Система научной и технической информации в инфраструктуре цифровой экономики

Автор: Угринович Е.В.

Сегодня все обсуждение системных недостатков сконцентрировано на констатации наличия инфраструктурных проблем. Исходя из древней мудрости, утверждающей: "Сначала смотри, кто говорит, а потом решай, слушать ли то, что он говорит", — начну с представления международной организации "Международный центр научной и технической информации", от лица которой выступаю. МЦНТИ учреждено межправительственным договором в 1969 г. и объединяет сегодня 22 страны-члена. Правовой статус МЦНТИ аналогичен Организации Объединенных Наций, ЮНЕСКО, ЮНИДО, иными словами, мы административно не подчинены ни одному органу Российской Федерации или какой-то иной страны, кроме коллегиального органа управления организацией, в который страны-члены назначают своих представителей решением соответствующего национального правительства [1]. Это дает определенный уровень независимости — независимости суждений, независимости обсуждений, независимости мнения, а что самое главное, возможность выработки непредвзятых и независимых консолидированных предложений по тем вопросам, которые отнесены к нашей компетенции. Это не только наукометрические методы, о которых сегодня много говорится применительно к вопросам научной информации, это в целом выработка научных политик в области научной и технической информации, создание на их основе соответствующих информационных ресурсов, издание методических материалов, подготовка квалифицированных кадров для отрасли управления знаниями.

Поэтому для лучшего понимания содержания моего выступления в контексте сегодняшнего мероприятия я начну его с небольшого уточнения. Защита интеллектуальной собственности предполагает защиту носителя или объекта этой интеллектуальной собственности, что в большинстве случаев является информацией, а информация — это та субстанция, с которой связываются такие понятия, как ее содержание, производство, хранение, распространение и, в конце концов, защита. И когда мы говорим о том, что мы должны что-то защищать, мы также должны понимать, в каком информационном пространстве мы находимся и каким образом происходит наполнение его содержимого.

Если исчислять объем хранящейся информации в используемых сегодня единицах измерений, то к 2002 г. человечество накопило 12 экзабайт знаний за 300 тысяч лет своего существования и примерно такое же количество оно накопило за последние 16 лет [2].

Нас окружает телевидение, интернет, собственные мобильные телефоны, мы подписаны одновременно в многочисленных социальных сетях, в которые многие постоянно погружены — и все это поневоле формирует тот информационный фон, в котором мы с вами обитаем. И лавинообразное увеличение этого потока информации ставит под вопрос способность наших органов физического и умственного восприятия адекватно реагировать на внешние факторы, в особенности если мы имеем дело с несистематизированным потоком информации.

Когда мы говорим о цифровой экономике, мы должны понимать, что ее основой является оцифрованная информация, причем всех видов — фундаментальные знания, прикладные знания, технологии — все те разновидности знания, которые легко и бесконтрольно дублируются, которые распространяются по огромному количеству каналов как на вход, так и на выход; где существуют проблемы противоречий, неточностей и даже недостоверности; где есть проблемы с методами сравнения при обработке различных видов информации; где также иногда отсутствует полнота и цельность информации. К сожалению, это комплексная проблема, с которой мировое научное сообщество сегодня все чаще сталкивается.

Современные международные научные базы данных заполнены многократно продублированной псевдонаучной информацией, точный объем которой, наверное, даже сложно измерить. С учетом этого вопрос применимости наукометрии, о которой сегодня много говорится, как некого универсального инструмента оценки труда исследователей становится предметом острой дискуссии, где нужно понимать, что мы меряем, как мы меряем, на основании чего мы меряем и какова достоверность получаемых в результате этого показателей.

В Советском Союзе вопрос издания научной литературы был связан с лимитированием, квотированием, планированием. Не на все можно было свободно подписываться в силу не всегда понятных ресурсных ограничений. С началом экономических реформ, когда даже те же западные эксперты говорили: "Почему вы не публикуете? Почему вы не печатаете? Ведь печатать журналы — это фактически печатать деньги!" Как вы видите, ситуация была адекватно воспринята и количество только научных главным образом нерецензированных изданий, публикующих информацию за деньги, возросло примерно в тысячу раз за последние 10 лет. Понятно, что это сразу или чуть позже определило возникновение проблем репутационного характера у многих журналов, тем не менее это была объективная реакция издательского научного сообщества на то, что происходило в тот момент не только в Российской Федерации, в окружающих нас странах.

Газета "The Guardian" 27 июня 2017 г. опубликовала статью, я процитирую ее фрагмент. "Несмотря на узкую аудиторию, научная периодика — бизнес довольно внушительных масштабов. Насчитывая более 19 млрд фунтов стерлингов общемировых доходов, он по своим размерам занимает промежуточное положение где-то между индустрией звукозаписи и кинопроизводством, правда, отличается гораздо большей рентабельностью. Ученые сами руководят созданием своих трудов, получая в основном правительственное финансирование, и предоставляют их издателям бесплатно. Издатель платит научным редакторам, которые оценивают, стоит ли их работа, проверяют ее грамматику, но главная часть редакционной нагрузки — проверка научной достоверности и оценка экспериментов (процесс, известный как экспертная оценка) — ложится на плечи ученых, работающих на добровольных началах. Затем издатели продают продукт университетским библиотекам или каким-то специализированным библиотекам, опять же финансируемым правительством, чтобы их читали ученые, которые в собирательном смысле и сами являются главными создателями этого продукта. Ну, это все равно как если бы The New Yorker или The Economist требовали, чтобы журналисты бесплатно писали и редактировали друг у друга статьи и при этом просили бы правительство платить им по счетам" [3].

Кризис воспроизводимости научно-технической информации является следствием погони авторов за грантами, а издательств — за сверхдоходами. В настоящее время не менее 30% самых влиятельных новейших исследовательских работ в области медицины, в частности, оказываются ошибочными и преувеличенными в своей значимости, и лишь небольшая часть исследований, которые публикуются в таких журналах, воспроизводится.

Эта ситуация тормозит процесс. Ученые, люди, которые находятся на острие прогресса, бьют тревогу. Технологии, способные справиться с главными угрозами человечества, еще только предстоит изобрести. Угроз много, и кто с ними будет бороться, непонятно. И надо понимать, что не первый десяток лет в технические вузы идут далеко не самые талантливые и преуспевающие выпускники школ.

Ученый производит знание. Он произвел — он его опубликовал. Что дальше с этим знанием происходит — это уже поле экономистов и юристов.

Когда во главу угла ставится индекс Хирша и гранты выдаются, исходя из размеров того самого Хирша, попутно выясняется, что существует технология искусственной накрутки Хирша. В 2012 г. был разоблачен японский доктор медицины Еситаки Фудзии. За 19 лет он опубликовал 249 научных работ о борьбе с последствиями анестезии в престижных научных изданиях (в среднем по одной работе в месяц). Во многих клиниках начались проблемы с пациентами, которых пытались лечить по "высокоцитируемым" статьям Фудзии. Проверка выявила наличие многочисленных приписок и подтасовок, а в ряде случаев даже отсутствие пациентов у доктора из Страны восходящего солнца, несмотря на то, что врач, имея высокий индекс Хирша, получал значительное финансирование своих исследований. Журналы официально отозвали 172 его публикации. Фудзии выгнали со всех должностей без права возвращения. Однако недостоверное научное знание дало "метастазы": у него до сих пор высокий уровень цитирования [4].

Поэтому, пока главными стимулами в работе останется количество публикаций, сенсационная яркость результатов исследований в "крутых" журналах, то те, кто на это способен, будут вознаграждаться, и соответственно те, кого подготовят такие "специалисты", станут достойными продолжателями таких подходов. Их деятельность формально будет считаться научной, но на деле она будет весьма далека от сферы науки либо вообще антинаучной.

Основные проблемные темы, обсуждаемые сегодня в специализированной прессе, — это мошенничество среди ученых, кризис воспроизводимости, инновационная пауза — давайте признаем, что этот перечень актуален, но он отнюдь не исчерпывающий.

Андрей Гейм сказал, что "за последние десять лет люди по всему миру поняли, что что-то меняется. Мы переживаем новую парадигму, новое состояние глобальной экономики. Экономисты и люди непрофессиональные (типа меня), которые что-то про экономику понимают, считают, что мы в начале глобального застоя. Низковисящие плоды все пожали, и мы приблизились к тому, что должны платить за ошибки последних 50 лет, что мы не вкладывали в науку и технологии, считали, что можно вкладывать в быстро пожинаемые прикладные технологии, а не в фундаментальные технологии" [5].

Да, нужно коммерциализировать, но нужно понимать, что мы коммерциализируем сегодня то, что создавалось несколько лет или даже десятков лет назад. Формирование задела инноваций должно быть предметом заботы каждого государства: а) как поддержать создание новых знаний, б) как и где это аккумулировать, в) как сделать это доступным собственному национальному научному сообществу.

Есть области знаний, в которых существует просто вопиющее число преувеличений, заимствований и некорректности. Но ведь иногда государство с удовольствием переваливает на бизнес заботу о поддержке науки. Да, бизнес должен софинансировать, но в большинстве случаев бизнес требует выгодные для него результаты, и он их, будьте уверены, получает. Вопрос в том, кто проверяет эти результаты. Когда ставится во главу угла инновация ради инновации, ты должен выходить раз в год с новым продуктом, иначе ты выпадешь из бренда. Поэтому не апробированные и недостаточно проверенные решения очень часто выходят на рынок и получают своего массового потребителя. Тогда мы с вами получаем продукцию, которая либо не лечит, либо, извините, взрывается, как взрываются определенные смартфоны, как самовозгораются машины.

Говоря о перспективах, "наука, — по словам Джея Ван Бавеля, профессора психологии Нью-Йоркского университета, — является человеческой деятельностью, поэтому она подвержена тем же предубеждениям, которые влияют на практически любую сферу принятия решений человеком".

Что делать? Чтобы разорвать замкнутый порочный круг и вернуть, наконец, науке и знанию, а заодно и образованию научное знание, во-первых, нужно признать наличие этой проблемы во всех элементах системы — производство, хранение, распространение научных знаний в контексте нашего форума и их защита. Во-вторых, нужно изменить нынешние стимулы, которые вознаграждают быстрые и привлекательные, но в подавляющем большинстве случаев неверные результаты. Нужно начать отмечать и награждать неудачи, потому что в науке неудача — это иногда достижение. Признание того факта, что благодаря тупикам в исследованиях и провалившимся научным работам мы можем узнать больше, разорвет порочный круг принципа "публикуйся или умри". Это то, извините, что сегодня, по-моему, убивает многие аспекты национальной науки [1].

И наконец, хочу привести примеры, когда упор на цифровые показатели и какие-то "репутационные" зарубежные инструменты создает предпосылки, в моем понимании, к риску утечки интеллектуальной собственности.

Недавно опубликованный документ ФАНО России устанавливает требования к результатам научной деятельности, учитываемым в качестве научных достижений ученых или институтов. Там есть три параметра: то, что не имеет индекса Web of Science, индекса Scopus или DOI, не будет учитываться в оценке заслуг ученого. В контексте Указа Президента Российской Федерации про повышение цитирования статей в Web of Science все выглядит логично.

Но давайте вспомним, что такое Web of Science. Вот коллеги из Уральского университета в предыдущем докладе упомянули Юджина Гарфилда и созданный им Институт научной информации. К сожалению, выдающийся ученый два года назад умер. Институт не существует, но недавно компания Clarivate Analytics объявила о намерении восстановить его как часть частной корпорации. А Web of Science — это в принципе ресурс американской корпорации, зарегистрированной в Филадельфии. Я не оспариваю факта, что это признанный и авторитетный ресурс, но это находится вне национального управления и в общем-то вне управления каких-то авторитетных научных организаций, и при этом у этого ресурса есть конкретные бенефициары.

Единственное его отличие от Scopus — это то, что он независимый. Он не связан с издательской деятельностью в отличие от Scopus, поддерживаемого Elsevier, ведущим издательством мирового уровня, деятельность которого заслуживает всяческого уважения. Но при этом издательство занимает практически монопольную позицию по ряду позиций, что, вероятно, позволяет ему считать, что оно вправе навязывать сообществу глобальную политику ценообразования в области распространения научной информации. Надо платить за размещение статей в журналах этого издательства, надо платить за то, чтобы получать доступ к Scopus и видеть там себя на каком-то месте, которое посчитают другие.

В качестве следующего примера приведу критику в адрес уважаемой Российской академии наук как государственного института, создающего основной объем национального фундаментального знания и соответствующих публикаций. Что мы видим на сайте Научно-издательского совета этой уважаемой организации? Там две основные новости.

Первая — презентация американской компании Pleiades после заявления о том, что рассматривается поддержка расширения издания российских журналов на английском языке. Это вполне современно, когда любой образованный человек знает один, два, три, сколько он может освоить, иностранных языков. Пожалуйста, он может писать на любом языке. Но представляется, и это подтверждается многочисленными исследованиями, что лучше всего человек формирует мысли на том языке, на котором он мыслит. Президент РАН Ю. Осипов в свое время произнес правильную фразу, которая (я так понимаю) не была многими правильно воспринята: "Почему мы, российские наши люди, должны учить английский язык, чтобы читать работы на английском языке, а там — нет? Пускай учат русский язык, чтобы читать наши научные статьи" [6]. Ведь в свое время интерес к российской науке был настолько велик, что американцы переводили наши издания на английский язык, индексировали их и таким образом мониторили то, что происходит в российской науке.

За 15 — 20 лет ситуация радикально изменилась. Это к вопросу о качестве юристов и экономистов. Зарубежными специалистами при поддержке соответствующих финансовых ресурсов была проделана обстоятельная работа по привязке национальной научной деятельности и показателей ее результативности к индикаторам, принятым за рубежом. По итогам этой работы нашим ученым нужно "выпрыгивать из штанов", чтобы их пускали в "нужные" журналы, условием публикации в которых является использование английского языка, чтобы за опубликование тратились деньги из бюджетных грантов. А что при этом происходит сегодня с нашей отечественной инфраструктурой научно-технической информации? А где наши базы данных? А где наши индексы? Устраивает ли Россию то, что ее ученых считают по индексу Хирша, когда все признают, что Хирш разработан для узкого применения в определенной сфере научной деятельности. Возможно, его применение можно расширить на технические науки, но только не на гуманитарную и социальную сферу. Устраивает ли такое положение вещей представителей Казахстана, Кыргызстана, Молдовы, Беларуси? Этот вопрос полемичен. Но главное — должна быть альтернатива. Поэтому выход из сложившейся ситуации видится в одном — это создание национальной (государственной) системы научно-технической информации Российской Федерации, которая эффективно обеспечивала потребности экономики Советского Союза и начального этапа трансформации экономики Российской Федерации.

Россия стремится в новый экономический уклад. Где поддержка системы инноваций? В SCOPUS? В Web of Science? В издательствах "Плеяда"? В издательствах Springer? Напомню, что когда Springer не заплатили в 2014 г. из-за изменения курса валюты, он отключил всю Российскую Федерацию от подписки на источники научной информации.

Поэтому нужен фильтр, не цензура, но фильтр. В базы профессиональных данных должны проникать только проверенные знания. Кто может это организовать, эти фильтры? Эти фильтры могут организовать авторитетные международно признанные центры. В ЮНЕСКО в 80-е годы попытались реализовать проект по выработке общих подходов к созданию и использованию автоматизированных систем научной информации, но техническое оснащение многих стран на тот момент было таково, что проект был приостановлен. Сегодня МЦНТИ предложил ЮНЕСКО вернуться к возобновлению этой деятельности и получил ответ о готовности ЮНЕСКО сотрудничать с межправительственными организациями, разделяющими данные цели и задачи. Поэтому мы с оптимизмом смотрим на привлечение ЮНЕСКО и других авторитетных международных организаций к регулированию этой сферы деятельности.

МЦНТИ приглашает представителей заинтересованных организаций различных форм собственности из всех 22 стран-членов сотрудничать с нами. В октябре 2018 г. мы проводим очередную ежегодную конференцию, где будем обсуждать в международном формате все вопросы, которые я сегодня затронул. Мы приглашаем к участию заинтересованные организации и индивидуальных исследователей из любой страны, даже не входящей в состав МЦНТИ. В прошлом году ключевым докладчиком был господин Джеффри Билл, автор известного перечня "мусорных журналов", но он, к сожалению, вышел на пенсию и объявил, что он уходит от активной деятельности. В настоящее время мы ведем переговоры с рядом не менее авторитетных личностей, в числе которых рассматривается даже кандидатура скандально известного владельца сайта Sci-Hub Александра Элбакяна.

Защита прав на объекты интеллектуальной собственности неизменно является частью процесса производства и использования этой информации. Нам бы хотелось, чтобы, опираясь на мнения экспертов, пусть даже диаметрально противоположные, мы бы совместно находили компромиссы и, пользуясь статусом и ресурсами межправительственной организации, давали бы правительствам наших стран те замечания и рекомендации, которые позволили бы им принимать верные решения, максимально задействующие национальный научно-технологический потенциал и возможности международного сотрудничества в интересах устойчивого инновационного развития экономики.

Литература

1. Официальный сайт МЦНТИ. URL: http://www.icsti.int/portal/regulation/.

2. Угринович Е.В. Формирование глобальной информационной инфраструктуры науки и образования: тренды, риски, перспективы / Е.В. Угринович, Д.В. Мун, В.В. Попета // Информация и инновации. 2017. N 1. С. 5 — 15.

3. Бьюрани С. Что если необычайно прибыльная сфера научных публикаций вредит самой науке? / Стивен Бьюрани // The Guardian, 27/06/2017. URL: https://inosmi.ru/social/20170724/239882547.html.

4. Боргоякова К.С. Библиометрия и "охота на хищников" / К.С. Боргоякова, А.И. Земсков // Информационные сообщения ГПНТБ России, Науч. и техн. б-ки, 2018. N 2. С. 89 — 100.

5. Нобелевский лауреат Андрей Гейм: обыватели убьют человечество за 50 лет // NanoNewsNet.ru. 2013. 7 июня.

6. Подорванюк Н. Институт белки / Н. Подорванюк // Власть. 2010. 24 сентября.

Рекомендуется Вам: