ЮрФак: изучение права онлайн

Договоры о переводе долга и возможность их оспаривания по п. 1 ст. 61.2 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»

Авторы: Карелина С.А., Фролов И.В.

Сделки, совершенные должником или другими лицами за счет должника, могут быть признаны недействительными в соответствии с ГК РФ, а также по основаниям и в порядке, которые указаны в Федеральном законе от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)"[1] (далее — Закон о банкротстве). При этом механизм оспаривания сделок должника, содержащийся в главе III.1 Закона о банкротстве, является экстраординарным способом оспаривания сделок финансово несостоятельного должника, который применим исключительно в целях пополнения конкурсной массы должника в делах о банкротстве для целей восстановления его платежеспособности в процедуре внешнего управления или пропорционального удовлетворения требований кредиторов в процедуре конкурсного производства. Согласно п. 2 Постановления от 23 декабря 2010 г. N 63 "О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" (далее — Постановление N 63) к сделкам, совершенным не должником, а другими лицами за счет должника, которые в силу п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве могут быть признаны недействительными по правилам главы III.1 Закона о банкротстве, могут, в частности, относиться: 1) сделанное кредитором должника заявление о зачете; 2) списание банком в безакцептном порядке денежных средств со счета клиента-должника в счет погашения задолженности клиента перед банком или перед другими лицами, в том числе на основании представленного взыскателем в банк исполнительного листа; 3) перечисление взыскателю в исполнительном производстве денежных средств, вырученных от реализации имущества должника или списанных со счета должника; 4) оставление за собой взыскателем в исполнительном производстве имущества должника или залогодержателем предмета залога[2]. Однако на практике довольно часто в делах по банкротству возникает потребность в исследовании сделок должника по переводу долга. Следует учитывать, что механизм оспаривания сделок по переводу долга обладает определенной спецификой. При вынесении судебных постановлений судебные органы в некоторых случаях ссылаются на отсутствие возмездности в договорах о переводе долга должника с третьими лицами как одном из оснований применения положений п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве. Однако указанный подход представляется неверным в силу разъяснения, данного Высшим Арбитражным Судом РФ (далее — ВАС РФ) в абз. 6 п. 8 Постановления N 63, согласно которому "по правилам нормы п. 1 ст. 61.2 могут оспариваться только сделки, в принципе или обычно предусматривающие встречное исполнение; сделки же, в предмет которых в принципе не входит встречное предоставление (например, договор дарения) или обычно его не предусматривающие (например, договор поручительства, залога), не могут оспариваться на основании п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве, но могут оспариваться на основании пункта 2 данной статьи"[3]. В данных случаях следует отметить наличие определенной аналогии между переводом долга и сделкой, обычно не предусматривающей встречного предоставления, например поручительством. Так, согласно п. 27 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 2017 г. N 54 "О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки", "…в случае если неясно, кумулятивный перевод долга или поручительство согласованы кредитором и новым должником, осуществляющими предпринимательскую деятельность, следует исходить из того, что их соглашение является договором поручительства (ст. 361 ГК РФ)". Из приведенной формулировки возможно сделать вывод о схожести правовой природы данных сделок. Вместе с тем Верховный Суд РФ посчитал необходимым их разграничить[4]. Согласно п. 3 ст. 391 ГК РФ "к новому должнику, исполнившему обязательство, связанное с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, переходят права кредитора по этому обязательству, если иное не предусмотрено соглашением между первоначальным должником и новым должником или не вытекает из существа их отношений". Приведенная норма позволяет утверждать, что правовая природа перевода долга не отрицает возмездности данной сделки. Однако презумпция возмездности сделок, предусмотренная п. 3 ст. 423 ГК РФ, не совпадает с правовой категорией равноценности сделки.

Безусловно, гражданское законодательство в целом ориентировано на презумпцию возмездности обязательств и предназначено главным образом для урегулирования эквивалентно-возмездных отношений[5]. Однако в юридической литературе отмечается, что возмездность следует отличать от эквивалентности. Как отмечает Ю.В. Романец, "определяющими признаками возмездности считаются взаимность и встречность имущественных предоставлений, эквивалентность же характеризуется не просто взаимностью и встречностью имущественных предоставлений, а их равноценностью. Поэтому возмездность остается свойством отношения и тогда, когда встречные имущественные предоставления неравноценны"[6].

Кроме того, необходимо учитывать, что оспаривание сделки по п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве ввиду неравноценного встречного предоставления возможно только при исследовании всех обстоятельств, раскрывающих экономические мотивы данной сделки. Неравноценное предоставление может нивелироваться передачей имущественных ценностей или оказанием услуг в рамках совместной хозяйственной деятельности должника и нового должника. Если третьи лица были кредиторами должника, то могли рассчитываться с ним не только путем перечисления денежных средств на расчетный счет, но и путем использования иных форм расчетов (например, зачета и новации).

Сложившаяся в Российской Федерации судебная практика также свидетельствует об отсутствии встречного предоставления в правовой природе договора о переводе долга.

Так, Федеральный арбитражный суд Московского округа, руководствуясь п. 8 Постановления N 63, отказал конкурсному управляющему в удовлетворении заявления о признании недействительным договора перевода долга на основании ст. ст. 28, 61.1, 61.6, п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве, ст. ст. 10, 168 ГК РФ, указав, что нижестоящие суды сделали правомерный вывод о том, что критерий равноценности встречного исполнения обязательств, положенный в основу квалификации недействительности договора в соответствии с п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве, в рассматриваемом споре неприменим[7].

Арбитражный суд Дальневосточного округа в деле N А51-7288/2015 отметил, что нижестоящими судами установлено, что, дав согласие на перевод долга в размере 3 341 737,57 руб., образовавшегося у должника ООО "Р-С" перед ЗАО "А" по договору подряда, должник получил право требования указанного долга с нового должника — ЗАО "В", т.е. условия сделки предусматривают равноценное встречное исполнение; кроме того, судом было установлено, что доказательств того, что в результате совершения оспариваемой сделки произошло уменьшение имущества должника, возникли убытки либо иные неблагоприятные последствия, конкурсным управляющим не представлено. При этом конкурсный управляющий обществом не сопоставил условия иных аналогичных сделок, совершаемых должником или иными участниками оборота, с условиями указанного договора и не представил доказательства того, что взыскание дебиторской задолженности с ЗАО "В" не представляется возможным. Ссылка конкурсного управляющего ЗАО "А" на то обстоятельство, что новый должник — ЗАО "В" признан несостоятельным (банкротом) и на момент заключения сделки отвечал признакам неплатежеспособности, не принята судами обеих инстанций, поскольку производство по делу о несостоятельности (банкротстве) в отношении ЗАО "В" возбуждено только Определением от 5 марта 2015 г. Вместе с тем сам факт того, что на дату дачи согласия на перевод долга в отношении ЗАО "В" велось в арбитражном суде производство по взысканию задолженности, не свидетельствует о наличии у данного общества признаков неплатежеспособности, определенных в ст. ст. 2, 3, 6 Закона о банкротстве[8].

Арбитражным судом Западно-Сибирского округа в деле N А81-6181/2013 в рамках обособленного спора по заявленным требованиям о признании недействительным договора о переводе долга установлено, что конкурсный управляющий сослался на безвозмездность оспариваемого договора, т.е. отсутствие встречного исполнения за перевод долга с первоначального на нового должника. Согласно абз. 5 п. 8 Постановления N 63 на основании п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве может быть оспорена также сделка, условия которой формально предусматривают равноценное встречное исполнение, однако должнику на момент ее заключения было известно, что у контрагента по сделке нет и не будет имущества, достаточного для осуществления им встречного исполнения. По смыслу приведенного разъяснения могут оспариваться в качестве неравноценных в том числе сделки, стороны которых заведомо рассматривали условие о размере стоимости предоставления контрагента должника как фиктивное, заранее осознавая, что оно не будет исполнено. По сути, такое условие соглашения о размере стоимости предоставления прикрывает (п. 2 ст. 170 Гражданского кодекса) собою условие о безвозмездности сделки, и содержание прикрываемого условия охватывается волей обеих сторон сделки. В силу ст. 391 ГК РФ перевод долга — одна из форм перемены лиц в обязательстве, направленная на передачу обязательств, вытекающих из договора, другому должнику. Закрепленная в п. 3 ст. 423 ГК РФ презумпция возмездности гражданско-правового договора тем не менее подлежит доказыванию в рамках дела о банкротстве, где стандарт доказывания выше, чем в обычном (исковом) судопроизводстве[9].

Особое внимание суды обращают на систему стандартов доказывания в делах о банкротстве. В связи с этим весьма примечательным является Определение ВС РФ от 4 июня 2018 г. N 305-ЭС18-413 (дело N А40-163846/2016), посвященное субординации в банкротстве и стандартам доказывания, в котором закреплены градации стандарта доказывания:

1) общий гражданский стандарт доказывания — "разумная степень достоверности" (в этом определении данный стандарт не носит именно такого названия, но в более ранних определениях этот базовый стандарт, применяемый по умолчанию, именно так назывался ВС РФ);

2) более строгий стандарт — "ясные и убедительные доказательства" (так указанный стандарт доказывания назван именно в этом Определении ВС РФ от 4 июня 2018 г. N 305-ЭС18-413, что фактически копирует американскую юридическую терминологию — "clear and convincing evidence")[10]; этот стандарт может устанавливаться в отступление от общего правила для каких-то отдельных категорий споров, в частности для установления требований в делах о банкротстве;

3) самый строгий стандарт — "за пределами разумных сомнений" (назван именно так в данном определении, это, по сути, копирование американской терминологии "beyond a reasonable doubt")[11]. В США и Англии он характерен для уголовных дел, но, судя по этому определению, в российской правовой системе может быть установлен для определенных экстраординарных споров, например споров по оспариванию сделок по главе III.1 Закона о банкротстве[12].

Необходимо также отметить, что при вынесении судебных постановлений в большинстве случаев суды могут ошибочно ссылаться на положение абз. 5 п. 8 Постановления N 63: "…на основании п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве может быть оспорена также сделка, условия которой формально предусматривают равноценное встречное исполнение, однако должнику на момент ее заключения было известно, что у контрагента по сделке нет и не будет имущества, достаточного для осуществления им встречного исполнения, если должник обладает признаками неплатежеспособности". Заметим, что зачастую суды неправильно трактуют термины "неплатежеспособность" и "отсутствие имущества" при рассмотрении споров о недействительности сделки по основаниям, предусмотренным п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве. Так, согласно разъяснению, содержащемуся в п. 6 Постановления N 63, "в случаях признания сделок недействительными на основании ст. 61.2 Закона о банкротстве для определения наличия признаков неплатежеспособности следует исходить из содержания этого понятия, данного в ст. 2 Закона о банкротстве. В ст. 2 Закона о банкротстве под неплатежеспособностью понимается прекращение исполнения должником части денежных обязательств или обязанностей по уплате обязательных платежей, вызванное недостаточностью денежных средств".

Вместе с тем если судами не приводятся какие-либо доказательства того, что на дату заключения оспариваемых сделок контрагенты должника прекратили исполнять какие-либо денежные обязательства или обязанности по уплате обязательных платежей, то это приводит к ошибочным выводам о том, что прекращение исполнения денежных обязательств данными организациями связано с недостаточностью денежных средств.

На наш взгляд, выбор арбитражным управляющим или иным уполномоченным законом лицом механизма признания недействительными договоров о переводе долга по основаниям, предусмотренным п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве, и применении последствий недействительности сделок не позволяет суду применить соответствующие последствия недействительности сделок, если факт признания недействительными договоров о переводе долга не влечет за собой возврат какого-либо имущества в конкурсную массу должника.

Невозможность применения последствий признания сделки недействительной, предусмотренных п. 1 ст. 61.6 Закона о банкротстве, в виде возврата имущества в конкурсную массу должника делает сам механизм оспаривания договоров о переводе долга дефектным с точки зрения экономико-правовых основ института банкротства и отдельных положений Закона о банкротстве.

Оспаривание сделки по п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве ввиду неравноценного встречного предоставления возможно только при исследовании всех обстоятельств, раскрывающих экономические мотивы данной сделки. Неравноценное предоставление может нивелироваться передачей имущественных ценностей или оказанием услуг в рамках совместной хозяйственной деятельности должника и нового должника.

При вынесении решений по делам об оспаривании сделок по основаниям, предусмотренным п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве (отсутствие возмездности в договорах), суд должен исключить любые разумные сомнения в наличии и размерах возникшего у должника долга в результате указанных сделок.

Литература

1. Будылин С.Л. Внутреннее убеждение или баланс вероятностей? Стандарты доказывания в России и за рубежом / С.Л. Будылин // Вестник ВАС РФ. 2014. N 3. С. 25 — 57.

2. Гражданский кодекс Российской Федерации. Постатейный комментарий к разделу III "Общая часть обязательственного права" / Под ред. Л.В. Санниковой. М.: Статут, 2016. 621 с.

3. Макаров П.Н. Обзор новелл гражданского законодательства, упрощающих взыскание убытков кредитором (с учетом позиций Пленума Верховного Суда РФ) / П.Н. Макаров // Закон. 2016. N 12. С. 149 — 160.

4. Романец Ю.В. Система договоров в гражданском праве России: Монография. 2-е изд., перераб. и доп. / Ю.В. Романец. М.: Норма: ИНФРА-М, 2013. 495 с.

5. Способы разрешения споров в разносистемных правопорядках / Ю.А. Артемьева, Е.А. Борисова, Е.П. Ермакова и др. М.: Инфотропик Медиа, 2017. 424 с.

References

1. Whitman J.Q. The Origins of Reasonable Doubt: Theological Roots of the Criminal Trial / J.Q. Whitman. Yale University Press, 2008. 169 p.

 


[1] СЗ РФ. 2002. N 43. Ст. 4190.

[2] Постановление Пленума ВАС РФ от 23 декабря 2010 г. N 63 (ред. от 30.07.2013) "О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" // Вестник ВАС РФ. 2011. N 3.

[3] Там же.

[4] Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 2017 г. N 54 "О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки" // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2018. N 3.

[5] Гражданский кодекс Российской Федерации. Постатейный комментарий к разделу III "Общая часть обязательственного права" / Под ред. Л.В. Санниковой. М.: Статут, 2016. 621 с.

[6] Романец Ю.В. Система договоров в гражданском праве России: Монография. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Норма: ИНФРА-М, 2013. 495 с.; СПС "КонсультантПлюс".

[7] См.: Постановление ФАС Московского округа от 29 марта 2012 г. по делу N А41-16922/11. URL: https://kad.arbitr.ru/PdfDocument/29475200-81b9-4d64-b3d0-fe50d508f3f3/c1175c36-41bc-4210-916a-7d302de63cc8/A41-16922-2011_20120329_Reshenija_i_postanovlenija.pdf.

[8] Постановление Арбитражного суда Дальневосточного округа от 28 октября 2016 г. N Ф03-5062/2016 по делу N А51-7288/2015. URL: https://kad.arbitr.ru/PdfDocument/8009aa99-0930-4590-a237-5a66e39c333c/19e75b08-f950-4c37-b221-9b46fba535f1/A51-7288-2015_20161028_Postanovlenie_kassacionnoj_instancii.pdf.

[9] Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 11 октября 2017 г. N Ф04-9850/2014 по делу N А81-6181/2013. URL: https://kad.arbitr.ru/PdfDocument/d29e3bff-40ce-4c99-af43-e8d9a25a26ce/f49f1ddc-88b8-4491-aa13-f3bffe38e4f0/A81-6181-2013_20171011_Postanovlenie_kassacionnoj_instancii.pdf.

[10] Более подробно см. в работах: Способы разрешения споров в разносистемных правопорядках / Ю.А. Артемьева, Е.А. Борисова, Е.П. Ермакова и др. М.: Инфотропик Медиа, 2017. 424 с.; Legal Information Institute (LII) // Civil Procedure: an overview. URL: https://www.law.cornell.edu/wex/civil_procedure.

[11] Макаров П.Н. Обзор новелл гражданского законодательства, упрощающих взыскание убытков кредитором (с учетом позиций Пленума Верховного Суда РФ) // Закон. 2016. N 12. С. 149 — 160; Whitman J.Q. The Origins of Reasonable Doubt: Theological Roots of the Criminal Trial. Yale University Press, 2008. P. 193.

[12] Будылин С.Л. Внутреннее убеждение или баланс вероятностей? Стандарты доказывания в России и за рубежом // Вестник ВАС РФ. 2014. N 3. С. 25 — 57.


Рекомендуется Вам: