Правовые проблемы несостоятельности (банкротства) корпораций: новеллы и тенденции

Автор: Карелина С.А.

1. Современная рыночная экономика доказывает, что ее эффективное функционирование невозможно при отсутствии законодательства, охраняющего экономический (гражданский) оборот от последствий неэффективной работы его участников, проявляющейся в неисполнении ими принятых на себя обязательств, когда такое неисполнение приобретает стойкий, систематический характер. В этих условиях институт несостоятельности (банкротства) приобретает особую значимость. Институт банкротства является важным средством, обеспечивающим устойчивое развитие рыночной экономики, посредством:

— инструментов, позволяющих разрешить конфликт интересов между различными субъектами отношений несостоятельности;

— средств, обеспечивающих стабильность рыночной экономики;

— средств, позволяющих решать стоящие перед государством задачи, носящие социальный характер.

В условиях недостаточности имущества должника для удовлетворения требований его кредиторов в полном объеме институт банкротства призван разрешить имеющиеся противоречия путем специальных положений, не допускающих приоритетное удовлетворение требований одного кредитора перед требованиями других кредиторов, устанавливающих привилегированность требований, тесно связанных с личностью должника, и т.д. Институт банкротства обладает достаточным арсеналом способов и средств разрешения конфликта интересов между различными группами участников отношений несостоятельности: возможность привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц; оспаривание сделок должника; отказ от исполнения сделок должника; продажа имущества и т.д. Причем и сам институт банкротства в условиях рынка служит самостоятельным средством разрешения конфликта интересов.

Определяя место института банкротства в качестве важнейшего элемента механизма устойчивого развития экономики, интерес представляет вопрос об определении цели института несостоятельности в рыночной экономике. Спектр подходов к определению цели разнообразен, вместе с тем, на наш взгляд, основная цель данного института заключается в обеспечении стабильности рыночной экономики с помощью специального банкротного инструментария, включая механизм удовлетворения требований кредиторов, восстановления платежеспособности должника, механизм предупреждения банкротства и т.д. Институт банкротства, несмотря на сложившееся мнение о нем только как о механизме удовлетворения требований кредиторов (причем только в рамках конкурсного производства), должен представлять собой "благо" и давать возможность добросовестным должникам совершить "новый старт".

Именно цель определяет соответствующий набор применимых средств и способов правового регулирования, которые формируют механизм правового регулирования отношений несостоятельности (банкротства).

2. Одним из средств правового регулирования, направленного на достижение цели института несостоятельности (банкротства), является механизм привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц, который, надо признать, привлекает внимание законодателя уже не в первый раз. Речь идет о Федеральном законе от 28 декабря 2016 г. N 488-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации"[1]. В настоящее время законодатель расширяет возможности закрепления за лицом статуса контролирующего должника, прежде всего за счет расширения оснований возникновения отношений контроля, в частности легализации понятия "фактический контроль". Помимо этого, законодатель в ответ на вызов правоприменителя предусмотрел возможность реализации двух моделей привлечения к субсидиарной ответственности: в рамках процесса банкротства и в так называемый постбанкротный период, т.е. уже после прекращения производства по делу[2], впервые использован термин "номинальный руководитель", введены новые презумпции наличия причинно-следственной связи между банкротством должника и действиями контролирующего лица, а с заявлением о привлечении к субсидиарной ответственности стало возможным обращаться на любой стадии дела о банкротстве. На практике данный механизм, действительно, может стать важным средством разрешения конфликта интересов между участниками отношений несостоятельности (банкротства). Однако и законодателю, и правоприменителю не следует забывать о том, что механизм привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц должен применяться лишь в случаях, прямо предусмотренных законом, как исключение из действия общего принципа разделения ответственности юридического лица и его участников (учредителей), предусмотренных ст. 56 ГК РФ. В противном случае мы можем столкнуться с негативными проявлениями законодательных новелл, деструктивно влияющих на процесс развития рыночных отношений в России[3]. Институт несостоятельности призван обеспечить баланс интересов сторон — одну из важнейших задач процесса банкротства. В этом аспекте интерес представляют положения Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. N 53 "О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве"[4]. Согласно положениям Пленума, "если действия лица не выходили за пределы обычного делового риска и не были направлены на нарушение прав и законных интересов кредиторов, следует руководствоваться правилом о защите делового решения". Подобный подход позволит защитить добросовестных руководителей от риска утратить личное имущество для пополнения конкурсной массы.

3. Еще одним средством, направленным на повышение эффективности института банкротства корпораций, является реализация механизмов несостоятельности группы компаний. Заметим, что еще в 2011 г. Минэкономразвития России разработал проект Федерального закона "О внесении изменений в Федеральный закон "О несостоятельности (банкротстве)" в части установления особенностей банкротства предпринимательской группы"[5], однако до сих пор данная законодательная инициатива не нашла своего практического воплощения. Представляется, что законодатель должен быть заинтересован в установлении предпринимательской группы в качестве единого субъекта. Рассмотрение группы лиц как единого субъекта предпринимательства имеет большое правовое значение, так как меры специального регулирования применяются ко всем участникам предпринимательской группы, а не к отдельному участнику. Такой подход законодателя в области несостоятельности (банкротства) мог бы подтвердить его приверженность к сложившейся в налоговом, корпоративном праве и в законодательстве о защите конкуренции традиции[6].

С точки зрения обеспечения баланса прав и интересов участников отношений несостоятельности установление статуса предпринимательской группы могло бы иметь определяющее значение как для должника, так и для конкурсных кредиторов, которые входят в одну группу лиц с должником, путем закрепления ряда существенных гарантий: возможности инициирования объединенного производства по месту нахождения контролирующего лица — члена предпринимательской группы; утверждения одного (общего) арбитражного управляющего; проведения единых процедур банкротства; ведения реестра требований кредиторов в отношении каждого должника — члена предпринимательской группы; выделения требований конкурсных кредиторов, входящих в одну предпринимательскую группу с должником, в отдельный класс требований; повышения "прозрачности" деятельности реальных участников предпринимательской группы (к примеру, путем предоставления права контролирующему лицу — члену предпринимательской группы обращаться в суд с заявлением о банкротстве иных членов группы при наличии у такого лица информации, свидетельствующей о том, что они не в состоянии будут исполнить денежные обязательства и (или) обязанность по уплате обязательных платежей в установленный срок).

Несмотря на сложности практической реализации данного механизма (в частности, принимая во внимание достаточно формализованные критерии отнесения группы к предпринимательской, а также возможную проблему вывода должника — члена предпринимательской группы из ее состава и др.), он мог бы способствовать повышению эффективности правового регулирования отношений в сфере трансграничного банкротства групп компаний. По сути, легализация механизма банкротства предпринимательской группы позволит расширить само понятие предпринимательской группы, "выводя" его за пределы РФ. В том числе путем законодательного закрепления понятия "центр основных интересов" должника: группа может иметь формального собственника за пределами РФ, но быть признанной фактически российской, если ее деятельность и активы преимущественно находятся на территории РФ. В этом случае могут быть применены нормы российского законодательства, регулирующие отношения с участием предпринимательской группы. Легализация рассматриваемого механизма банкротства предпринимательской группы позволит достаточно детально разграничить сферу полномочий российских и иностранных судов, закрепив понятия основного и неосновного производства и предусмотрев порядок исполнения решений иностранных судов о несостоятельности (банкротстве) на территории РФ.

Стоит отметить, что на данный момент проблема признания и приведения в исполнение решений иностранных судов на территории РФ является одной из наиболее острых. Согласно ст. 241 АПК РФ решение иностранного суда или арбитража признается и может быть приведено в исполнение в России, когда выдача экзекватуры предусмотрена международным договором или федеральным законом, отсылающим к международным принципам. В соответствии с п. 4 ст. 15 Конституции РФ общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью правовой системы России. К общепризнанным принципам международного права, в частности, относятся принцип добросовестного выполнения международных обязательств, принцип взаимности и международной вежливости и т.д.

Указанные принципы имплементированы в национальное законодательство. Так, действующий Закон о несостоятельности (банкротстве) 2002 г. в п. 6 ст. 1 устанавливает принцип взаимности в отношениях, связанных с проведением трансграничных банкротств[7].

Исходя из решений Европейского суда по правам человека по вопросам толкования и применения Конвенции право на суд, предусмотренное ст. 6 Конвенции, рассматривается как охватывающее все стадии судебного разбирательства и включает в себя стадию исполнения судебных решений, в том числе решений, вынесенных за рубежом.

Исходя из судебной практики, сложившейся в российских судах, арбитражный суд выносит определение о признании и приведении в исполнение иностранного судебного решения на основании принципа взаимности, если доказано, что в отношении решений российских судов такой принцип может быть обеспечен и в судах этой страны[8].

Однако стоить признать, что на данный момент правоприменительная практика по данному вопросу немногочисленна, в связи с чем остается шанс отказа российских арбитражных судов применить принцип взаимности при разрешении вопроса признания и исполнения иностранного судебного решения. С учетом данных замечаний законодательное закрепление норм, регулирующих отношения с участием предпринимательской группы, позволило бы решить множество проблем практического характера.

4. Особое место в механизме правового регулирования несостоятельности (банкротства) корпораций занимает восстановительный механизм. Показав свою неэффективность, указанный механизм в последнее время становится объектом пристального внимания законодателя, предпринимающего активные попытки по его реформированию. В частности, речь идет о законопроекте N 239932-7 "О внесении изменений в Федеральный закон "О несостоятельности (банкротстве)" и отдельные законодательные акты Российской Федерации в части процедуры реструктуризации долгов в делах о банкротстве юридических лиц"[9] (далее — законопроект N 239932-7). Суть введения процедуры реструктуризации заключается в том, что она должна заменить собой процедуру наблюдения, финансового оздоровления и внешнего управления, причем с предоставлением возможности самому должнику ходатайствовать о введении данной процедуры и принятии плана реструктуризации. Это может стимулировать должников на ранних стадиях своей неплатежеспособности обращаться к механизмам ее восстановления. Безусловно, данную попытку законодателя активизировать процесс применения механизма оздоровления компаний следует только поддержать. Вместе с тем "слепое" копирование положений зарубежного законодательства, а также игнорирование норм действующего российского законодательства может привести к тому, что процедура реструктуризации долгов юридического лица окажется чужеродной действующему механизму несостоятельности (банкротства). В частности, законопроектом N 239932-7 предусматривается положение, согласно которому срок исполнения обязательств, возникших до введения этой процедуры, для целей включения требований в реестр кредиторов и участия кредиторов в деле о банкротстве считается наступившим. В результате может возникнуть ситуация, при которой должник будет лишен возможности собственных источников финансирования процедуры реструктуризации долгов, поскольку по всем договорам, которые он заключил до введения процедуры реструктуризации, срок будет считаться наступившим в один момент и все кредиторы войдут в дело о банкротстве со своими требованиями.

Следует поддержать положение законопроекта N 239932-7 о включении в текст Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ нормы о сохранении договоров, имеющих значение для процедуры реструктуризации. Вместе с тем по непонятным причинам в этой статье установлен особый порядок изменения и расторжения только в отношении договоров аренды, по которым должник выступает арендатором.

Вместе с тем непонятна судьба иных договоров. Между тем при реализации процедуры реструктуризации долгов презюмируется, что должник продолжает свою финансово-хозяйственную деятельность. Иначе лишается смысла реализация механизма восстановления платежеспособности должника. Безусловно, в этих условиях необходим особый правовой режим заключения, изменения и прекращения договоров, который, к сожалению, законодатель не предусмотрел.

Таким образом, в современных условиях становится очевидной необходимость внесения изменений в законодательство о несостоятельности (банкротстве) для достижения баланса прав и интересов всех участвующих в отношениях несостоятельности групп, а также обеспечения стабильного развития рыночной экономики.

Литература

1. Карелина С.А. Новые законодательные реформы: нужны ли они (на примере законодательства о несостоятельности (банкротстве) / С.А. Карелина // Право и бизнес. Приложение к журналу "Предпринимательское право". 2018. N 1. С. 3 — 7.

2. Карелина С.А. Развитие законодательства о несостоятельности (банкротстве) предпринимательской группы / С.А. Карелина // Право и бизнес в условиях экономического кризиса: опыт России и Германии: Сб. ст.; отв. ред. Е.П. Губин, Е.Б. Лаутс. М.: Юрист, 2010. С. 87 — 96.

Рекомендуется Вам: