Исковая давность по требованиям о привлечении к субсидиарной ответственности при банкротстве

Автор: Егоров А.В.

Субсидиарная ответственность при банкротстве — один из самых динамично развивающихся институтов банкротного права России. Значительные поправки были внесены в законодательство летом 2017 г., в декабре того же года они были подкреплены развернутым абстрактным разъяснением ВС РФ (Постановление Пленума от 21 декабря 2017 г. N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве").

Понятно, что привлечение к ответственности тех лиц, которые виновны в банкротстве должника, — очень важное для правопорядка явление. Однако нельзя забывать и про другую сторону медали — защиту ответчика. И одним из важных элементов его защиты является исковая давность, с которой, к сожалению, именно применительно к данному виду требований дела в российском праве обстоят весьма плачевно. Необходима активная работа доктрины, определенный вклад в которую хотелось бы внести данной статьей.

Ниже проблема будет раскрываться на примере фабулы конкретного дела, которое в настоящее время рассматривается в системе арбитражных судов и касается привлечения нескольких лиц к субсидиарной ответственности по обязательствам ООО КБ "СахаДаймондБанк".

Такая связка абстрактных рассуждений о судьбе исковой давности в российском праве с обстоятельствами и проблемами конкретного дела среди прочего призвана показать начинающим ученым и увлеченным сугубо практикой юристам, что теоретическое обоснование крайне важно и для правовой позиции по делу (т.е. адвоката), и для судьи, который хочет принять взвешенное и справедливое решение.

Начнем с обстоятельств спора. Решением Арбитражного суда г. Москвы от 9 марта 2011 г. по делу N А40-133945/10-70-661 "Б" ООО КБ "СахаДаймондБанк" (далее также — Банк) признано банкротом, в отношении должника открыто конкурсное производство, функции конкурсного управляющего возложены на Государственную корпорацию "Агентство по страхованию вкладов".

Конкурсный управляющий обратился в суд с заявлением о привлечении граждан П. и Г. к субсидиарной ответственности по обязательствам ООО КБ "СахаДаймондБанк".

Конкурсный управляющий сослался на следующие обстоятельства: с 1 июня 2009 г. и по дату отзыва у Банка лицензии (30 сентября 2010 г.) финансовое положение Банка резко ухудшилось, в результате чего на дату отзыва лицензии у Банка возник предусмотренный п. 2 ст. 2 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее — Закон о банкротстве) признак банкротства в виде недостаточности имущества для исполнения обязательств перед кредиторами в полном объеме, при этом размер недостаточности на 30 сентября 2010 г. составил 63 390 000 руб.

По мнению конкурсного управляющего, ухудшение финансового положения и возникновение признака банкротства произошли в результате совершения руководителями Банка в период с 1 июня 2009 г. по 30 сентября 2010 г. сделок по замещению ликвидных активов Банка на техническую задолженность, а также операций по ненадлежащему списанию с баланса Банка ликвидных ценных бумаг на общую сумму 149 699 371,01 руб. При этом конкурсный управляющий указал, что договоры, на основании которых были совершены вышеуказанные сделки по замещению ликвидных активов, были подписаны Председателем Правления Банка П., а распоряжения о неправомерном списании ценных бумаг с баланса Банка — первым заместителем Председателя Правления Банка Г.

Представители П. и Г. возражали против удовлетворения заявления конкурсного управляющего. В частности, они ссылались на то, что банкротство Банка было вызвано мировым финансовым кризисом 2008 г., в результате которого у системных клиентов Банка существенно ухудшилось финансовое положение: движения денежных средств по счетам значительно сократились, остатки на счетах снизились, часть заемщиков не смогла исполнять свои обязательства по погашению взятых ранее в банке кредитов, у некоторых началась процедура банкротства. Банкротство Банка произошло по независящим от ответчиков причинам при принятии ими всех зависящих от них мер для улучшения финансового состояния Банка.

При этом оба ответчика заявляли о пропуске срока исковой давности.

Определением Арбитражного суда г. Москвы от 23 апреля 2018 г. по делу N А40-133945/2010 по заявлению конкурсного управляющего ООО КБ "СахаДаймондБанк" — ГК "Агентство по страхованию вкладов" П. и Г. привлечены к субсидиарной ответственности по обязательствам ООО КБ "СахаДаймондБанк".

Отклоняя доводы о пропуске срока исковой давности, суд первой инстанции сослался на правовую позицию, изложенную в Постановлении Президиума ВАС РФ от 7 июня 2012 г. N 219/12, согласно которой судам следует исходить из того, что объективная возможность определить размер ответственности с разумной достоверностью отсутствует до момента реализации имущества должника, ввиду чего срок исковой давности по такому требованию может исчисляться в любом случае не ранее даты завершения реализации имущества предприятия и окончательного формирования конкурсной массы.

Представитель конкурсного управляющего ООО КБ "СахаДаймондБанк" пояснил, что не все мероприятия в конкурсном производстве выполнены, конкурсная масса не сформирована, поэтому суд пришел к выводу о необоснованности доводов ответчиков о пропуске конкурсным управляющим срока исковой давности.

Спорные вопросы

Обстоятельства дела позволили выделить следующие практико-ориентированные теоретические вопросы:

— с какого момента исчисляется срок исковой давности по заявлениям о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности согласно правовой позиции Постановления Президиума ВАС РФ от 7 июня 2012 г. N 219/12;

— является ли практикообразующей правовая позиция, высказанная Президиумом ВАС РФ в данном Постановлении;

— возможно ли применение данной позиции при банкротстве кредитных организаций;

— каким образом должен исчисляться срок исковой давности при рассмотрении в 2018 г. судами дел о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности, если заявитель полагает, что факт правонарушения, являющийся основанием для привлечения к субсидиарной ответственности, имел место в 2010 г.;

— как соотносятся между собой требования о возмещении убытков, причиненных юридическому лицу его контролирующими лицами, и требования о субсидиарной ответственности указанных лиц;

— может ли взаимосвязь указанных требований оказывать влияние на исчисление исковой давности по субсидиарной ответственности?

Исковая давность в действующем регулировании

В российском праве к настоящему времени развернулась широкая дискуссия о том, допустимо ли придавать силу прецедента судебным актам высших судов.

До последнего времени часто встречались позиции, что судебная система в России двигалась в сторону перехода к прецедентному праву[1], но значение прецедента не стоит абсолютизировать. Поэтому если суд сталкивается с ситуацией, при которой он видит, что прецедент несправедлив (что не учитывалось высшей судебной инстанцией), то он вполне может его преодолеть.

Институт субсидиарной ответственности при банкротстве, который последние девять лет пребывает в состоянии перманентного реформирования (начиная с Федерального закона от 28 апреля 2009 г. N 73-ФЗ и завершая Федеральным законом от 29 июля 2017 г. N 266-ФЗ), по-прежнему остается далеким от совершенства.

Одной из самых сложных является проблема исковой давности. Это выражается, в частности, в том, что в действующей редакции предусмотрено значительное число разных сроков исковой давности — как субъективных, так и объективных.

Согласно п. 5 ст. 61.14 Закона о банкротстве в действующей редакции "заявление о привлечении к ответственности по основаниям, предусмотренным настоящей главой, может быть подано в течение трех лет со дня, когда лицо, имеющее право на подачу такого заявления, узнало или должно было узнать о наличии соответствующих оснований для привлечения к субсидиарной ответственности, но не позднее трех лет со дня признания должника банкротом (прекращения производства по делу о банкротстве либо возврата уполномоченному органу заявления о признании должника банкротом) и не позднее десяти лет со дня, когда имели место действия и (или) бездействие, являющиеся основанием для привлечения к ответственности".

Согласно п. 6 ст. 61.14 Закона о банкротстве "заявление о привлечении к ответственности по основаниям, предусмотренным настоящей главой, может быть подано также не позднее трех лет со дня завершения конкурсного производства в случае, если лицо, имеющее право на подачу такого заявления, узнало или должно было узнать о наличии соответствующего основания для привлечения к субсидиарной ответственности после завершения конкурсного производства, но не позднее десяти лет со дня, когда имели место действия и (или) бездействие, являющиеся основанием для привлечения к ответственности, если аналогичное требование по тем же основаниям и к тем же лицам не было предъявлено и рассмотрено в деле о банкротстве.

В случае пропуска срока на подачу заявления по уважительной причине он может быть восстановлен арбитражным судом, если не истекло два года с момента окончания срока, указанного в абзаце первом настоящего пункта".

Постановление Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. N 53 (п. 58) содержит следующее разъяснение относительно данных сроков: "Сроки, указанные в абзаце первом пункта 5 и абзаце первом пункта 6 статьи 61.14 Закона о банкротстве, являются специальными сроками исковой давности (пункт 1 статьи 197 ГК РФ), начало течения которых обусловлено субъективным фактором (моментом осведомленности заинтересованных лиц). При этом данные сроки ограничены объективными обстоятельствами: они в любом случае не могут превышать трех лет со дня признания должника банкротом (прекращения производства по делу о банкротстве либо возврата уполномоченному органу заявления о признании должника банкротом) или со дня завершения конкурсного производства и десяти лет со дня совершения противоправных действий (бездействия)".

Согласно п. 59 упомянутого Постановления "предусмотренный абзацем первым пункта 5 статьи 61.14 Закона о банкротстве срок исковой давности по требованию о привлечении к субсидиарной ответственности, по общему правилу, исчисляется с момента, когда действующий в интересах всех кредиторов арбитражный управляющий или обычный независимый кредитор, обладающий правом на подачу заявления, узнал или должен был узнать о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности — о совокупности следующих обстоятельств: о лице, имеющем статус контролирующего, его неправомерных действиях (бездействии), причинивших вред кредиторам и влекущих за собой субсидиарную ответственность, и о недостаточности активов должника для проведения расчетов со всеми кредиторами (без выяснения точного размера такой недостаточности). Если в ходе рассмотрения обособленного спора (дела) будет установлено, что какой-либо из кредиторов узнал или должен был узнать о наличии оснований для привлечения к ответственности до того, как об этом объективно могли узнать иные кредиторы, по заявлению контролирующего должника лица исковая давность может быть применена к части требования о привлечении к субсидиарной ответственности, приходящейся на такого информированного кредитора (пункт 1 статьи 200 ГК РФ, абзац первый пункта 5 статьи 61.14 Закона о банкротстве).

При этом в любом случае течение срока исковой давности не может начаться ранее возникновения права на подачу в суд заявления о привлечении к субсидиарной ответственности (например, ранее введения первой процедуры банкротства, возврата уполномоченному органу заявления о признании должника банкротом, прекращения производства по делу о банкротстве на основании абзаца восьмого пункта 1 статьи 57 Закона о банкротстве на стадии проверки обоснованности заявления о признании должника банкротом).

Если в ходе рассмотрения обособленного спора (дела) будет установлено, что недобросовестно действующий в интересах контролирующего должника лица арбитражный управляющий скрыл от кредиторов обстоятельства, являющиеся основанием для привлечения к субсидиарной ответственности, срок исковой давности не может быть исчислен с момента осведомленности такого управляющего".

Экскурс в историю

В отличие от действующего законодательства в 2010 г. Закон о банкротстве не предусматривал особенностей исчисления исковой давности по требованиям о привлечении к субсидиарной ответственности. Следовательно, должны были применяться общие правила об исчислении исковой давности, предусмотренные гражданским законодательством.

Однако модель субсидиарной ответственности, созданная законодателем, фактически воспроизвела ответственность за причинение вреда юридическому лицу, через которую опосредуется ответственность перед кредиторами. В литературе обращалось внимание на неизбежные проблемы, связанные с такой моделью[2].

Одной из особенностей субсидиарной ответственности является то, как определяется ее размер. Он исчисляется не в зависимости от размера фактически причиненных юридическому лицу убытков, а в зависимости от того, в каком размере сложится разница между активами и пассивами юридического лица — банкрота к концу конкурсного производства[3].

Поэтому возник вопрос о том, как может применяться исковая давность по требованию, относительно которого непонятен его размер.

Разрешению данного вопроса посвящено Постановление Президиума ВАС РФ от 7 июня 2012 г. N 219/12.

Правовая позиция из Постановления N 219/12

В рассматриваемом Постановлении использована следующая мотивировка: "Согласно статье 200 Кодекса течение срока исковой давности начинается со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права.

В случае применения данной нормы в делах о банкротстве суду следует учитывать особенности процедур банкротства и соответствующие специальные нормы законодательства о банкротстве.

Так, в силу пункта 4 статьи 10 Закона о банкротстве контролирующие должника лица несут субсидиарную ответственность по денежным обязательствам должника и (или) обязанностям по уплате обязательных платежей с момента приостановления расчетов с кредиторами по требованиям о возмещении вреда, причиненного имущественным правам кредиторов в результате исполнения указаний контролирующих должника лиц, или исполнения текущих обязательств при недостаточности его имущества, составляющего конкурсную массу.

Названная норма изложена в новой редакции, утвержденной Федеральным законом от 28.04.2009 N 73-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" (далее — Закон).

Согласно абзацу второму пункта 5 статьи 129 Закона о банкротстве (отмененному Законом) размер ответственности лиц, привлекаемых к субсидиарной ответственности в соответствии с этим пунктом, определяется исходя из разницы между размером требований кредиторов, включенных в реестр требований кредиторов, и денежными средствами, вырученными от продажи имущества должника или замещения активов организации-должника.

Положения указанных норм свидетельствуют об отсутствии принципиального противоречия между прежней и действующей редакциями положений Закона о банкротстве, поскольку они одинаково определяют момент, с которого арбитражному управляющему становится известно о нарушении прав кредиторов лицами, контролирующими должника. В силу названных норм этот момент определяется фактическим отсутствием денежных средств для удовлетворения требований кредиторов.

По смыслу упомянутых правовых норм при определении момента начала течения срока исковой давности по заявлению о привлечении собственника имущества должника к субсидиарной ответственности в процедуре банкротства необходимо учитывать, что размер ответственности невозможно определить с разумной достоверностью до момента реализации имущества должника, в связи с чем такой срок может исчисляться не ранее даты завершения реализации имущества предприятия и окончательного формирования конкурсной массы.

Следовательно, суд первой инстанции сделал правильный вывод о том, что течение срока исковой давности в данном случае не может начаться ранее продажи имущества предприятия, которая состоялась 11.06.2010, после чего стало достоверно известно о недостаточности денежных средств, составляющих конкурсную массу должника для удовлетворения требований кредиторов, и о размере сумм, подлежащих взысканию в порядке субсидиарной ответственности".

Избранный Президиумом ВАС РФ подход означает, что в условиях правовой неопределенности Суд посчитал наименьшим злом удлинение исковой давности по сравнению с подходом, при котором виновные лица смогли бы уходить от ответственности ввиду пропуска срока исковой давности.

Поясним, что же являлось еще злом, от которого уходила высшая судебная инстанция. Предположим, виновное действие совершено за год до возбуждения дела о банкротстве. Далее дело затянулось (шло более двух лет), что не редкость в российских реалиях, особенно в том случае, если у должника имеется значительное имущество, подлежащее продаже. В этом случае срок исковой давности, если бы он исчислялся по дате причинения ущерба имуществу юридического лица — должника (будущей конкурсной массе), оказался бы пропущен.

Даже если срок исковой давности можно было считать с даты открытия конкурсного производства или более поздней даты, когда об основаниях для субсидиарной ответственности узнал или должен был узнать конкурсный управляющий, то затягивание конкурсного производства на срок более трех лет также лишало бы кредиторов возможности покрытия своих потерь через механизм субсидиарной ответственности.

Именно так и получилось в том деле, которое попало на рассмотрение Президиума ВАС РФ: конкурсное производство было введено 14 июня 2006 г., далее 13 декабря 2010 г. было принято решение собрания кредиторов с предложением в адрес конкурсного управляющего об обращении в арбитражный суд с заявлением о привлечении к субсидиарной ответственности администрации как собственника предприятия, а заявление в суд было подано 5 марта 2011 г.

Следует отметить, что данный спор в силу обозначенной проблемы не являлся обычным. Согласно статистике ЕФРСБ средний срок конкурсного производства по делам о банкротстве составляет два года и два месяца[4]. Подобная статистика не велась применительно к исследуемому периоду, но с учетом более сложного современного регулирования в части оспаривания сделок, торгов и той же субсидиарной ответственности можно сделать вывод, что средний срок конкурсного производства был еще более коротким или как минимум не более длинным.

По-видимому, в связи с этим подавляющее большинство судебной практики того периода исходило из того, что субъективный срок конкурсного производства по иску о привлечении к субсидиарной ответственности, равный общему трехлетнему сроку исковой давности, начинал течь с того момента, когда конкурсный управляющий как новый субъект должен был узнать о правонарушении, совершенном контролирующими лицами. По общему правилу суды начинали исчислять данный трехлетний срок с даты открытия конкурсного производства. Такая практика была сформирована в Уральском судебном округе[5], Западно-Сибирском округе[6]. Федеральный арбитражный суд Волго-Вятского округа включил данную правовую позицию в Обзор "Обобщение судебно-арбитражной практики применения положений главы 12 "Исковая давность" Гражданского кодекса Российской Федерации", где прямо указывалось, что в случае обращения конкурсного управляющего в арбитражный суд с требованием о привлечении к субсидиарной ответственности за доведение до банкротства срок исковой давности надлежит исчислять со дня принятия решения о признании должника, банкротом и утверждения конкурсного управляющего, а не с момента, когда должник узнал о нарушении своего права, как ошибочно указал суд первой инстанции[7].

Однако данная практика не была повсеместной.

Иной подход имел место, например, в Поволжском округе, где суды удлиняли начало течения срока и исчисляли его с даты реализации имущества, расширительно толкуя п. 7 Постановления Пленума ВАС РФ от 15 декабря 2014 г. N 29, при этом также указывая, что по общему правилу срок начинает течь с даты открытия конкурсного производства[8]. От этой судебной практики и оттолкнулся Президиум ВАС РФ, формируя свою позицию в анализируемом деле.

Таким образом, налицо была ситуация, требующая вмешательства высшей судебной инстанции, которое в итоге состоялось, и после рассматриваемого Постановления Президиума ВАС РФ отсутствие единообразия было устранено. Очевидно, что Президиум ВАС РФ согласился с подходом Поволжского округа, поскольку практически дословно воспроизвел его подход, указав, что "такой срок может исчисляться не ранее даты завершения реализации имущества предприятия".

К сожалению, Президиум ВАС РФ уклонился от рассмотрения вопроса о том, насколько виновными были задержки проведения конкурсного производства, поставившие ответчика по требованию о субсидиарной ответственности в крайне невыгодное положение (если бы срок конкурсного производства продлился не пять лет, как в этом случае, а 10, то ответчика могли присудить к возмещению за деяние, совершенное более 10 лет назад).

Политико-правовое обоснование исковой давности

Вместе с тем наличие института исковой давности, направленного на защиту правовой определенности и правовых ожиданий ответчика, является весьма значимым достижением правопорядка. На важность исковой давности неоднократно обращал внимание КС РФ. В ряде своих актов Суд отмечал, что "институт исковой давности… имеет целью упорядочить гражданский оборот, создать определенность и устойчивость правовых связей, дисциплинировать их участников, способствовать соблюдению хозяйственных договоров, обеспечить своевременную защиту прав и интересов субъектов гражданских правоотношений, поскольку отсутствие разумных временных ограничений для принудительной защиты нарушенных гражданских прав приводило бы к ущемлению охраняемых законом прав и интересов ответчиков и третьих лиц, которые не всегда могли бы заранее учесть необходимость собирания и сохранения значимых для рассмотрения дела сведений и фактов. Применение судом по заявлению стороны в споре исковой давности защищает участников гражданского оборота от необоснованных притязаний и одновременно побуждает их своевременно заботиться об осуществлении и защите своих прав"[9].

Понимая важность исковой давности, вскоре после принятия Постановления Президиума ВАС РФ от 7 июня 2012 г. N 219/12 федеральный законодатель установил гораздо более короткие сроки исковой давности — один год с момента, когда истец узнал об основаниях своего иска[10].

Изменения были внесены практически ровно через год с даты принятия Постановления Президиума ВАС РФ. Для законодательного процесса это очень мало. Очевидно, что законодатель так быстро "исправил" правовую позицию высшей судебной инстанции, потому что не согласился с ней. Принимая во внимание правовую неопределенность до формирования правовой позиции и скорое ее изменение законодателем, можно сделать вывод о том, что в обществе не сформировалось разумных правовых ожиданий, связанных с правовой позицией Президиума ВАС РФ, выраженной в Постановлении от 7 июня 2012 г. N 219/12.

В действующей редакции Закона о банкротстве законодатель несколько удлинил субъективный срок исковой давности (субъективный оттого, что он исчисляется с момента, когда об основаниях иска узнал или должен был узнать истец) — он составляет три года. Как отмечает Ю.С. Михальчук, изучение судебной практики показало, что суды часто отказывали в удовлетворении требований о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности по причине пропуска срока исковой давности. Действительно, учитывая сложность и объем работы в ходе процедур банкротства кредитных организаций, не всегда удавалось выявить все необходимые обстоятельства, собрать доказательства и обратиться в суд с соответствующим заявлением. В результате этого виновные лица оставались безнаказанными, а кредиторы терпели убытки. Значительное увеличение срока исковой давности направлено на защиту кредиторов банка, а также является превентивной мерой для контролирующих кредитную организацию лиц от злоупотреблений[11].

Данная аналитика, основанная на статистике АСВ, показывает, что в целом судебная практика не применяла подходы Постановления Президиума ВАС РФ от 7 июня 2012 г. N 219/12 массово к кредитным организациям, что также подтверждает довод о невозможности расширения правовой позиции[12].

Одновременно законодатель решил еще одну проблему — ввел предельный срок исковой давности продолжительностью 10 лет со дня правонарушения, чтобы срок привлечения к ответственности ответчика по иску о субсидиарной ответственности не становился безграничным. Очевидно намерение законодателя преодолеть возможность бессрочной ответственности, которую допускало буквальное толкование ст. 10 Закона о банкротстве в ред. 2009 — 2010 гг., предпринятое в комментируемом Постановлении Президиума ВАС РФ.

Таким образом, из всего последующего развития событий следует воля законодателя устранить не справедливость в виде неограниченного по сроку привлечения к ответственности контролирующего лица и соответствующий перекос в балансе интересов сторон, вызванный пробелами в законодательстве, действовавшем до 2013 г.

Эту волю необходимо учитывать при рассмотрении судебных споров.

Это означает, что в реалиях 2018 г. нецелесообразно и неправомерно использовать правовую позицию ВАС РФ, выраженную в 2012 г. и относящуюся к событиям 2005 г., без поправок на изменившееся законодательство.

Ввиду изменившегося в 2013 г. законодательства, допустившего возможность предъявления требования о привлечении к субсидиарной ответственности непосредственно после открытия конкурсного производства, не дожидаясь точного определения размера требования, рассматриваемая правовая позиция Президиума ВАС РФ более не может признаваться практикообразующей.

Как действуют во времени новые правила об исковой давности?

Поскольку законодатель обратился к регулированию исковой давности по требованиям о привлечении к субсидиарной ответственности достаточно поздно и действующие нормы регулируют данную проблематику гораздо более полным образом, закономерен вопрос о том, могут ли быть применены отдельные нормы Закона о банкротстве в ред. Федерального закона от 28 июня 2013 г. N 134-ФЗ к случаям субсидиарной ответственности, основания для которых возникли ранее 2013 г.?

Как указывалось выше, одна из проблем, которую решал федеральный законодатель в 2013 г., сводилась к невозможности заявлять требование о привлечении к субсидиарной ответственности до того момента, как стала понятна разница между активами и пассивами должника.

Эта проблема была решена в законе следующим образом: требование можно заявить в конкурсном производстве сразу же после того, как стало известно о наличии оснований для привлечения лица к ответственности, а точный размер ответственности будет определен ближе к завершению конкурсного производства[13].

Таким образом, с 30 июня 2013 г. устранена одна из основных причин, которые были положены в основу вывода Президиума ВАС РФ из Постановления от 7 июня 2012 г. N 219/12, — невозможность определения размера ответственности как препятствие для предъявления иска.

Частые изменения Закона о банкротстве приводят к тому, что правоприменителю приходится постоянно следить за тем, какую именно редакцию Закона следует применять в его деле. При этом следует различать материальные и процессуальные нормы Закона о банкротстве. Вторые (процессуальные) чаще всего применяются по дате совершения процессуального действия (нередко закон в целях упрощения регулирования содержит привязку к дате введения следующей процедуры банкротства). Первые (материальные) должны применяться в соответствии с общими правилами о действии закона во времени (ст. 4 ГК РФ): правоотношение подчиняется закону, который действовал на момент его возникновения.

Многие аспекты субсидиарной ответственности при банкротстве носят материальный, а не процессуальный характер (основания ответственности, презумпции и т.п.). К числу материальных норм относится также исковая давность.

Поэтому в отношении событий, имевших место в 2010 г. и предположительно могущих служить основанием для привлечения лица к субсидиарной ответственности по долгам кредитной организации, подлежат применению нормы права, действовавшие в 2010 г.

Тонкий вопрос: не обратная сила, а разъясняющая норма

Однако нельзя пройти мимо одного немаловажного обстоятельства. Нередко законодатель включает в законы не регуляторные, а уточняющие и разъясняющие нормы, т.е. фактически те же самые нормы, которые по умолчанию должны были действовать и ранее, до того, как они стали прямо выраженными законодательными предписаниями.

Поясним на примере, что имеется в виду. Так, в ходе реформы гражданского законодательства в ст. 200 ГК РФ появилось правило о том, что срок исковой давности исчисляется не ранее момента, когда истец узнал о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску. Выделенная нами фраза в тексте нормы является новой. Если не знать предысторию появления данного правила, может сложиться неправильное мнение, согласно которому данная норма подлежит применению только к случаям, когда событие, запускающее ход исковой давности, произошло после 1 сентября 2013 г. Однако это совсем не так. Еще раньше, за пять лет до появления указанной нормы, ВАС РФ в Обзоре практики по виндикации (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 13 ноября 2008 г. N 126 "Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с истребованием имущества из чужого незаконного владения") указал, что давность по требованию о виндикации вещи начинает течь не ранее, чем истец узнает ответчика (лицо, у которого находится вещь).

Таким образом, в данной норме всего лишь кодифицировано правило, которое фактически сложилось еще до того момента, как оно попало в закон. Следовательно, оно должно применяться и к правоотношениям, возникшим ранее его появления в законе, и речь в данном случае не должна идти об обратной силе закона.

Необходимо ответить на вопрос: какова по своей правовой природе норма п. 5 ст. 10 Закона о банкротстве о праве предъявлять требование о субсидиарной ответственности до того, как окончательно сформирован размер требования, — материальная или процессуальная?

Есть основания полагать, что данная норма имеет явно выраженный процессуальный характер, поскольку она регулирует порядок предъявления материального требования о субсидиарной ответственности, расщепляя данное требование на два: требование о наличии оснований для привлечения к ответственности и требование об установлении размера ответственности.

Понятно, что с точки зрения материального права в данном случае мы имеем дело с одним требованием — о субсидиарной ответственности.

Таким образом, поскольку норма имеет процессуальный характер, она должна применяться во времени таким же образом, как иные нормы процессуального права, т.е. на момент совершения соответствующего процессуального действия[14].

Из данного умозаключения логически следует, что начиная с даты вступления в силу Федерального закона N 134-ФЗ (30 июня 2013 г.) управомоченные лица имели возможность в делах о банкротстве заявлять требования о привлечении лиц к субсидиарной ответственности за нарушения, допущенные в прошлом, не дожидаясь определения точного размера субсидиарной ответственности. Таким образом, с указанного момента право на защиту могло быть реализовано управомоченными лицами без каких-либо ограничений. Следовательно, отпадает основание для применения той правовой позиции, что была выражена Президиумом ВАС РФ в Постановлении от 7 июня 2012 г. N 219/12, и срок исковой давности должен начинать течение с момента, когда лица, управомоченные на подачу соответствующего требования в деле о банкротстве, узнали или должны были узнать об основаниях для соответствующего иска.

Исходя из обстоятельств дела, изложенных в Определении Арбитражного суда г. Москвы от 23 апреля 2018 г. по делу N А40-133945/2010, обстоятельство, влекущее начало течения срока исковой давности, должно было наступить вскоре после вступления закона в силу — в пределах двух-трех месяцев. Таким образом, исковая давность по требованию о привлечении П. и Г. к субсидиарной ответственности должна была наступить в октябре — ноябре 2016 г. И поскольку заявление о привлечении к субсидиарной ответственности в рассматриваемом деле было подано, как указывает суд первой инстанции, 2 февраля 2017 г., срок исковой давности истцами пропущен.

Объективная и субъективная исковая давность

Как уже упоминалось, исковая давность обладает самостоятельной ценностью и относится к основополагающим институтам гражданского права.

В связи с этим следует оценить действующее регулирование, в котором выделяются объективный и субъективный сроки исковой давности, с тем чтобы определить, каково функциональное назначение каждого из указанных сроков.

Как следует из Концепции совершенствования общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации[15], объективная исковая давность вводилась в гражданское законодательство в 2013 г. для того, чтобы избежать несправедливости всего в одной ситуации — когда истец знает о состоявшемся нарушении и основаниях своего требования, но не знает о фигуре ответчика. В этой ситуации при отсутствии объективного срока давности происходила бы одна из двух несправедливостей: либо давность начинала течение с момента осведомленности истца о нарушении (при отсутствии реальной возможности предъявить иск), либо давность оказывалась крайне продолжительной (если истец узнавал об ответчике, например, спустя 20 лет, то исковая давность составляла бы 23 года).

При этом согласно действующей редакции Закона о банкротстве предельный срок исковой давности установлен продолжительностью 10 лет с момента противоправного деяния (независимо от того, когда об этом деянии узнал истец).

Это решение представляется совершенно справедливым. Поэтому исходя из принципа равенства (п. 1 ст. 1 ГК РФ) такой же срок должен действовать и в отношении тех правонарушений, которые были совершены ранее, до вступления в силу п. 5 ст. 61.14 Закона о банкротстве. В отношении последних можно предельный 10-летний срок исчислять с даты вступления в силу Федерального закона N 266-ФЗ (30 июля 2017 г.).

Тем не менее наличие 10-летнего объективного срока давности в действующем законодательстве о банкротстве не должно отвлекать от главной идеи давности — ее расчет должен осуществляться основным образом по субъективному критерию, т.е. с момента, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права. Если же лицо испытывает какие-либо препятствия для предъявления своего требования (неизвестен ответчик, невозможно точно определить размер требования и т.п.), то срок исковой давности может начинать течь не ранее устранения указанных препятствий.

Безотносительно к дате совершения правонарушения контролирующими лицами срок исковой давности по требованиям о привлечении к субсидиарной ответственности должен исчисляться с момента, когда лицам, управомоченным на подачу иска (конкурсному управляющему, кредиторам), стало известно или должно было стать известно о наличии у них реальной возможности для предъявления иска (как правило, этот момент не может быть много позже даты открытия конкурсного производства). При этом начиная с 30 июня 2013 г. конкурсные управляющие и кредиторы в делах о банкротстве имели возможность заявлять требования к контролирующим лицам без указания точного размера (он подлежал определению в дальнейшем). Это правило имело процессуальный характер и поэтому распространялось на все процессуальные действия, совершаемые после данного правила, в том числе по возникшим ранее материальным основаниям.

Удвоение сущностей как основной порок субсидиарной ответственности при банкротстве по российскому праву

Институт ответственности контролирующих лиц в делах о банкротстве имеет мало общего с классической моделью субсидиарной ответственности, когда у кредитора наряду с основным должником появляется еще один должник, отвечающий дополнительно (на этот признак должно было бы указывать прилагательное "субсидиарная").

Взыскание с обязанного лица здесь производится в конкурсную массу, т.е. обязанность и ответственность контролирующего лица встроены в правоотношение "должник — контролирующее лицо", а не в правоотношение "кредитор должника — контролирующее лицо". При этом данная ответственность проистекает скорее из самостоятельного основания, а не из того же основания, что и ответственность основного должника (с последующей возможностью предъявления в субсидиарном порядке требования к контролирующему лицу). Контролирующее лицо здесь отвечает именно в силу того, что в результате его поведения (совершенного им деликта) должник стал неплатежеспособным и не может удовлетворить требования кредиторов. В этом заключается основание его ответственности. Иными словами, контролирующее лицо несет ответственность в большей мере за свои действия, чем за действия должника.

Непонимание природы ответственности контролирующих лиц в правоприменительной практике вело к многочисленным проблемам при решении конкретных вопросов: при определении объема ответственности, при определении порядка привлечения к ответственности, при характеристике вины, причинно-следственной связи и т.д.[16]

После реформы Закона о банкротстве в 2017 г. (Федеральный закон от 29 июля 2017 г. N 266-ФЗ и новая гл. III.2 Закона о банкротстве) и последовавших разъяснений Пленума ВС РФ (Постановление от 21 декабря 2017 г. N 53) российское право значительно приблизилось к характеристике рассматриваемой ответственности как деликтной.

Так, по оценкам специалистов, целью реформы Закона о банкротстве в рассматриваемой части как раз было развитие института ответственности руководителя должника и иных лиц в деле о банкротстве как деликтного института[17]. Так же и Постановление Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. N 53 изобилует отсылками к общим нормам ГК РФ о причинении вреда (см., например, п. 2, 5, 6, 11, 14, 15, 21, 22 и др.).

Такая характеристика института ответственности подтверждается также и аналогией с правилами о возмещении убытков, причиненных юридическому лицу его контролирующими лицами, по нормам, уже действовавшим на момент возникновения спорных правоотношений в рассматриваемом деле.

Согласно п. 11 ст. 10 Закона о банкротстве в ред. Федерального закона от 28 апреля 2009 г. N 73-ФЗ привлечение к субсидиарной ответственности по обязательствам должника контролирующих должника лиц не препятствует предъявлению требований учредителями (участниками) должника о возмещении убытков органами юридического лица по основаниям, предусмотренным п. 3 ст. 53 ГК РФ и принятыми в соответствии с ним федеральными законами.

Но при этом в п. 4 ст. 10 Закона о банкротстве было установлено следующее правило: арбитражный суд вправе уменьшить размер ответственности контролирующего должника лица, если будет установлено, что размер вреда, причиненного имущественным правам кредиторов по вине контролирующего должника лица, существенно меньше размера требований, подлежащих удовлетворению за счет контролирующего должника лица, привлеченного к субсидиарной ответственности по обязательствам должника.

Из этой нормы следует, что в основных чертах требование о субсидиарной ответственности должно рассматриваться так же, как и деликтное требование юридического лица к своему контролирующему лицу, и при этом требование о субсидиарной ответственности не может быть удовлетворено при отказе в удовлетворении деликтного требования. Указанная общая идея может быть истолкована, на наш взгляд, таким образом, что если по требованию о возмещении убытков, причиненных контролирующим лицом, истек срок исковой давности, то наступает исковая давность и по требованию о субсидиарной ответственности.

Начало исчисления срока исковой давности по деликтному иску должно восходить к моменту, когда о деликте узнал или должен был узнать конкурсный управляющий как лицо, управомоченное заявлять иск в интересах конкурсной массы.

В этом случае срок исковой давности о привлечении П. и Г. к субсидиарной ответственности по делу N А40-133945/2010 Арбитражного суда г. Москвы также оказывается пропущенным.

Итак, требование о привлечении лица к субсидиарной ответственности имеет деликтную природу, на что постоянно обращает внимание ВС РФ, в частности в Постановлении Пленума от 21 декабря 2017 г. N 53.

Такими разъяснениями ВС РФ создает основу для преодоления удвоения правовых институтов, допущенного российским законодателем. Необходимо одинаково оценивать деликтные требования и требования о субсидиарной ответственности.

Это означает, что при невозможности удовлетворения требования о привлечении к ответственности контролирующего лица кредитной организации по нарушениям, допущенным в 2009 — 2010 гг., в том числе ввиду пропуска срока исковой давности, не может быть удовлетворено и требование о привлечении тех же самых лиц к субсидиарной ответственности. Нормативную основу для данного вывода создает п. 4 ст. 10 Закона о банкротстве в ред. Федерального закона от 28 апреля 2009 г. N 73-ФЗ.

Вместе с тем появилась вероятность повторения ВС РФ правовой позиции из Постановления Президиума ВАС РФ N 219/12, и это в текущих условиях могло бы стать довольно большим разочарованием.

Определением от 3 августа 2018 г. N 305-ЭС18-7255 для рассмотрения в кассационном порядке передано дело со следующей фабулой.

Бывшему руководителю должника инкриминируется то, что он произвел отчуждение имущества должника и не передавал документы конкурсному управляющему. Названные обстоятельства имели место в 2012 г.

Суды пришли к выводу о необходимости применения общих правил об исковой давности, в силу которых податель кассационной жалобы должен был узнать о нарушении своих прав на первом собрании кредиторов должника и в любом случае (как председатель комитета кредиторов должника) не позднее 23 октября 2013 г., когда суд отказал в удовлетворении заявления конкурсного управляющего о привлечении того же лица (Хомазюка А.Н.) к субсидиарной ответственности.

Судья ВС РФ предлагает внимательнее посмотреть на доводы заявителя о том, что о недостаточности денежных средств для удовлетворения требований кредиторов и о размере сумм, подлежащих взысканию в порядке субсидиарной ответственности, стало известно после реализации имущества должника на торгах 25 ноября 2016 г.

Как представляется, высказанные выше предложения по толкованию норм о субсидиарной ответственности, взятых в их историческом развитии и системно, помогут избрать гораздо более гибкое решение такой сложной проблемы, как исковая давность по требованиям о привлечении к субсидиарной ответственности. Простое воспроизведение правовой позиции из Постановления Президиума 2012 г. в 2018 г. будет означать несколько шагов назад в развитии нашего права и приумножение небесспорной правовой позиции, не говоря уже о том, что в последнем деле появляется проблема удвоения процессов. Если конкурсный управляющий провел дело против потенциального фигуранта субсидиарной ответственности, но проиграл его, повтор дела с тем же требованием и по тем же основаниям иным кредитором невозможен, ибо и конкурсный управляющий, и кредитор действуют от имени конкурсной массы (от имени должника).

Выводы

1. Срок исковой давности по заявлениям о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности, согласно правовой позиции Президиума ВАС РФ, выраженной в Постановлении от 7 июня 2012 г. N 219/12, исчисляется с момента, когда становится понятен точный размер соответствующего требования (ближе к концу конкурсного производства).

Данная позиция представляется выбором "наименьшего из двух зол" в условиях регулирования субсидиарной ответственности в 2009 — 2013 гг., содержащего пробел в отношении исковой давности по таким требованиям. Она имела универсальный характер как при банкротстве обычных субъектов, так и при банкротстве кредитных организаций.

2. Ввиду изменения в 2013 г. законодательства[18], допустившего возможность предъявления требования о привлечении к субсидиарной ответственности непосредственно после открытия конкурсного производства, не дожидаясь точного определения размера требования, рассматриваемая правовая позиция Президиума ВАС РФ более не может признаваться практикообразующей.

Также следует отметить, что в экономическом обороте не сформировалось разумных правовых ожиданий, связанных с правовой позицией Президиума ВАС РФ, выраженной в Постановлении от 7 июня 2012 г. N 219/12.

3. Безотносительно к дате совершения правонарушения контролирующими лицами срок исковой давности по требованиям о привлечении их к субсидиарной ответственности должен исчисляться с момента, когда лицам, управомоченным на подачу иска (конкурсному управляющему, кредиторам), стало известно или должно было стать известно о наличии у них реальной возможности для предъявления иска (как правило, этот момент не может быть много позже даты открытия конкурсного производства). При этом начиная с 30 июня 2013 г.[19] конкурсные управляющие и кредиторы в делах о банкротстве имели возможность заявлять требования к контролирующим лицам без указания точного размера (он подлежал определению в дальнейшем). Это правило имело процессуальный характер и поэтому распространялось на все процессуальные действия, совершаемые после данного правила, в том числе по возникшим ранее материальным основаниям.

4. Требование о привлечении лица к субсидиарной ответственности имеет деликтную природу, на что постоянно обращает внимание ВС РФ, в частности в Постановлении Пленума от 21 декабря 2017 г. N 53. Это означает, что при невозможности удовлетворения требования о привлечении к ответственности контролирующего лица кредитной организации по нарушениям, допущенным в 2009 — 2010 гг., в том числе ввиду пропуска срока исковой давности, не может быть удовлетворено и требование о привлечении тех же самых лиц к субсидиарной ответственности. Нормативную основу для данного вывода создает п. 4 ст. 10 Закона о банкротстве в ред. Федерального закона от 28 апреля 2009 г. N 73-ФЗ.

5. Формальная сторона права заключается в достижении такого положения дел, при котором одинаковые ситуации рассматриваются как равные. Сама справедливость — это равенство, баланс, эквивалентность, предполагающие, что к равным ситуациям применяется равный правовой масштаб, а к неравным — неравный[20]. В этом смысле рассмотрение деликтных требований и требований о привлечении контролирующих лиц к ответственности в делах о банкротстве как требований одного и того же вида позволяет реализовать одну из важнейших правовых задач.

Иной подход ведет не только к удвоению сущностей и возникновению неизбежных противоречий внутри правовой системы, но и к правовой неопределенности, т.е. к уничтожению главного преимущества правовых систем, где основным регулятивным источником выступает нормативный правовой акт. Именно обеспечение предвидимости правового регулирования является их главным преимуществом перед системами, где основным источником права является прецедент, позволяющий игнорировать ценность предвидимости регулирования ради обеспечения учета всех деталей конкретного случая.

[1] См.: Иванов А.А. Речь о прецеденте: Выступление Председателя ВАС РФ на Третьих сенатских чтениях в КС РФ 19 марта 2010 г. // http://arbitr.ru/press-centr/news/speeches/27369.html; Будылин С.Л. Прецедент на распутье. Краткая история судебного правотворчества в России // Вестник экономического правосудия РФ. 2015. N 11. С. 112 — 149 и др.

[2] См.: Егоров А.В., Усачева К.А. Субсидиарная ответственность за доведение до банкротства — неудачный эквивалент западной доктрины снятия корпоративного покрова // Вестник ВАС РФ. 2013. N 12. С. 6 — 61; Они же. Доктрина "снятия корпоративного покрова" как инструмент распределения рисков между участниками корпорации и иными субъектами оборота // Вестник гражданского права. 2014. N 1. С. 31 — 73.

[3] Правило введено в Закон о банкротстве Федеральным законом от 28 апреля 2009 г. N 73-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" (начало действия редакции — 5 июня 2009 г., окончание действия редакции — 2 августа 2013 г.): "В определении о привлечении контролирующих должника лиц к ответственности указывается размер их ответственности, который применительно к случаям, предусмотренным пунктами 4 и 5 настоящей статьи, устанавливается исходя из разницы между определяемым на момент закрытия реестра размером требований кредиторов, включенных в реестр требований кредиторов, и размером удовлетворенных требований кредиторов на момент приостановления расчетов с кредиторами или исполнения текущих обязательств должника в связи с недостаточностью имущества должника, составляющего конкурсную массу. На основании определения о привлечении контролирующих должника лиц к ответственности выдается исполнительный лист" (изменения вносились в п. 8 ст. 10 Закона о банкротстве).

[4] https://bankrot.fedresurs.ru/

[5] Определение ВАС РФ от 3 августа 2009 г. N 10096/09; Постановление ФАС Уральского округа от 24 июня 2009 г. N Ф09-3570/09-С4.

[6] Постановление Седьмого арбитражного апелляционного суда от 17 марта 2010 г. N 07АП-1080/10.

[7] Обзор ФАС Волго-Вятского округа "Обобщение судебно-арбитражной практики применения положений главы 12 "Исковая давность" Гражданского кодекса Российской Федерации" // СПС "Гарант".

[8] Постановления Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 11 апреля 2012 г. N 19АП-7054/10, ФАС Поволжского округа от 3 апреля 2012 г. N Ф06-968/12 по делу N А12-14870/2004.

[9] См., например: Определения КС РФ от 3 ноября 2006 г. N 445-О, от 24 июня 2008 г. N 364-О-О; Постановления КС РФ от 20 июля 2011 г. N 20-П, от 15 февраля 2016 г. N 3-П // СПС "КонсультантПлюс". Подробнее см.: Головнина Е.Н. Исчисление и применение исковой давности по обособленным спорам в делах о банкротстве // Судья. 2017. N 8. С. 59 — 64; Сделки, представительство, исковая давность: Постатейный комментарий к статьям 153 — 208 Гражданского кодекса Российской Федерации [Электронное издание. Редакция 1.0] / Отв. ред. А.Г. Карапетов. М.: М-Логос, 2018. (Комментарии к гражданскому законодательству #Глосса.) С. 1154 и др.

[10] Пункт 5 ст. 10 Закона о банкротстве в ред. Федерального закона от 28 июня 2013 г. N 134-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части противодействия незаконным финансовым операциям".

[11] Михальчук Ю.С. Ответственность акционеров и менеджмента банка при банкротстве // Банковское обозрение. 2015. N 2. С. 15 — 17.

[12] Там же. Ю.С. Михальчук как раз отражает данную статистику.

[13] Согласно п. 5 ст. 10 Закона о банкротстве (в ред. Федерального закона от 28 июня 2013 г. N 134-ФЗ) заявление о привлечении контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности по основаниям, предусмотренным п. 2 и 4 настоящей статьи, может быть подано в течение одного года со дня, когда подавшее это заявление лицо узнало или должно было узнать о наличии соответствующих оснований для привлечения к субсидиарной ответственности, но не позднее трех лет со дня признания должника банкротом.

Если на момент рассмотрения заявления о привлечении к субсидиарной ответственности по основанию, предусмотренному п. 4 настоящей статьи, невозможно определить размер ответственности, суд после установления всех иных имеющих значение фактов приостанавливает рассмотрение этого заявления до окончания расчетов с кредиторами либо до окончания рассмотрения требований кредиторов, заявленных до окончания расчетов с кредиторами.

Производство по делу о банкротстве не может быть прекращено до вынесения арбитражным судом определения по требованиям о привлечении контролирующих должника лиц к ответственности. В случае прекращения процессуальных действий по делу о банкротстве арбитражный суд по своей инициативе может приостановить производство по делу о банкротстве до вынесения определения по требованиям о привлечении указанных лиц к ответственности. Арбитражному управляющему не выплачивается фиксированная сумма вознаграждения за счет средств должника за период, в течение которого дело о банкротстве приостановлено в соответствии с настоящей статьей.

[14] Также в связи с этим обращает на себя внимание общая формулировка правовой позиции Президиума ВАС РФ, выраженная в Постановлении от 7 июня 2012 г. N 219/12, из содержания которой следует, что речь по существу идет о праве на обращение с иском. Пока неизвестен точный размер ответственности, невозможно подать иск.

[15] Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации (подготовлена на основании Указа Президента РФ от 18 июля 2008 г. N 1108 "О совершенствовании ГК РФ", одобрена решением Совета от 7 октября 2009 г.). Текст Концепции доступен в СПС "КонсультантПлюс" и на сайте Исследовательского центра частного права им. С.С. Алексеева при Президенте РФ: http://privlaw.ru/.

[16] См. подробнее: Егоров А.В., Усачева К.А. Субсидиарная ответственность за доведение до банкротства — неудачный эквивалент западной доктрины снятия корпоративного покрова; Они же. Доктрина "снятия корпоративного покрова" как инструмент распределения рисков между участниками корпорации и иными субъектами оборота.

[17] Мифтахутдинов Р.Т. Эволюция института субсидиарной ответственности при банкротстве: причины и последствия правовой реформы // Закон. 2018. N 5. С. 187 — 191.

[18] Федеральный закон от 28 июня 2013 г. N 134-ФЗ.

[19] Федеральный закон от 28 июня 2013 г. N 134-ФЗ.

[20] Без упоминания об этом сегодня не обходится ни одна работа, раскрывающая категорию справедливости. См., например: Нерсесянц В.С. Право — математика свободы. Опыт прошлого и перспективы. М.: Юристъ, 1996; Rawls J. A Theory of Justice. Harvard University Press, 1971; Englard I. Corrective and Disributive Justice: From Aristotle to Modern Times. Oxford University Press, 2009; Gordley G. The Philosophical Origins of Modern Contract Doctrine. Clarendon Press, 1991 (reprinted 2011) и др.