Цифровая форма финансовых обязательств: проблемы правового регулирования

Автор: Павлов В.П.

Министерством финансов РФ 25 января 2018 г. опубликован проект Федерального закона "О цифровых финансовых активах" (далее — ЦФА), которым предлагается ввести в обращение давно известные в экономическом обороте так называемые частные деньги в новой цифровой оболочке[1].

Задачей данного проекта является регулирование отношений, возникающих при создании, выпуске, хранении и обращении цифровых финансовых активов, а также осуществлении прав и исполнении обязательств по смарт-контрактам.

Системный подход к данной проблеме требует указания публично значимой цели, для достижения которой поставлена указанная задача. Однако цель в данном документе не указана, что вызывает у заинтересованных лиц ажиотажные ожидания к внедрению цифровых технологий в реализацию обязательственных отношений. Так, на открытой дискуссии, организованной Торгово-промышленной палатой РФ, на тему "Законодательное регулирование рынка криптовалют и инвестиций на их основе: научный подход и практический взгляд", которая прошла 31 января 2018 г. в Конгресс-центр РЭУ им Г.В. Плеханова, интернет-омбудсмен, глава компании Radius Group Д.Н. Мариничев и адвокат А.С. Трешев в своих выступлениях оценили перспективы внедрения ЦФА в российскую действительность как начало эпохи невиданного ранее обогащения населения через майнинг криптовалюты.

Вместе с тем история возникновения так называемых частных денег дает однозначный ответ на поставленный вопрос о цели данного проекта. Частные деньги входили в обращение в переломные исторические моменты для страны. В России — после революции 1917 г. В США для преодоления экономического кризиса в 2009 г. активизировались системы альтернативных денег[2].

Таким образом, целью правового регулирования ЦФА является смягчение кризиса в платежной системе страны, обусловленной недостатками государственного регулирования в национальной финансовой системе.

Государство, допуская в обращение частные деньги в новой, цифровой оболочке, обязано нормативно отсечь возможности построения финансовых пирамид на этой основе. Существующие публикации по данному вопросу касаются в основном частных прикладных вопросов, таких, как нормативное признание электронной цифровой подписи, регулирование сделок, заключенных через Интернет, оборот персональных данных.

Вместе с тем законодательные акты становятся эффективными в правоприменительной деятельности только в том случае, когда они соответствуют всем другим источникам права — обычаям, традициям, верованиям и пр., всем тем факторам, которые составляют менталитет нации и создают мотивацию для деятельности каждого члена общества.

Рассмотрим с этих позиций содержание предлагаемого проекта.

1. По используемому терминологическому аппарату.

Текст данного законопроекта вызывает опасения за современное состояние русской речи. Не новость, что языки в ходе своего развития заимствуют слова из других языков. В современном мире англоязычные страны первенствуют в сфере высоких технологий. Понятно, что словарный запас здесь расширяется как раз за счет англицизмов. Однако в русском языке сейчас много терминов, для которых замена есть. Зачем россиянам "валидация", если есть "подтверждение", к чему "токен", если можно сказать "жетон"? Чем модный "майнинг" лучше обычной "добычи"? "Смарт-контракт" лучше "электронного протокола", в рамках которого осуществляется взаимодействие сторон договора? Загадочный "блокчейн" лучше "связанных блоков"?

Название "О цифровых финансовых активах" является грубой калькой с англоязычного "On Digital financial assets", искажающее юридическую сущность данного института.

Дело в том, что финансы (фр. finances — денежные средства) в российской научной и учебной литературе определяются как совокупность экономических отношений, возникающих в процессе формирования, распределения и использования централизованных и децентрализованных фондов денежных средств[3].

Следовательно, предметом правового регулирования, т.е. благом, по поводу которого возникают эти отношения, являются денежные средства.

В свою очередь, денежные средства — это аккумулированные в наличной и безналичной формах деньги государства, предприятий, населения и другие средства, легко обращаемые в деньги[4].

Поскольку в ст. 2 проекта определено, что цифровые финансовые активы не являются законным средством платежа на территории Российской Федерации, то, по существу, речь идет о введении других средств, легкость обращаемости в деньги которых ничем не гарантирована.

Следовательно, речь идет не о финансовых активах, а о финансовых обязательствах эмитентов (облигациях), которые в зависимости от их держателя могут быть как активом, так и пассивом, т.е. являются имуществом.

И наконец, финансовые отношения как отношения между лицами могут принимать двоякую форму: наличных и безналичных расчетов. Цифровая форма представления обязательств не делает эти обязательства цифровыми по содержанию, а должна быть включена в подгруппу безналичной формы представления.

Таким образом, корректный перевод англоязычной кальки будет совершенно иным по содержанию: "О финансовых обязательствах, выраженных в цифровой форме", а точнее: "О цифровой форме представления сведений об имуществе лиц, занимающихся предпринимательской деятельностью".

В п. 1 ст. 1 в числе предметов регулирования названы действия по осуществлению прав и исполнению обязательств по смарт-контрактам. Из этого следует, что составители проекта не видят разницы между понятием обязательства как совокупности прав и обязанностей сторон и обязанностью как составной частью обязательства (п. 1 ст. 307 ГК РФ).

Малоинформативно и определение цифрового кошелька, под которым, по существу, понимается реестр сведений об обязательствах, доступ к которому возможен через программно-технические средства.

2. По корректности юридических конструкций.

В ст. 2 проекта дается определение: "Цифровой финансовый актив — имущество в электронной форме, созданное с использованием шифровальных (криптографических) средств. Права собственности на данное имущество удостоверяются путем внесения цифровых записей в реестр цифровых транзакций".

Следует отметить, что в западной правовой доктрине, в рамках которой составители пытаются выстроить свой проект, под имуществом понимается совокупность прав и обязанностей по поводу как материальных, так и нематериальных благ. Иными словами, имущество — это индивидуализирующий признак лица, указывающий на его правовые связи с другими лицами по поводу различных благ, но не сами эти блага. В то же время институт права собственности имеет своим предметом только телесные блага, т.е. вещи.

Другое противоречие в определении ЦФА состоит в том, что, с одной стороны, это имущество, которое имеет электронную форму представления, с другой — утверждается, что это имущество создано с использованием шифровальных (криптографических) средств.

Однако шифровальные (криптографические) средства не могут создавать имущество (т.е. совокупность прав и обязанностей лица). Эти средства лишь придают определенную (цифровую) форму сведениям об уже имеющемся имуществе. Таким образом, в определении ЦФА имеет место нарушение последовательности между первоначальным возникновением имущества и последующим оформлением сведений о нем в цифровой форме.

Предусмотренная в ст. 3 проекта процедура отчуждения эмитентом токенов (жетонов) предусматривает не отчуждение материальных объектов, а принятие эмитентом на себя обязанностей перед инвесторами путем выпуска долговых обязательств, зафиксированных на распределенных в пространстве материальных носителях в электронной цифровой форме с помощью технологии блокчейн — связанных блоков.

Следовательно, распространение института вещного права на имущество в виде прав и обязанностей по долговым обязательствам в бестелесной форме юридически некорректно, поскольку означает "право собственности на обязательства".

По названным причинам фразу: "К цифровым финансовым активам относятся криптовалюта, токен" — в абз. 2 ст. 2 проекта следует заменить на: "К обязательствам, закрепленным в цифровой форме, относятся криптовалюта, жетон.

В абз. 3 п. 2 проекта дана расширительная трактовка транзакции: "Цифровая транзакция — действие или последовательность действий, направленных на создание, выпуск, обращение цифровых финансовых активов".

Дело в том, что по определению "транзакция (англ. transaction, от лат. transactio — соглашение, договор) — минимальная логически осмысленная операция, которая имеет смысл и может быть совершена только полностью"[5]. Следовательно, все предусмотренные в ст. 3 проекта 5 этапов деятельности эмитента до поступления ЦФА в гражданский оборот не являются трансакциями.

Неоднозначно определена в ст. 2 проекта функция майнинга: "Майнинг — предпринимательская деятельность, направленная на создание криптовалюты и/или валидацию с целью получения вознаграждения в виде криптовалюты".

Из определения следует, что речь идет о двух качественно различных видах деятельности. Деятельность, направленная на создание криптовалюты, является самостоятельной предпринимательской деятельностью. Деятельность по подтверждению валидации с целью получения вознаграждения — это работа по трудовому или гражданско-правовому договору по предоставлению услуг. По этой причине объединение этих двух качественно разнородных видов деятельности одним термином создает неоднозначность понятий.

Введение в ст. 3 проекта опосредованного правового режима доступа неквалифицированных инвесторов к цифровым кошелькам через оператора обмена может стать предпосылкой злоупотребления правом с его стороны и в конечном итоге к хищению средств неквалифицированных инвесторов, поскольку предполагает не обоснованный контроль оператора над средствами инвесторов.

Нет четкости в определении смарт-контракта. Согласно ст. 2 проекта "смарт-контракт — договор в электронной форме, исполнение прав и обязательств по которому осуществляется путем совершения в автоматическом порядке цифровых транзакций в распределенном реестре цифровых транзакций в строго определенной им последовательности и при наступлении определенных им обстоятельств".

Смарт-контракт — электронный протокол, написанный с помощью компьютерного кода. Его назначение — фиксация сведений по исполнению условий контракта обеими сторонами. Как и в любом другом договоре, исполнение прав и обязанностей по нему осуществляется сторонами путем совершения предусмотренных договором действий, но не автоматически. Другое дело, что фиксация этих трансакций осуществляется строго в соответствии с протоколом, и по этой причине облегчается контроль действий контрагентов сторонами договора.

С учетом изложенного предложенный проект Федерального закона от 25 января 2018 г. "О цифровых финансовых активах" требует тщательной доработки.

Литература

1. Белло М. Американские муниципальные образования печатают собственную валюту / М. Белло // USA Today. 2009. Апрель. URL: http://stringer-news.com/publication.mhtml?Part=37%20&PubID=11120 (дата обращения: 14.03.2018).

2. Райзберг Б.А. Современный экономический словарь / Б.А. Райзберг, Л.Ш. Лозовский, Е.Б. Стародубцева. 2-е изд., испр. М.: ИНФРА-М, 1999. 479 с.

Рекомендуется Вам: