ЮрФак: изучение права онлайн

Надлежащее исполнение альтернативных обязательств на новой нормативной платформе в условиях цифровой экономики Российской Федерации

Автор: Захаркина А.В.

Словосочетание "цифровая экономика", ставшее трендом современной отечественной юриспруденции, не простая сумма слов, не имеющих точного содержания и места в правовом понятийном аппарате, а реальность, сложившаяся в результате поступательного развития экономических отношений, характеризующихся особым фактором производства — информацией в цифровой форме. В условиях цифровой экономики на первый план выходят электронные и цифровые технологии, которые на сегодняшний день не имеют четкой нормативной платформы.

По справедливому замечанию В.А. Вайпана, безусловными преимуществами цифровой экономики следует признать виртуальность хозяйственных связей, переход к безбумажному документообороту, экономичность с позиции использования сырьевых ресурсов, возможность применения потенциала новых цифровых валют, отказ от громоздкой транспортной инфраструктуры и проч.[1]

"Правовое обрамление" оболочки цифровой экономики представляется весьма энергозатратным, трудоемким и наукоемким процессом, который может быть реализован исключительно совокупными усилиями современного научного сообщества и бизнеса в их междисциплинарном взаимодействии. При этом не вызывает сомнений, что необходимость юридического оформления цифровых экономических правоотношений очевидна и неоспорима. Важно создать такую нормативную платформу цифровых экономических отношений, которая в европейской цивилистической традиции не могла бы быть обвинена в правовой "трансплантологии", однако при этом создавала бы привлекательный для зарубежных инвесторов правовой и экономический климат.

Отправным вектором креатизации отечественной нормативной платформы цифровой экономики стала программа "Цифровая экономика Российской Федерации" (далее — Программа), утвержденная распоряжением Правительства РФ от 28 июля 2017 г. N 1632-р[2], разработанная в целях реализации Указа Президента РФ от 9 мая 2017 г. N 203 "О Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017 — 2030 годы"[3] (далее — Стратегия). При этом международные принципы функционирования информационного общества зафиксированы в Окинавской хартии глобального информационного общества (2000 г.), Декларации принципов "Построение информационного общества — глобальная задача в новом тысячелетии" (2003 г.) и других международных актах.

В Стратегии весьма справедливо замечается, что реализация товаров и услуг с использованием сети Интернет имеет существенную тенденцию к росту, одной из причин чего следует считать формирование в обществе новой модели восприятия — так называемого клипового мышления, характеризующегося поверхностным восприятием информации. В Программе отмечается, что именно нормативное регулирование выступает одним из ключевых институтов, в рамках которых создаются условия для развития цифровой экономики.

Согласно Программе нормативное регулирование цифровой экономики позиционируется как одно из пяти базовых направлений развития цифровой экономики в Российской Федерации, то есть расценена в качестве одной из приоритетных задач, стоящих перед современным научным юридическим сообществом и бизнесом.

Автор данной статьи исходит из того, что недостатки нормативной среды создают существенные барьеры на пути формирования новых институтов цифровой экономики и обновления имеющихся, что в конечном счете оказывает негативное влияние на развитие экономического оборота Российской Федерации, а также завоевание им статуса инвестиционно привлекательного. Использование опций цифровой экономики актуализируется не только применительно к электронному бизнесу, но и к сфере потребления, в которой ключевая роль принадлежит гражданам, остро нуждающимся в приобретении цифровых компетенций.

Цифровизация, оказывающая существенное воздействие на конфигурацию глобальных рынков, касается всей правовой платформы, в том числе и обязательственного права Российской Федерации, на чем и сделан акцент в рамках настоящей научной статьи. К сожалению, Российская Федерация занимает лишь 41-е место в рейтинге стран, готовых к цифровой экономике, что аргументируется, в частности, пробелами нормативной базы для цифровой экономики. Коррекцию нормативной платформы цифровой экономики следует начинать с гражданского права в целом и обязательственного права в частности, поскольку именно в этой сфере сконцентрировано цифровое экономическое сообщество, нацеленное на реализацию и приобретение товаров и услуг в цифровой форме.

Обращение к столь узкой тематике — надлежащему исполнению альтернативных обязательств — в рамках решения глобальной проблемы — создания нормативной платформы цифровой экономики — объясняется не столько научными интересами автора, сколько реальными потребностями имущественного оборота, в котором значительное место принадлежит новым эффективным инструментам, способствующим одновременной защите интересов как кредиторов, так и должников. К числу таких обязательственно-правовых инструментов и относятся альтернативные обязательства, обладающие значительным экономическим потенциалом с позиции совершенствования эффективности имущественного оборота Российской Федерации.

Известно, что позитивация института альтернативного обязательства, в частности его легальная дефиниция (ст. 308.1 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ[4])), а также правила надлежащего исполнения (ст. 320 ГК РФ), была реализована в ходе широкомасштабной реформы обязательственного права Российской Федерации в результате принятия Федерального закона РФ от 8 марта 2015 г. N 42-ФЗ "О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации"[5].

Актуальность исследования альтернативных обязательств в условиях цифровизации общества проявляется прежде всего в экономическом аспекте, который обусловлен самим значением обязательственного права в регулировании отношений товарного обмена, а также особенностями самих альтернативных обязательств, в которых появляется такой усложняющий элемент, как право должника на выбор одного из нескольких исполнений. Тот факт, что данное право устанавливается договором, свидетельствует о направленности альтернативного обязательства на сбалансирование экономических интересов сторон, при этом в отличие от, пожалуй, большинства обеспечительных конструкций названное обязательство направлено на защиту интересов должника. При этом, несмотря на имеющийся интерес ученых-цивилистов к теоретическим проблемам в данной области, многие из них не решены, что обусловлено отсутствием в ГК РФ до принятия Федерального закона N 42-ФЗ закрепления норм об альтернативных обязательствах. Данная научная статья является первой, которая специально посвящена надлежащему исполнению альтернативных обязательств в условиях цифровой экономики Российской Федерации, и особенно актуально, что она основана на реформированном гражданском законодательстве.

Действительная актуальность данной научной разработки подтверждается тем объективным обстоятельством, что в период структурного экономического кризиса, особенно остро ощущаемого в современных исторических условиях, поэтапного широкомасштабного реформирования российского гражданского законодательства как никогда возрастает необходимость сохранения стабильности гражданского оборота, гарантированности неукоснительного соблюдения условий, взятых на себя участниками обязательств. Являясь правовой формой динамики гражданского оборота, надлежаще исполненные обязательства оказывают позитивное влияние на развитие экономики и предпринимательства, на рост материального благосостояния граждан и общества в целом.

Автор настоящего исследования, подробно изучивший институт альтернативного обязательства в рамках своего монографического труда[6], исходит из того, что "под альтернативным обязательством следует понимать сложное обязательство с множественностью в объекте исполнения и неопределенностью в предмете, в силу которого должник обязуется совершить в пользу кредитора по своему выбору одно из двух или более исполнений, как то: передать имущество, выполнить работу, оказать услугу, внести вклад в совместную деятельность, уплатить деньги и т.п., либо воздержаться от определенного действия, а кредитор обязан принять такое исполнение".

Сложность и новизна института альтернативного обязательства, который, кстати, весьма прочно вошел в имущественный оборот, что подтверждается обширной судебно-арбитражной практикой рассмотрения соответствующих споров[7], вероятно, побудили правоприменителя к даче официальных разъяснений в рамках Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22 ноября 2016 г. N 54 "О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении" (далее — Постановление Пленума N 54)[8].

Говоря о надлежащем исполнении альтернативного обязательства в условиях цифровой экономики, важно обратиться к нормативному закреплению порядка исполнения этого обязательства, имеющему место в действующем ГК РФ. Так, согласно ст. 308.1 и ст. 320 ГК РФ надлежащее исполнение альтернативного обязательства предусматривает соблюдение следующих общих правил:

— должник обязан совершить одно из двух или нескольких действий по своему выбору;

— если должник не сделал выбор в пределах установленного для этого срока, выбор переходит к кредитору;

— с момента осуществления выбора обязательство перестает быть альтернативным.

Интересно отметить, что в Постановлении Арбитражного суда Дальневосточного округа от 19.05.2017 N Ф03-1390/2017 по делу N А51-11769/2016 отмечено следующее: "Альтернатива может касаться любого элемента обязательства или его исполнения. Применительно к договору поставки альтернативным будет обязательство по передаче одного или другого имущества, передаче определенного имущества в одном или другом месте, в одно или другое время. Возможность выбора варианта исполнения предоставлена должнику. С момента осуществления выбора обязательство перестает быть альтернативным. То есть существование альтернативного обязательства характеризует степень определенности содержания обязательства и предусматривает, что между основанием возникновения обязательства и самим обязательством должник осуществляет выбор; единожды сделанный выбор действует на все исполнение. С момента осуществления выбора обязательство перестает считаться альтернативным и принимается, что избранное действие составляло существо обязательства с момента возникновения последнего"[9].

Важно подчеркнуть, что сущностная специфика альтернативного обязательства заключается в его предмете, который является неопределенным, но определимым. Так, Семнадцатый арбитражный апелляционный суд пришел к следующему выводу: следует признать, что предусмотренная дополнительным соглашением от 01.06.2013 возможность ООО "УК Доверие" оплатить энергоресурсы уступкой в пользу энергоснабжающей организации прав требования к потребителям может быть реализована в случае заключения сторонами договора уступки прав требования в соответствии с действующим законодательством[10].

В данном случае альтернативность предмета обязательства выразилась в возможности выбора варианта исполнения обязательства по договору теплоснабжения: оплата энергоресурсов либо денежными средствами, либо путем заключения договора уступки прав требования к потребителям.

Право выбора как элемент, усложняющий обязательство, является идентифицирующим видовым признаком альтернативного обязательства, позволяющим отграничить его от смежных гражданско-правовых конструкций. Приведем по этому поводу пример из судебно-арбитражной практики. Так, суд пришел к следующему выводу: ссылки представителя ответчика на наличие у должника права выбора способа исполнения обязательства (ст. 320 ГК РФ) коллегия полагает юридически ошибочными как неприменимые к рассматриваемым правоотношениям. Условия договора не устанавливали права выбора должника и разных способов исполнения обязательства. Стороны заключили соглашение об отступном, содержание действий должника было конкретно урегулировано этим соглашением и права выбора не содержало[11].

Однако чрезвычайно важно, что право выбора, осложняющее альтернативное обязательство, неидентично праву замены, имеющему место в факультативном обязательстве.

Так, между Ш. и С.Д. заключен предварительный договор дарения недвижимого имущества, согласно условиям которого ответчик обязался приобрести и безвозмездно передать в совместную собственность Ш., С.П., С.М. недвижимое имущество, а именно: квартиру, находящуюся по адресу… состоящую из пяти комнат. В силу п. 1.3 названного договора даритель имеет право заменить предмет настоящего договора и приобрести, а также безвозмездно передать в общую совместную собственность Ш., С.П., С.М. иное недвижимое имущество — квартиру, состоящую минимум из трех комнат общей площадью не менее 75 квадратных метров в городе Москве[12].

В отсутствие на момент рассмотрения настоящего спора норм о факультативных обязательствах суд, руководствуясь ст. 320 ГК РФ, сделал вывод о том, что объект настоящего договора является альтернативным. Добавим, что с позиции действующего гражданского законодательства, содержащего нормы, регламентирующие институт факультативного обязательства, в рассматриваемом случае имеет место не альтернативное, а факультативное обязательство, осложненное правом замены основного исполнения на факультативное.

Интересно, что неправильное толкование норм об альтернативных обязательствах приводит к их отождествлению не только с отступным, как это было показано на примере ранее, но и с иными гражданско-правовыми институтами, например, с новацией. Приведем по этому поводу пример из судебно-арбитражной практики. Так, между ООО "Принед-Союз" (заимодавец) и ООО "Славяне" (заемщик) заключен договор займа. Позже между истцом и ответчиком был заключен договор, согласно которому ООО "Славяне" принимало на себя обязательство заключить в будущем договоры купли-продажи квартир в строящемся доме по адресу: г. Королев, мкр. Текстильщик, ул. Тарасовская, д. 2, вместо возврата денежных средств. Судом установлено, что ссылка ответчика на новацию заемного обязательства (ст. 414 ГК РФ) является несостоятельной, поскольку для того, чтобы с установлением нового обязательства было прекращено первоначальное обязательство, стороны должны прямо указать об этом в соглашении о новации. При отсутствии такого условия первоначальное обязательство не прекратится, а будет действовать наряду с новым. Вместе с тем стороны не указали, что заем прекращается, а указали только на то, что заем может быть погашен возвратом (передачей) квартир, что соответствует конструкции альтернативного обязательства (ст. 320 ГК РФ)[13].

Анализ многочисленных примеров, имеющих место в судебной практике[14], позволяет обратить внимание на серьезную правоприменительную проблему, возникающую при исполнении альтернативного обязательства. Должник, будучи по общему правилу субъектом права выбора, управомочен на совершение выбора. Такой правовой статус должника достаточно часто приводит к злоупотреблениям с его стороны. Имея право совершить выбор, должник зачастую его не совершает.

Видимо, на этот случай законодатель предусмотрел следующее правило, которое является новеллой в российском гражданском законодательстве: если должник, по альтернативному обязательству (ст. 308.1 ГК РФ) имеющий право выбора, не сделал выбор в пределах установленного для этого срока, в том числе путем исполнения обязательства, кредитор по своему выбору вправе потребовать от должника совершения соответствующего действия или воздержаться от совершения действия.

Как видим, просрочка должника в совершении выбора приводит к лишению его права выбора и обязывает его предоставить то исполнение, которое потребует кредитор. Приведем пример из судебно-арбитражной практики.

Так, между сторонами был заключен договор добровольного страхования (полис КАСКО) в отношении автомобиля "KIA Quoris". 08.04.2017 произошло ДТП с участием автомобиля "KIA Quoris", в результате аварии автомобиль истца получил механические повреждения. 08.04.2017 истец обратился к ответчику с заявлением о наступлении страхового случая, в котором также просил рассчитать возмещение ущерба по калькуляции. В соответствии с условиями договора страхования сторонами согласовано, что в случае если договором установлена возможность как денежной, так и натуральной формы возмещения (отмечены оба варианта), то выбор формы возмещения в рамках каждого конкретного страхового случая осуществляется страховщиком.

В соответствии с п. 62 Правил застрахованного транспортного средства страховщик в срок не более 30 рабочих дней после получения оригиналов всех необходимых документов согласно ст. 60 Правил обязан рассмотреть претензию страхователя по существу и либо выплатить страховое возмещение, либо предоставить обоснованный отказ в выплате страхового документа.

Ответчик только 02.06.2017 проинформировал истца об организации ремонта на СТОА. Таким образом, судебная коллегия полагает, что ответчик не выбрал одну из альтернативных обязанностей в срок, установленный для исполнения обязательства[15].

Как видим из анализа данного примера, правило п. 1 ст. 320 ГК РФ о переходе права выбора от должника, просрочившего этот выбор, к кредитору имеет важное правоприменительное значение, поскольку способствует установлению баланса интересов кредитора и должника в обязательственных правоотношениях.

Резюмируя вышеизложенное, отметим следующие основные выводы, ставшие логическим заключением данной научной статьи. Надлежащее исполнение альтернативных обязательств в условиях цифровой экономики, которая характеризуется электронными и цифровыми технологиями, не имеющими четкой нормативной платформы, представляется трудноразрешимой задачей. При этом электронный бизнес остро нуждается в использовании правового и экономического потенциала таких сложных обязательств, как альтернативные и факультативные обязательства, которые создают для участников экономических правоотношений дополнительные гарантии реального исполнения обязательств. "Правовое обрамление" оболочки цифровой экономики призвано обеспечить инвестиционную привлекательность российской правовой и экономической систем для зарубежных инвесторов. При креатизации отечественной платформы цифровой экономики важно учесть положительный европейский опыт, международные принципы функционирования информационного общества, поскольку в современных условиях на первый план выходит реализация товаров и услуг с использованием сети Интернет. Автор данной статьи исходит из того, что недостатки нормативной среды создают существенные барьеры на пути формирования новых институтов цифровой экономики и обновления имеющихся, что в конечном счете оказывает негативное влияние на развитие экономического оборота Российской Федерации, а также завоевание им статуса инвестиционно привлекательного. Использование опций цифровой экономики актуализируется не только применительно к электронному бизнесу, но и к сфере потребления, в которой ключевая роль принадлежит гражданам, остро нуждающимся в приобретении цифровых компетенций. Цифровизация, оказывающая существенное воздействие на конфигурацию глобальных рынков, касается всей правовой платформы, в том числе и обязательственного права Российской Федерации, на чем и сделан акцент в рамках настоящей научной статьи.

Библиографический список

1. Вайпан В.А. Правовое регулирование цифровой экономики // Предпринимательское право. Приложение "Право и Бизнес". 2018. N 1. С. 12 — 17.

2. Захаркина А.В. Факультативные обязательства по российскому гражданскому праву. М.: Статут, 2017. С. 176.

 


[1] Вайпан В.А. Правовое регулирование цифровой экономики // Предпринимательское право. Приложение "Право и Бизнес". 2018. N 1. С. 12 — 17.

[2] Распоряжение Правительства РФ от 28.07.2017 N 1632-р "Об утверждении программы "Цифровая экономика Российской Федерации" // Официальный интернет-портал правовой информации. URL: http://www.pravo.gov.ru (дата опубликования: 03.08.2017).

[3] Указ Президента РФ от 09.05.2017 N 203 "О Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017 — 2030 годы" // Официальный интернет-портал правовой информации. URL: http://www.pravo.gov.ru (дата опубликования: 10.05.2017).

[4] Федеральный закон РФ от 30.11.1994 N 51-ФЗ (ред. от 03.08.2018) // Официальный интернет-портал правовой информации. URL: http://www.pravo.gov.ru (дата опубликования: 04.08.2018).

[5] Федеральный закон РФ от 08.03.2015 N 42-ФЗ "О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации" // Официальный интернет-портал правовой информации. URL: http://www.pravo.gov.ru (дата опубликования: 09.03.2015).

[6] Захаркина А.В. Факультативные обязательства по российскому гражданскому праву. М.: Статут, 2017. 176 с.

[7] См., например: Определение Верховного Суда РФ от 07.06.2018 N 308-ЭС18-9012 по делу N А32-11815/2017; Определение Верховного Суда РФ от 09.11.2017 N 304-ЭС17-17366 по делу N А67-2788/2017; Определение Верховного Суда РФ от 30.01.2017 N 305-ЭС16-14210 по делу N А40-85057/2015; Определение Верховного Суда РФ от 01.11.2017 N 303-ЭС17-15951 по делу N А37-2276/2016 и др. // СПС "КонсультантПлюс" (дата обращения: 01.08.2018).

[8] О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 22.11.2016 N 54 // Бюллетень Верховного Суда РФ. N 1 (январь). 2017.

[9] Постановление Арбитражного суда Дальневосточного округа от 19.05.2017 N Ф03-1390/2017 по делу N А51-11769/2016 // СПС "КонсультантПлюс" (дата обращения: 01.08.2018).

[10] Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 13.02.2015 N 17АП-17968/2014-ГК по делу N А71-11410/2014 // СПС "КонсультантПлюс" (дата обращения: 17.08.2018).

[11] Апелляционное определение Московского городского суда от 26.11.2012 по делу N 11-28140 // СПС "КонсультантПлюс" (дата обращения: 17.08.2018).

[12] Апелляционное определение Московского городского суда от 24.12.2012 N 11-30897/2012 // СПС "КонсультантПлюс" (дата обращения: 17.08.2018).

[13] Постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 26.09.2012 по делу N А41-375/12 // СПС "КонсультантПлюс" (дата обращения: 17.08.2018).

[14] Постановление ФАС Северо-Западного округа от 09.09.2005 N А42-6024/04-19; Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 17.11.2005 N Ф08-5345/2005; Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 30.01.2013 N 09АП-39037/2012-ГК по делу N А40-87662/12 // СПС "КонсультантПлюс" (дата обращения: 17.03.2015).

[15] Апелляционное определение Московского городского суда от 30.07.2018 по делу N 33-33524/2018 // СПС "КонсультантПлюс" (дата обращения: 17.08.2018).


Рекомендуется Вам: