений к разновидности административно-правовых хотя и имеет своих сторонников[5], тем не менее не является бесспорным. Так, высказывалась точка зрения о том, что правоотношения, непосредственно вытекающие из образовательной деятельности, являются разновидностью гражданско-правовых отношений[6]. Кроме этого, имеет место быть и мнение о самостоятельной природе таких отношений[7]. Не вступая в данную дискуссию, поскольку она не является предметом настоящего рассмотрения, следует отметить, что однозначному отнесению образовательных отношений к числу административно-правовых препятствуют в том числе принципы государственной политики и правового регулирования отношений в сфере образования, сформулированные в ст. 3 Федерального закона "Об образовании в Российской Федерации", например, такие как автономия образовательных организаций, сочетание государственного и договорного регулирования отношений в сфере образования и другие.

То обстоятельство, что исполнение договора о сетевой форме реализации образовательных программ в той или иной мере затрагивает обучающихся, тоже не свидетельствует о его административно-правовой природе. Это связано с тем, что, по сути, такой договор не создает для обучающихся новых ограничений, не налагает на них каких-либо особых дополнительных обязанностей. Наоборот, для них создаются новые возможности, например, такие как академическая мобильность, в образовательный процесс вовлекаются дополнительные ресурсы, отсутствующие у организации, осуществляющей образовательную деятельность, и т.д. Данные обстоятельства создают лучшие условия для реализации права на образование, а не устанавливают какие-либо ограничения и (или) регламенты.

Таким образом, позицию об административно-правовой природе договора о сетевой форме реализации образовательных программ следует признать несостоятельной.

Значительное количество авторов считают, что рассматриваемый договор имеет гражданско-правовой характер[8], так как, как уже отмечалось выше, он характеризуется свободой и автономией воли сторон, их равенством, а также диспозитивностью соглашений. И если относительно характера данного договора наблюдается относительное единство мнений, то отнесение его к договорам sui generis или к разновидностям поименованных в ГК РФ договоров вызывает определенные сомнения.

В целом как наиболее близкий по своей природе к договору о сетевой форме реализации образовательных программ авторы отмечают договор простого товарищества (договор о совместной деятельности)[9]. Вместе с тем ряд из них считают, что к рассматриваемому договору неприменимы многие правила, предусмотренные главой 55 ГК РФ для договора простого товарищества[10].

С точки зрения предмета рассматриваемые договоры действительно близки. Так, согласно п. 1 ст. 1041 ГК РФ по договору простого товарищества (договору о совместной деятельности) двое или несколько лиц (товарищей) обязуются соединить свои вклады и совместно действовать без образования юридического лица для извлечения прибыли или достижения иной не противоречащей закону цели. В соответствии же с п. 3 ч. 3 ст. 15 Федерального закона "Об образовании в Российской Федерации" в договоре о сетевой форме реализации образовательных программ указывается характер и объем ресурсов, используемых каждой организацией, реализующей образовательные программы посредством сетевой формы.

Вместе с тем относительно субъектного состава данные договоры существенно различаются. Пункт 2 ст. 1041 ГК РФ закрепляет положение о том, что сторонами договора простого товарищества, заключаемого для осуществления предпринимательской деятельности, могут быть только индивидуальные предприниматели и (или) коммерческие организации. Федеральный закон "Об образовании в Российской Федерации" в п. 20 ст. 2 к числу организаций, осуществляющих образовательную деятельность, относит не только образовательные организации, которые могут быть исключительно некоммерческими организациями, но и организации, осуществляющие обучение, которые могут быть созданы в любой организационно-правовой форме, а также индивидуальных предпринимателей. Таким образом, субъектный состав договора о сетевой форме реализации образовательных программ гораздо шире.

Еще более сомнительным выглядит применимость к рассматриваемому договору положений об общем имуществе товарищей, поскольку ст. 1043 ГК РФ говорит о "внесении" товарищами имущества и пользовании им в интересах всех товарищей. Поскольку подавляющее большинство организаций, осуществляющих образовательную деятельность, относятся к числу государственных или муниципальных учреждений, то они обладают своим имуществом лишь на ограниченном вещном праве — праве оперативного управления, что в соответствии со ст. 298 ГК РФ требует согласия собственника. Но поскольку "внесение" в данном случае, если и не является приватизацией, но все равно представляет собой явное обременение публичного имущества, то возможность получения согласия собственника в такой ситуации представляется крайне ограниченной.

Также вызывают вопросы с точки зрения применимости к договору о сетевой форме реализации образовательных программ положения ст. 1047 ГК РФ об ответственности товарищей по общим обязательствам, ст. 1051 ГК РФ об отказе от бессрочного договора простого товарищества, ст. 1054 ГК РФ о негласном товариществе.

Приведенные выше доводы не позволяют считать договор о сетевой форме реализации образовательных программ договором о простом товариществе, по крайней мере, в условиях текущего правового регулирования.

М.Н. Малеиной было высказано мнение, что в исследуемой договорной форме соединены элементы договоров услуги и совместной деятельности[11]. Данное утверждение представляется достаточно сомнительным, поскольку согласно п. 1 ст. 779 ГК РФ по договору возмездного оказания услуг исполнитель обязуется по заданию заказчика оказать услуги (совершить определенные действия или осуществить определенную деятельность), а заказчик обязуется оплатить эти услуги. Иначе говоря, договор услуги всегда является возмездным. Договор о сетевой форме реализации образовательных программ не предусматривает в качестве существенной характеристики возмездность, так как может быть и безвозмездное предоставление ресурсов, "обмен" ресурсами и т.д.

Таким образом, можно сделать вывод, что рассматриваемый договор не является разновидностью ни одного из поименованных в ГК РФ договоров. Данное обстоятельство не мешает, впрочем, признавать его договором гражданско-правового характера, так как согласно п. 2 ст. 421 ГК РФ стороны могут заключить договор как предусмотренный, так и не предусмотренный законом или иными правовыми актами. Приведенные выше аргументы свидетельствуют в пользу признания договора о сетевой форме реализации образовательных программ непоименованным договором. Вместе с тем следует заметить, что указанный в ч. 3 ст. 15 Федерального закона "Об образовании в Российской Федерации" перечень сведений, которые должны быть указаны в договоре, хотя и является обязательным, но тем не менее не является закрытым. Стороны, участвующие в сетевой форме реализации образовательных программ, часто дополняют заключаемые договоры дополнительными условиями, составляющими элементы других гражданско-правовых договоров, что вызывает еще больше вопросов относительно существа данных обязательств. Соответственно, можно утверждать, что если речь идет о договоре о сетевой форме реализации образовательных программ, содержание которого исчерпывается перечнем ч. 3 ст. 15 Федерального закона "Об образовании в Российской Федерации", то такой договор является договором sui generis, однако если он содержит дополнительные условия, то к этим частям договора могут применяться в соответствующих частях правила о договорах, элементы которых содержатся в таком смешанном договоре.

Представляется, что развитие судебной практики по данному вопросу позволит дать более точные ответы на вопрос о принадлежности договора о сетевой форме реализации образовательных программ, а также о применимых к его регламентации нормах ГК РФ, регулирующих отдельные виды обязательств.

Литература

1. Бахрах Д.Н. Административное право России: Учебник для вузов / Д.Н. Бахрах. М.: Норма-Инфра, 2000. 640 с.

2. Кванина В.В. Гражданское регулирование отношений в сфере высшего профессионального образования / В.В. Кванина. М.: Готика, 2005. 368 с.

3. Коршунова Н.В. Сетевые формы взаимодействия образовательных организаций: проблемы реализации образовательного законодательства / Н.В. Коршунова // Вестник Челябинского государственного педагогического университета. 2016. N 7. С. 63 — 69.

4. Ласкина Н.В. Комментарий к Федеральному закону от 29 декабря 2012 г. N 273-ФЗ "Об образовании в Российской Федерации" (постатейный) / Н.В. Ласкина, Н.А. Новикова, Н.С. Лежнева, Н.Ю. Тимофеева и др. // СПС "КонсультантПлюс". 2014.

5. Малеина М.Н. Договор о сетевой форме реализации образовательных программ / М.Н. Малеина // Lex Russica. 2016. N 7 (116). С. 177 — 183.

6. Суханов Е.А. Осторожно: гражданско-правовые конструкции / Е.А. Суханов // Законодательство. 2003. N 9. С. 60 — 65.

7. Сырых В.М. Образовательные услуги и образовательные правоотношения: дискуссионные взгляды и действительное содержание / В.М. Сырых // Журнал российского права. 2010. N 4. С. 69 — 79.

8. Шевелева Н.А. Сетевая форма обучения: состояние правового регулирования и перспективы развития / Н.А. Шевелева, М.Ю. Лаврикова, И.А. Васильев // Закон. 2016. N 5. С. 161 — 170.

Рекомендуется Вам: