Блокчейн в корпоративном управлении: проблемы и перспективы

Автор: Санникова Л.В.

Значение корпоративного управления в мировой экономике наглядно продемонстрировал мировой финансовый кризис 2008 года. В качестве одной из главных его причин называется неэффективность крупных корпораций. В докладе ОЭСР "Финансовый кризис и корпоративное управление: ключевые выводы и основные направления работы"[1] названы четыре наиболее уязвимые области в корпоративном управлении: система вознаграждения, управление рисками, деятельность правления и реализация прав акционеров. Несмотря на то что после мирового финансового кризиса прошло 10 лет, ни одна из названных проблем в корпоративном управлении до сих пор не разрешена. Об этом свидетельствуют исследования как экономистов, так и правоведов.

В литературе, посвященной проблемам корпоративного управления в США, особое внимание уделяется росту агентских издержек в корпорациях. Понятие агентских расходов вытекает из агентской теории корпорации, согласно которой менеджеры компании выступают в качестве агентов акционеров-принципалов и в основе их отношений лежит агентский договор.

В рамках данной теории А. Берле и Д. Минз (Berle & Means, 1932) указали на наличие противоречивых целей у менеджеров и акционеров, а также обосновали необходимость разработки механизмов управления, которые могли бы сдерживать корыстное или избыточное рискованное поведение агента[2]. В развитие агентской теории М. Дженсен и У. Меклинг предсказали рост агентских издержек, показав, что при передаче полномочий по управлению корпорации менеджерам принимается меньше решений, направленных на максимальное увеличение стоимости корпорации, так как наемные менеджеры не руководствуются в своих действиях исключительно интересами акционеров[3].

Современные исследования подтверждают данный вывод: "Агентские расходы действительно выше среди фирм, которые не на 100 процентов принадлежат их менеджерам, и эти затраты увеличиваются по мере уменьшения доли собственного капитала владельца-менеджера. Следовательно, агентские расходы увеличиваются с уменьшением управленческой собственности"[4]. Традиционно возможность снижения агентских расходов видят в усилении контроля за деятельность менеджмента. Однако попытки изменения корпоративного управления как изнутри, путем внедрения принципов и стандартов корпоративного управления, так и с помощью внешних институтов, таких как ужесточение аудита и введение поведенческого надзора на финансовых рынках, не дают ощутимого положительного эффекта.

Кардинальное решение агентской проблемы блокчейн-энтузиасты видят в использовании технологии распределенных реестров, в частности блокчейна, в корпоративном управлении[5]. В самом общем виде блокчейн представляет собой децентрализованную базу данных, которая защищается криптографическими алгоритмами. Работу этой базы данных поддерживают компьютеры, на которых установлено соответствующее программное обеспечение, они именуются также узлами (нодами). Информация в базу вносится путем совершения транзакций. Запись новой транзакции представляет собой блок, добавляемый в цепочку блоков, после подтверждения транзакции большинством участников блокчейна. Несанкционированное внесение изменений в какой-либо блок блокчейна технически настолько сложно, что считается практически невозможным. Технические характеристики блокчейна обеспечивают прозрачность и неизменяемость транзакций, а также их отслеживаемость, что обусловливает доверие к хранящимся в блокчейне данным.

Эти преимущества технологии блокчейна могут быть использованы в корпоративном управлении в целях повышения его эффективности.

Децентрализация позволяет исключить посредника в виде наемного менеджера из ряда процессов в корпоративном управлении (таких как ведение корпоративного реестра, проведение общего собрания и др.), а следовательно, участники получают больше возможностей участия в управлении корпорацией. В полной мере потенциал децентрализации раскрывается в децентрализованных автономных организациях (DAO), в которых управление полностью автоматизировано.

Прозрачность и неизменяемость транзакций в блокчейне предоставляет возможность совершенствования учета акций, повышает контроль за передачей акций, исключает возможность злоупотреблений со стороны менеджмента компании.

В настоящее время наибольшие перспективы внедрения блокчейн-технологии открываются в трех сферах корпоративного управления: ведение реестра акционеров; проведение общих собраний акционеров; корпоративного контроля и аудита.

Ведение реестра акционеров на блокчейн-платформе является лишь первым шагом на пути внедрения блокчейн-технологии в корпоративное управление компанией. В законодательстве большинства стран содержится требование ведения реестра акционеров. Это необходимо для понимания регуляторами структуры капитала акционерного общества, обеспечения юридической чистоты сделок с акциями и т.д. Ведение реестра акционеров, как правило, поручается третьим лицам — регистраторам. Переход на блокчейн-платформу позволяет устранить регистратора как посредника и соответственно сократить расходы компании на ведение реестра, а также повысить доверие между эмитентом и акционером.

Сложность учета акций акционерами заключается в том, что информация о передаче акций обновляется достаточно длительный период, в течение которого может возникнуть правовая неопределенность. Именно такая ситуация послужила основанием для судебного разбирательства в штате Делавер, когда владельцы 49 млн акций заявили, что им причиталась часть выручки от расчетов, хотя находились в обращении только 37 млн акций. Расхождение произошло из-за того, что депозитарию БТС требуется три дня для расчета по сделкам, поэтому и покупатели, и продавцы утверждали, что владеют акциями[6]. В блокчейне транзакции проходят существенно быстрее, что позволяет акционерам в режиме реального времени осуществлять контроль над своим пакетом.

Возможность отслеживания транзакций в блокчейне несомненно способствует созданию равных условий для реализации акционерами своих прав, так как затрудняет манипулирование акциями. Как отмечает Д. Йермак, "Активисты, рейдеры или менеджеры, возможно, пожелают скрыть свои сделки по тем же причинам, по которым мелкие акционеры или управляющие фондами могли бы их соблюдать"[7].

Очевидные преимущества блокчейн-технологий для ведения реестра акционеров побудили законодателей штата Дэлавер США внести поправки в корпоративное законодательство штата, разрешающие использовать технологии распределенных реестров, в частности блокчейн, для ведения реестра акционеров и внесения в него любых записей о движении ценных бумаг, включая выпуск и передачу акций[8]. Для Дэлавера такие поправки были необходимы, чтобы сохранить за собой статус штата с оптимальной правовой средой для регистрации бизнеса, так как в нем зарегистрированы более половины всех корпораций США, акции которых свободно продаются и покупаются на рынке, из них половина входит в список крупнейших корпораций Fortune 500.

Согласно положениям § 224 статьи 8 Кодекса Дэлавера[9] корпоративные записи могут храниться на любом устройстве хранения информации методом, использующим один или более распределенных электронных сетей или баз данных. В качестве обязательного требования к форме записей устанавливается возможность их конвертации в легко читаемую бумажную форму по запросу любого лица, имеющего право проверять такие записи. Именно наличие такой возможности и обусловливает доказательственное значение корпоративных записей. Следует также отметить, что корпоративные записи могут вестись либо самой корпорацией, либо от ее имени.

В России блокчейн-технология для ведения реестра акционеров может быть использована не самими корпорациями, а только реестродержателями. В соответствии с п. 2 ст. 149 ГК РФ вести записи учета прав на бездокументарные ценные бумаги может только регистратор — лицо, имеющее соответствующую лицензию. Такое жесткое правило было введено Федеральным законом от 02.07.2013 N 142-ФЗ "О внесении изменений в подраздел 3 раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" в связи с многочисленными случаями игнорирования акционерными обществами требований о ведении реестров.

Крупнейшие отечественные реестродержатели заинтересовались блокчейн-технологиями. Так, в конце 2016 г. группа ВТБ заявила о начале разработки проекта по созданию реестров акционеров на блокчейн-платформе. Однако до настоящего времени такая платформа не была создана. Нельзя не подчеркнуть, что скептики изначально сомневались в реализации данного проекта, ссылаясь на то, что действующая система регистраторов довольно надежна и не вызывает нареканий у участников рынка. Банк России также не поддержал это начинание, заявив, что "не видит необходимости в дополнительном контроле за ведением реестров, так как оно жестко и детально регламентировано, а надзор за регистраторами осуществляется центральным аппаратом Банка России. К тому же официальная статистика показывает, что наблюдаются лишь редкие случаи жалоб на ненадлежащее ведение реестров"[10].

Представляется, что вопрос о целесообразности внедрения реестродержателями блокчейн-технологий нуждается во всестороннем обсуждении. С одной стороны, сама система регистраторов, действующая в России, противоречит идее блокчейна. Главное преимущество данной технологии заключается в том, что с ее помощью устраняется посредник и снижаются издержки для бизнеса. Корпорациям, ведущим учет на блокчейне, услуги регистратора не нужны. В ситуации, когда необходимость в регистраторе обусловлена требованием закона, корпорации, желающие вести реестр на блокчейне, будут вынуждены заплатить за это двойную цену: расходы по внедрению блокчейна регистраторы переложат на своих клиентов, которые помимо этого будут вынуждены еще и оплачивать услуги самих регистраторов как посредников.

С другой стороны, при создании единой блокчейн-платформы крупным регистратором расходы клиентов могут быть минимизированы за счет большого количества участников. Однако в настоящее время технология блокчейн еще до конца не изучена, не выявлены все возможные риски, поэтому в случае провала масштабного проекта размер убытков будет также существенным. В этих условиях участники рынка не мотивированы на внедрение блокчейн-технологий в корпоративное управление.

Однако само отсутствие правовой возможности у корпораций самостоятельно вести реестр акционеров на блокчейн-платформе не способствует созданию в России дружелюбного регуляторного режима как для бизнеса в целом, так и для внедрения блокчейн-технологий.

При этом необходимо понимать, что перевод реестра акционеров на блокчейн не является самоцелью. Гораздо больший положительный эффект для развития бизнеса можно ожидать от внедрения блокчейн-технологий в корпоративное управление, позволяющее акционерам более активно участвовать в управлении корпорацией. В частности, новые возможности открываются у акционеров при организации общего годового собрания на блокчейн-платформе.

Традиционная форма проведения общего собрания акционеров предполагает личное участие акционеров. С развитием новых способов коммуникаций распространение получило электронное голосование. Акционеры получили возможность принимать участие в управлении удаленно. Голосование акционеров на блокчейн-платформе гарантирует соблюдение прав акционеров, так как прозрачность и отслеживаемость транзакций в блокчейне позволяют каждому акционеру проверить, был ли правильно учтен его голос. Децентрализация и криптографические методы защиты снижают риски несанкционированного изменения проведенных акционерами транзакций в ходе процедуры голосования.

Преимущества использования технологии блокчейн для голосования в корпоративном управлении довольно полно раскрыты зарубежными исследователями. Так, в литературе отмечается, что "менеджеры в такой системе имеют меньше возможностей для эгоистичного принятия решений и нерациональных действий в их деятельности вследствие децентрализации их полномочий по контролю за процессом голосования"[11]. В качестве другого важного преимущества указывается на то, что блокчейн будет противодействовать "пустому голосованию" (empty voting), когда инвестор использует для голосования заемные акции или определенные комбинации производных ценных бумаг для временного приобретения прав голоса. Неблагоприятные последствия такого голосования заключаются в том, что оно может привести к нарушению прав остальных акционеров, так как обычно используется активистами для принятия решений, которые могут быть невыгодны большинству акционеров, имеющих реальную экономическую собственность в корпорации[12].

На практике уже реализованы проекты по внедрению блокчейн-технологий в корпоративное управление. Первопроходцем в этой сфере стала компания Nasdaq, которая впервые запустила блокчейн-платформу для голосования акционеров в Эстонии. Пилотный проект запущен и в Сингапуре. В России возможность проведения общих собраний на блокчейн-платформе предоставляет Национальный расчетный депозитарий (НРД).

Процедура голосования на блокчейн-платформе в общем виде выглядит следующим образом: накануне голосования выпускаются токены по количеству акций в корпорации и распределяются между акционерами согласно количеству принадлежащих им акций посредством зачисления токенов на электронный кошелек акционера. При голосовании акционеры путем совершения транзакций перечисляет свои токены на электронные кошельки, обозначающие соответственно "за", "против", "воздержался". Все транзакции сохраняются в блокчейне, они прозрачны, а значит, акционеры могут быть уверены, что их голоса были учтены правильно.

Для организации общих собраний акционеров, прошедших на блокчейне, была использована блокчейн-платформа Hyperledger Fabric, ориентированная на корпоративный сегмент. Разработчики Hyperledger Fabric описывают ее как платформу с открытым исходным кодом, основанную на технологии распределенных реестров, разработанную для использования в корпоративных условиях. Это первая блокчейн-платформа, для которой не требуется, чтобы смарт-контракты были написаны на предметно-ориентированных языках или основывались на собственной криптовалюте[13].

Особого внимания заслуживает тот факт, что Hyperledger Fabric относится к частному или, как еще его называют, разрешенному типу блокчейна. Следует пояснить, что блокчейны бывают двух типов: публичные и частные. Различие между ними состоит в том, кому разрешено участвовать в сети блокчейна, выполнять согласованный протокол и поддерживать распределенный реестр. В связи с этим полагаем не вполне корректным использование отечественными правоведами в качестве критерия разграничения возможности контроля за внесением транзакции в реестр и соответственно выделения контролируемых и неконтролируемых реестров[14].

Публичная сеть блокчейнов полностью открыта, и любой желающий может присоединиться к ней путем установки соответствующего программного обеспечения. Наиболее ярким примером публичного блокчейна является сеть биткоина. Как правило, исследователи описывают именно публичный блокчейн, обеспечивающий максимальное доверие пользователей ввиду открытости и прозрачности транзакций. Любой пользователь может видеть всю историю транзакций и их содержание, осуществлять свои транзакции посредством смарт-контрактов.

Частный блокчейн предполагает ограниченное количество идентифицированных участников, т.е. доступ разрешается лишь определенному кругу лиц, поэтому он именуется также разрешенным. Соответственно использование частного блокчейна позволяет обеспечить конфиденциальность данных, хранящихся в реестре. Частный блокчейн обладает и рядом других преимуществ. Так, скорость транзакций в частных реестрах существенно выше, чем в публичных. При использовании частного реестра соблюдается требование KYS ("знай своего клиента"), что особенно важно для финансовой сферы. Именно эти достоинства частного блокчейна и обусловили его популярность в корпоративной сфере.

Однако многие исследователи ставят под вопрос само отнесение частных децентрализованных реестров к блокчейну. Основанием для этого служат, естественно, не технические характеристики, а скорее идеологические причины. И в этом единодушны как блокчейн-энтузиасты, так и блокчейн-пессимисты.

Известный экономист, блокчейн-пессимист, Нуриэль Рубини утверждает, что "в тех случаях, когда на практике используются технологии распределенного бухгалтерского реестра — так называемый корпоративный DLT — они не имеют ничего общего с блокчейном. Они являются частными, централизованными и записываются в нескольких контролируемых бухгалтерских реестрах. Они требуют разрешения на доступ, которое предоставляется квалифицированным лицам. И, возможно, самое главное, они базируются на доверенных органах, которые долгое время зарабатывали свой кредит доверия. Все это означает, что "блокчейны" они только по названию"[15].

Критического отношения к частным блокчейнам придерживается и создатель Ethereum Виталик Бутерин: "Может показаться, что закрытые блокчейны — лучший выбор для финансовых институтов. Однако даже в институциональном контексте открытые блокчейны имеют большую ценность, которая в определенной степени совпадает с философскими ценностями, защищающими то, что пропагандирует открытый блокчейн, — свободу, нейтральность и открытость"[16].

Действительно, частные децентрализованные реестры не соответствуют фундаментальным принципам блокчейн-технологии, которые и породили завышенные ожидания общества от ее внедрения во все сферы общественной жизни. Основным недостатком частного блокчейна является то, что он может контролироваться одним или несколькими центрами. Это означает возможность "отката" транзакций, что подрывает принцип их неизменяемости в блокчейне. Кроме того, к недостаткам можно отнести и его меньшую безопасность, так как он состоит из меньшего набора узлов, чем публичный блокчейн.

Но все эти недостатки перевешивает одно достоинство — конфиденциальность частного блокчейна, так как, по справедливому замечанию Н. Рубини, "под солнцем нет учреждений — банков, корпораций, неправительственных организаций или государственных учреждений, которые бы размещали свои бухгалтерские книги, реестры транзакций, сделки и взаимодействия с клиентами и поставщиками в публичных децентрализованных одноранговых регистрах, свободных от разрешений и цензуры. Не существует никаких веских оснований для того, чтобы подобная закрытая и весьма ценная информация становилась доступной широкой публике"[17].

Возвращаясь к опыту российской компании, Национального расчетного депозитария (НРД), по организации общего собрания акционеров на блокчейне, отметим, что перед разработчиками сервиса электронного голосования e-voting в качестве одной из основных задач была поставлена задача по сохранению конфиденциальности голосов, чтобы проголосовавший акционер мог убедиться в правильности учета его голосов, но не мог узнать, как проголосовали другие акционеры.

Эта задача была решена с помощью криптографии, когда "сеть сама верифицирует, насколько все происходящее соответствует математически вероятным вариантам развития событий, то есть главным образом следит, чтобы не происходило накруток и полученные голоса никуда не исчезали"[18], т.е. появилась возможность "криптографически проверять верность закрытой информации, сохраняя конфиденциальность участников голосования"[19].

Но при этом возникает вопрос: какие же преимущества получили акционеры, используя частную блокчейн-платформу? По словам заместителя Председателя правления НРД Марии Красновой, "Необходимость реформы была продиктована основными недостатками действовавшего раньше порядка проведения корпоративных действий… бумажный документооборот и отсутствие доступа к надежной корпоративной информации"[20], т.е., по существу, речь идет лишь об электронном документообороте. Однако электронное голосование может быть организовано и без использования технологии распределенных реестров. В качестве примера можно привести сервис электронного голосования "Реестр-Онлайн"[21].

Представляется, что использовать блокчейн-платформу лишь для организации удаленного голосования все равно что стрелять пушками по воробьям. Блокчейн востребован там, где требуется создать среду доверия. Эта среда создается прежде всего за счет открытости и прозрачности транзакций, хотя бы в рамках частного блокчейна, когда для акционера открыта вся информация по голосованию, а не только учету его голосов. Можно ли признать риск неправильного подсчета голосов акционеров центральной проблемой доверия в акционерных обществах — вопрос дискуссионный.

В зарубежной литературе можно встретить мнение, что разрешенный блокчейн необходим, так как определенная информация должна оставаться конфиденциальной, при этом акционеры должны иметь возможность видеть, как их собственный голос учитывается в результате голосования, но не весь процесс голосования и личности других акционеров. Однако даже в этом случае авторы отмечают, что, "поскольку институциональные инвесторы должны публично раскрывать информацию о реализации своей политики участия и, в частности, о том, как они использовали свои права голоса в соответствии с новой Директивой о правах акционеров… для этих акционеров может быть полезно, чтобы другие акционеры могли видеть их голосование в блокчейне надежным и прозрачным способом"[22].

Представляется, что для акционеров, прежде всего миноритарных, важно иметь как можно более полную информацию о корпорации, механизмах принятия решений, позициях мажоритарных акционеров и топ-менеджмента и т.д. Уровень доверия к корпорации у акционеров будет тем выше, чем прозрачнее будет сама корпорация. Полную прозрачность корпорации не только для акционеров, но и для потенциальных инвесторов и стейкхолдеров может обеспечить только публичный блокчейн.

При публичном блокчейне каждый акционер получит максимальный контроль над своими акциями, так как ни менеджмент компании, ни сбой реестра не смогут повлиять на управление акциями. Все транзакции с акциями общедоступны и отслеживаемые, поэтому исключается возможность рейдерства. Не только для акционеров и регуляторов, но и для инвесторов и стейкхолдеров открывается доступ к актуальной информации о структуре корпорации. Именно при таком подходе может быть реализован потенциал блокчейн и оправданы затраты на его внедрение.

Пока же внедрение НРД системы e-proxy voting на блокчейн-платформе Hyperledger Fabric 1.0. не привело к революции в корпоративном управлении, хотя многие крупнейшие российские корпорации, такие как Газпром нефть, Московская биржа (ММВБ-РТС), Алроса, Сбербанк и др., воспользовались этой системой.

Представители НРД описывают действие системы следующим образом: "владелец ценной бумаги голосует в личном веб-кабинете на портале номинального держателя с использованием электронной подписи. Номинальный держатель записывает голос владельца в блокчейн, дополнив своей электронной подписью. В качестве подтверждения приема голоса номинальный держатель предоставляет владельцу идентификатор его голоса в распределенном реестре. Далее запись о голосе данного владельца последовательно подписывается номинальными держателями по цепочке до центрального депозитария. В момент завершения голосования система автоматически подсчитывает результаты, и НРД публикует их в блокчейне с использованием своей электронной подписи. При этом использование криптографических механизмов позволяет защитить промежуточные результаты"[23].

Нельзя не признать, что в данном случае блокчейн не упрощает голосование, за исключением возможности удаленного доступа, не устраняет посредников, и преимущества его использования не очевидны.

Проблема внедрения блокчейн-технологии в корпоративное управление видится прежде всего в закрытости российского бизнеса в целом. Как указывает Мэрритт Б. Фокс, "корнем всех зол в российском корпоративном управлении являются трудности, связанные с получением информации о бенифициарных собственниках акций компаний и о голосовании этими акциями"[24]. В российских условиях не вполне убедительно звучит тезис западных блокчейн-энтузиастов[25] о том, что прозрачность корпорации, обеспечиваемая применением блокчейн в корпоративном управлении, способна стать важнейшим конкурентным преимуществом.

Другое препятствие для применения блокчейн-технологии заключается в неготовности российского бизнеса активно использовать новые технологии. Об этом свидетельствует, в частности, практика соблюдения принципа 1.1.6 Кодекса корпоративного управления, содержащаяся в подготовленном Банком России Обзоре практик корпоративного управления в российских публичных обществах по итогам 2017 года. Для полного соблюдения данного принципа практика корпоративного управления должна соответствовать трем критериям, один из которых предусматривает рассмотрение советом директоров вопроса об использовании телекоммуникационных средств для предоставления акционерам удаленного доступа для участия в общих собраниях акционеров в отчетном периоде. Как указывается в данном Обзоре, "в числе наиболее популярных причин несоблюдения обществами обозначены:

— отсутствие в уставе общества положений о возможности удаленного участия в голосовании на общем собрании акционеров;

— отсутствие технической возможности для удаленного голосования;

— невозможность обеспечить идентификацию акционеров;

— значительные финансовые расходы на техническое обеспечение удаленного голосования;

— низкая активность миноритарных акционеров в общих собраниях акционеров за прошедшие периоды"[26].

Следует особо подчеркнуть, что правовых препятствий для организации удаленного участия в голосовании на общем собрании акционеров, в том числе с использованием блокчейн-технологии, нет. Это было убедительно доказано российскими правоведами[27].

Представляется, что в настоящее время в России наибольшие перспективы внедрения блокчейн-технологий лежат в области корпоративного контроля и аудита. Именно здесь может быть оправдано использование частного или разрешенного блокчейна.

Как отмечает Макс Кордек, генеральный директор Lisk: "Самое большое преимущество закрытых блокчейнов перед централизованными базами данных заключается в криптографической проверке и известных идентификаторах. Данные нельзя подделать, а ошибки можно отследить. По сравнению с открытым блокчейном закрытый — намного быстрее, дешевле и соблюдает конфиденциальность компании. Наконец, лучше полагаться на закрытый блокчейн, нежели вообще ни на какой. Он имеет свои достоинства и продвигает технологию блокчейна в корпоративный мир, повышая тем самым вероятность развития открытых блокчейнов в будущем"[28].

Блокчейн может обеспечить ведение финансового и бухгалтерского учета в режиме реального времени. Это, по мнению Д. Йермака, открывает широкие возможности для повышения надежности получаемой информации и, соответственно, доверия к ней: "Вместо того чтобы полагаться на аудиторскую индустрию, которая сама по себе подвергается моральному риску и агентским проблемам… каждый пользователь мог бы без каких-либо затрат создавать свои собственные финансовые отчеты на основе данных блокчейна за любой период времени, который он пожелал"[29].

На наш взгляд, перспективы имеются и у перевода на блокчейн отдельных корпоративных процедур, например процесса одобрения крупных сделок и сделок с заинтересованностью, что позволит существенно улучшить контроль за распоряжением имуществом в корпорации, предотвратит возможные злоупотребления со стороны менеджмента компании. Решения по данным сделкам принимается в соответствии с законодательством об акционерных обществах и обществах с ограниченной ответственностью советом директоров.

Однако, по мнению практикующих юристов, "действующее законодательство не предусматривает какой-либо возможности для голосования членов совета директоров с использованием технологии блокчейн"[30]. Данный вывод основан на том, что в законах об акционерных обществах и обществах с ограниченной ответственностью отсутствует указание на допустимость голосования членов совета директоров при помощи заполнения электронного документа на сайте в сети Интернет.

С данным утверждением трудно согласиться. Отсутствие в законодательстве указания на наличие возможности осуществлять то или иное действие не означает автоматического запрета на его совершение в силу общего принципа частного права "разрешено все, что не запрещено". Правомерность такого подхода подтверждается и позицией Банка России, отраженной в письме от 15.09.2016 N ИН-015-52/66 "О положениях о совете директоров и о комитетах совета директоров публичного акционерного общества"[31]. Банк России, в частности, допускает учет письменного мнения члена совета директоров, отсутствующего на заседании совета, проводимого в очной форме, как для определения наличия кворума, так для учета результатов голосования. Причем письменное мнение может быть направлено секретарю совета директоров любым способом, обеспечивающим надлежащую идентификацию направившего его лица, в частности посредством телефонной и электронной связи. Более того, отсутствующему предоставляется право участвовать в обсуждении вопросов повестки дня и голосовании дистанционно — посредством конференц- и видео-конференц-связи.

Таким образом, отсутствие на законодательном уровне формальных требований к порядку принятия решения или голосования членами совета директоров не может являться препятствием для использования блокчейн-технологий. Наоборот, это может способствовать внедрению блокчейна в корпоративное управление и дальнейшему продвижению данной технологии.

Проведенное исследование позволило выявить основные проблемы на пути внедрения блокчейн-технологий в корпоративное управление.

1. Действующее в России корпоративное законодательство в отношении ведения реестра акционеров не позволяет в случае внедрения корпорацией блокчейн-технологии снизить издержки и устранить посредника в виде реестродержателя, что снижает мотивацию бизнес-сообщества к использованию данной технологии в корпоративном управлении.

2. Отсутствуют правовые препятствия для организации голосования акционеров на общих собраниях с применением технологии блокчейна, однако использование для этой цели частной (или разрешенной) блокчейн-платформы не позволяет в полной мере реализовать потенциал данной технологии.

3. Обоснована целесообразность использования частного (или разрешенного) блокчейна в целях совершенствования корпоративного контроля и аудита.

Библиографический список

1. Марков А., Цыкало Ю., Базин Д. Блокчейн в корпоративном управлении: можно ли использовать эту технологию для голосования на общих собраниях уже сейчас? // Корпоративные стратегии. 2018. N 43 (9759). URL: https://www.eg-online.ru/article/384162/ (дата обращения: 30.01.2019).

2. Новоселова Л., Медведева Т. Блокчейн для голосования акционеров // Хозяйство и право. 2017. N 10.

3. Тапскотт Д., Тапскотт А. Технология блокчейн: то, что движет финансовой революцией сегодня. М.: Эксмо, 2018. 448 с.

4. Фокс М.Б. Актуальные проблемы корпоративного управления в России. URL: https://www2.deloitte.com/content/dam/Deloitte/ru/Documents/finance/russian/reportsandopinions/%D0%90%D0%BA%D1%82%D1%83%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D1%8B%D0%B5%20%D0%BF%D1%80%D0%BE%D0%B1%D0%BB%D0%B5%D0%BC%D1%8B_%D0%9C%D0%B5%D1%80%D1%80%D0%B8%D1%82%20%D0%A4%D0%BE%D0%BA%D1%81.pdf (дата обращения: 30.01.2019).

5. Androulaki E., Barger A., Bortnikov V., Cachin C., Christidis K., De Caro A., Enyeart D., Ferris C., Laventman G., Manevich Y., Muralidharan S. Hyperledger fabric: a distributed operating system for permissioned blockchains. In Proceedings of the Thirteenth EuroSys Conference 2018 Apr 23. P. 30. ACM. URL: http://delivery.acm.org/10.1145/3200000/3190538/a30-androulaki.pdf?ip=109.252.20.90&id=3190538&acc=OA&key=4D4702B0C3E38B35%2E4D4702B0C3E38B35%2E4D4702B0C3E38B35%2ED8F734396A7AA47F&acm=1549310262_74fcd76f40b6ed7bea2bf269b6dfd56f (дата обращения: 30.01.2019).

6. Ang J.S., Cole R.A., Lin J.W. Agency costs and ownership structure // The Journal of Finance. 2000. N 55 (1). P. 83.

7. Avdzha A.K. The Coming Age of Blockchain Technology in Corporate Governance. Doctoral dissertation, Master's Thesis 2017, Tilburg University LLM International Business Law. URL: https://www.researchgate.net/publication/325380963_The_Coming_Age_of_Blockchain_Technology_in_Corporate_Governance (дата обращения: 30.01.2019).

8. Eisenhardt, Kathleen M. Agency theory: An assessment and review // Academy of management review. 1989. N 14. C. 57 — 74.

9. Hu H.T., Black B. Empty voting and hidden (morphable) ownership: Taxonomy, implications, and reforms // The Business Lawyer. 2006. T. 61. N 3. P. 1011 — 1070.

10. Jensen M.C., Meckling W.H. Theory of the firm: Managerial behavior, agency costs and ownership structure // Journal of financial economics. 1976. N 3 (4). P. 305 — 360.

11. Jensen M.C. Agency costs of free cash flow, corporate finance, and takeovers // The American economic review. 1986. N 76 (2). P. 323 — 329.

12. Lafarre A. and Van der Elst C. Blockchain Technology for Corporate Governance and Shareholder Activism. 2018. https://ecgi.global/sites/default/files/working_papers/documents/finallafarrevanderelst.pdf (дата обращения: 30.01.2019).

13. OECD. 2009. Corporate Governance And The Financial Crisis. Key Findings And Main Messages. OECD, June 2009. https://www.oecd.org/corporate/ca/corporategovernanceprinciples/43056196.pdf (дата обращения: 30.01.2019).

14. Ringe W.G. Hedge funds and risk decoupling: The empty voting problem in the European Union // Seattle UL Rev. 2012. N 36. P. 1027 — 1066.

15. Roubini N. The Big Blockchain Lie // Project Syndicate. 2018. URL: https://www.project-syndicate.org/commentary/blockchain-biglie-by-nouriel-roubini-2018-10?barrier=accesspaylog (дата обращения: 30.01.2019).

16. Strassman R. Delaware Explicitly Legalizes Corporate Documentation via Blockchain. URL: https://www.bu.edu/rbfl/files/2018/03/166-176.pdf (дата обращения: 30.01.2019).

17. Van der Elst C., Lafarre A. Blockchain Technology for Modernizing the Shareholder Dialogue. Working paper. June 2018. URL: https://www.tilburguniversity.edu/upload/1413437f-2ccb-4fe9-bc01-60aa0c7ec657_BlockchaintechnologyformodernizingshareholderdialogueWP.pdf (дата обращения: 30.01.2019).

18. Yermack D. Corporate Governance and Blockchains // Review of Finance. 2017. V. 21. P. 28.

Рекомендуется Вам: