Понятие и правовая природа утилитарных цифровых прав

В настоящей статье Савиной Виктории Сергеевны, д. ю. н., доцента, LLM, профессора кафедры гражданско-правовых дисциплин РЭУ им. Г.В. Плеханова, Гурко Антона Владимировича, к. ю. н., старшего преподавателя кафедры гражданско-правовых дисциплин РЭУ им. Г.В. Плеханова, Свечникова Владимира Александровича, старшего преподавателя кафедры гражданско-правовых дисциплин РЭУ им. Г.В. Плеханова, проведен анализ правовой природы утилитарных цифровых прав, исследовано соотношение с объектами гражданских прав, право требования которых фиксируется утилитарными цифровыми правами, а также с ценными бумагами. Отмечено, что NFT-токены (невзаимозаменяемые) по своей сути близки к утилитарным цифровым правам, но нынешнее правовое регулирование не позволяет отнести их к таковым. Авторами отмечены перспективы и проблемы применения утилитарных цифровых прав для стимулирования инвестиций в инновационные проекты, а также возможные пути их разрешения.

Авторы: Савина В.С., Гурко А.В., Свечников В.А.

Одна из новелл отечественного законодательства в сфере цифровой экономики — введение категории утилитарных цифровых прав. Данные права используются для юридического закрепления прав инвесторов по отношению к лицу, привлекающему инвестиции посредством цифровых инвестиционных платформ, в связи с чем данный правовой инструмент имеет перспективу более широкого применения на практике в сфере электронной коммерции.

Пункт 1 ст. 8 Федерального закона от 02.08.2019 N 259-ФЗ "О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" устанавливает, что в инвестиционной платформе, которая соответствует указанным в законе признакам (ч. 5 ст. 11), могут приобретаться, отчуждаться и осуществляться утилитарные цифровые права. При этом сам термин "утилитарные цифровые права" в рассматриваемом законе не раскрывается.

Содержание понятия "утилитарные цифровые права" возможно уяснить на основе двух нормативных источников — во-первых, Гражданского кодекса Российской Федерации (далее — ГК РФ), содержащего родовое понятие "цифровые права". Так, согласно п. 1 ст. 141.1 ГК РФ, цифровыми правами признаются названные в таком качестве в законе обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами информационной системы, отвечающей установленным законом признакам. Осуществление, распоряжение, в том числе передача, залог, обременение цифрового права другими способами или ограничение распоряжения цифровым правом возможны только в информационной системе без обращения к третьему лицу. Во-вторых, на основе Федерального закона от 02.08.2019 N 259-ФЗ "О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации", который определяет, какие виды прав могут признаваться утилитарными цифровыми правами. К таковым относятся право требовать передачи вещи (вещей); право требовать передачи исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности и (или) прав использования результатов интеллектуальной деятельности; право требовать выполнения работ и (или) оказания услуг.

Таким образом, на доктринальном уровне можно сформулировать следующее определение цифровых прав, которое максимально учитывало бы относящиеся к ним законоположения. Утилитарные цифровые права — это право требовать: передачи вещи (вещей); передачи исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности и (или) прав использования результатов интеллектуальной деятельности; выполнения работ и (или) оказания услуг, выпуск и осуществление которых происходит на инвестиционной информационной платформе в соответствии с требованиями Федерального закона от 02.08.2019 N 259-ФЗ "О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации".

Как и в случае с родовым понятием цифровых прав, содержание понятия "утилитарные цифровые права" представляется вторичным по отношению к классическим видам объектов гражданского права, поскольку раскрывается через призму прав требования передачи определенного объекта (права).

То есть режим утилитарных цифровых прав представляет собой скорее специфический режим осуществления соответствующих "классических" прав применительно к цифровой среде. Это означает необходимость соблюдения, помимо положений требований Федерального закона от 02.08.2019 N 259-ФЗ "О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации", еще и норм ГК РФ об обязательствах по передаче имущества, выполнению работ, оказанию услуг и предоставлению права использования результатов интеллектуальной деятельности или отчуждению исключительных прав на них.

Структура любого обязательства складывается из следующих элементов: субъектов, его объекта и содержания. В этой связи следует понимать, что по своей структуре обязательства, права требования по которым выпущены в виде утилитарных цифровых прав, являются трехсторонними, вследствие чего носят более сложный характер. Во-первых, имеется кредитор, являющийся обладателем утилитарного цифрового права и, следовательно, имеющий право требовать от обязанного лица, осуществившего выпуск таких прав, исполнения обязанности по передаче вещи/права использования результата интеллектуальной деятельности или оказанию услуги/выполнению работ. Во-вторых, имеется должник, осуществивший выпуск утилитарных цифровых прав, который обязан передать вещи/права использования результата интеллектуальной деятельности или оказать услуги/выполнить работы в отношении обладателя утилитарного цифрового права, обратившегося за его погашением. В-третьих, поскольку утилитарное цифровое право реализуется исключительно в рамках инвестиционной информационной системы, реализация прав и обязанностей должника и кредитора невозможна без наличия обязанности по отношению к каждому из них со стороны оператора информационной системы по обеспечению доступа к такой системе (услуг по предоставлению информации или информационных услуг). Оператор информационной системы выступает обязанным лицом по отношению и к должнику, и к кредитору. В случае отчуждения утилитарного цифрового права имеет место перемена кредитора в обязательстве, что по общему правилу не требует согласия должника.

Как и в случае со ст. 141.1 ГК РФ, п. 7 ст. 8 Федерального закона от 02.08.2019 N 259-ФЗ "О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" устанавливает, что возникновение утилитарного цифрового права, его осуществление, распоряжение им, в том числе передача, залог, обременение утилитарного цифрового права другими способами или ограничение распоряжения утилитарным цифровым правом возможны только в инвестиционной платформе. В этой связи видится определенное противоречие, связанное с тем, что осуществление утилитарного цифрового права возможно только в соответствующей информационной системе, в то время как само утилитарное цифровое право может представлять собой право требования передачи вещи и/или оказания услуги и выполнения работы, т.е. требовать того, что по своей природе существует вне пределов информационной системы. Это позволяет сделать один из двух противоречивых выводов. Первый — утилитарное цифровое право может заключаться в праве требования передачи вещи, праве использования результата интеллектуальной деятельности, оказания услуг и выполнения работ, только если они могут быть предоставлены непосредственно в информационной системе, в которой осуществлен выпуск соответствующих утилитарных цифровых прав. Второй — утилитарное цифровое право может заключаться в праве требования передачи вещи, права использования результата интеллектуальной деятельности, оказания услуг и выполнения работ, даже если они не могут быть предоставлены непосредственно в информационной системе, в которой осуществлен выпуск соответствующих утилитарных цифровых прав.

В связи с тем, что законодатель, как отмечалось в предыдущих работах авторов [6, 7], пошел по пути узкой трактовки категории "цифровые права", полагаем нецелесообразным еще больше сужать сферу правового регулирования отношений по обороту цифровых прав. Поэтому считаем целесообразным поддержать второй вывод. То есть следует заключить, что утилитарным цифровым правом может быть удостоверено и право требования, которое может быть реализовано и в аналоговой среде, в то время как исключительно в информационной среде возможен только переход, залог и иное обременение самого цифрового права, удостоверяющее соответствующее право требования. В таком ключе введение категории цифровых прав в целом и утилитарных цифровых прав по отношению к обязательственным и иным правам в частности, которые удостоверяются соответствующими цифровыми правами, выглядит логичным.

Вместе с тем нельзя не признать удобство такого инструмента, как цифровые права, в первую очередь в отношении тех объектов, которые могут предоставляться в соответствующей информационной среде, например в сфере инвестирования в IT-стартапы. Так, предоставление материального носителя как особого рода товара (цифрового), разработанного компьютерной программой или базой данных, может осуществляться в рамках информационной системы, предоставление пользователю права использования такой программы и базы данных — тоже, как и услуги и работы по их технической поддержке и обновлению. Это обуславливает перспективность использования утилитарных цифровых прав для привлечения инвестиций в IT-стартапы, что соответствует специфике реализации программных продуктов на цифровом рынке. Также это создает возможность масштабирования применения института утилитарных цифровых прав на сферу венчурного инвестирования в целом (высокорисковое инвестирование в потенциально прорывной бизнес, зачастую основанный на технологических инновациях и интеллектуальной собственности как основном активе). Это подтверждается позицией Т.С. Яценко, отмечавшей, что "проект данного Закона ("О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации", — прим. авт.) был разработан для регулирования краудфандинга" [8].

Итак, в пользу второго вывода можно привести еще несколько тезисов. В первую очередь следует отметить, что режим и правовая природа утилитарных цифровых прав близки к такому цифровому инструменту, как NFT-токены, т.е. невзаимозаменяемые токены. На различных дискуссионных площадках активно обсуждается перспектива их использования на рынке недвижимости, в сфере интеллектуальных прав и иных объектов гражданского права. Помимо этого, NFT-токены активно используются в сфере цифрового искусства, фактически подменяя аукционный и галерейный бизнес в цифровой среде. Причем по сути своей создание NFT-токена произведения искусства представляет собой не что иное, как перевод экземпляра произведения в особую цифровую форму, что полностью охватывается исключительным правом на произведение, согласно ст. 1270 ГК РФ, о чем также ранее упоминалось авторами [4].

При этом передача каких-либо правомочий не всегда имеет место.

Проблема в юридическом трактовании NFT-токенов лишь одна — несмотря на схожесть с содержанием и назначением утилитарных цифровых прав, они не соотносятся с юридическими признаками цифровых финансовых активов и не перечислены в составе утилитарных цифровых прав [5, с. 86]. То есть в настоящее время NFT-токены как таковые нельзя признать утилитарными цифровыми правами, что требует совершенствования нормативной правовой базы и масштабирования норм об обороте утилитарных цифровых прав на рынок NFT-токенов.

Во-вторых, согласно ст. 9 Федерального закона от 31 июля 2020 г. N 259-ФЗ "О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации", утилитарное цифровое право подлежит удостоверению с помощью цифрового свидетельства. Далее Закон конкретизирует (п. 1 ст. 9 Федерального закона от 31 июля 2020 г. N 259-ФЗ "О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации"), что такое цифровое свидетельство представляет собой неэмиссионную бездокументарную ценную бумагу, которая не обладает какой-либо номинальной стоимостью, однако удостоверяет принадлежность ее владельцу утилитарного цифрового права (распоряжаться им имеет возможность депозитарий), а также закрепляет право ее владельца требовать от этого депозитария оказания услуг по осуществлению утилитарного цифрового права и (или) распоряжению им определенным образом.

В связи с тем, что суть ценной бумаги заключается в фиксации определенных прав и требований, она представляет собой вторичный компонент по отношению к тем объектам прав, на которые направлены фиксируемые ценной бумагой требования. При этом такой вторичный компонент обращается по правилам, отличным от правил оборота других объектов гражданского права. То есть запрет на осуществление утилитарного цифрового права вне пределов информационной системы не означает запрета на передачу товаров, выполнение работ, оказание услуг и передачу права использования результата интеллектуальной деятельности вне рамок информационной системы.

Итак, Федеральный закон от 31 июля 2020 г. N 259-ФЗ "О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" неофициально прозван законом о краудфандинге. Нормы данного Закона об обороте утилитарных цифровых прав могут применяться для привлечения инвестиций в инновационные стартапы и проекты. Помимо прочего, это обеспечивается возможностью фиксации посредством утилитарных цифровых прав среди прочего права требования передачи права использования или исключительного права на результаты интеллектуальной деятельности. Считаем эту возможность перспективной и важной, в особенности с учетом необходимости обеспечения технологического суверенитета страны и, следовательно, стимулирования инновационного сектора экономики.

Вместе с тем для развития более активного применения утилитарных цифровых прав в сфере интеллектуальной собственности имеется ряд препятствий. Во-первых, в соответствии с действующим законодательством выделение в исключительном праве долей и их отчуждение невозможно, несмотря на возможность соправообладания и соавторства. Это исключает возможность выпуска и оборота утилитарных цифровых прав, фиксирующих право требования отчуждения исключительного права, поскольку это подразумевает его дробление между соответствующим количеством обладателей утилитарных цифровых прав.

Во-вторых, по п. 2 ст. 8 Федерального закона от 02.08.2019 N 259-ФЗ "О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" утилитарным цифровым правом не может являться право требовать имущество, права на которое подлежат государственной регистрации, и (или) право требовать имущество, сделки с которым подлежат государственной регистрации или нотариальному удостоверению. То есть нельзя выпустить утилитарные цифровые права в отношении подлежащих государственной регистрации объектов промышленной собственности. Аналогичные проблемы связаны с применением утилитарных цифровых прав в сфере недвижимости.

Вместе с тем полагаем, что данные проблемы потенциально являются решаемыми. В первом случае вопрос связан с корректировкой законодательства и зависит исключительно от целесообразности таких изменений, т.е. востребованностью инструмента утилитарных цифровых прав для инвестирования в инновационные проекты и в сфере венчурного инвестирования. Во втором случае решение проблемы возможно только при условии совершения организационно-технических мер, которые позволили бы подключить к соответствующим информационным площадкам профильные регистрирующие органы (Роспатент и Росреестр), создав единое информационное поле по эмиссии, обороту и регистрации утилитарных цифровых прав. Также полагаем крайне необходимым вовлечение в сферу регулирования Федерального закона от 02.08.2019 N 259-ФЗ "О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" отношений по поводу создания и использования NFT-токенов.

Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда N 22-28-20415, https://rscf.ru/project/22-28-20415/.

Литература:

1. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1994. N 32. Ст. 3301.

2. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть четвертая // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2006. N 52. Ст. 5496.

3. Федеральный закон от 2 августа 2019 г. N 259-ФЗ "О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" // Собрание законодательства Российской Федерации от 5 августа 2019 г. N 31. Ст. 4418.

4. Гурко А.В. Токенизация произведений искусства и исключительное право // Экономика. Право. Общество. 2022. N 3. С. 20 — 24.

5. Крохина Ю.А., Свечников В.А. Гражданско-правовые способы распоряжения цифровыми правами: проблемы реализации и защиты // Ученые труды Российской академии адвокатуры и нотариата. 2022. N 3(66). С. 84 — 88.

6. Курбанов Р.А., Савина В.С., Гурко А.В. Характеристика правового регулирования цифровых прав в Российской Федерации. // Интеллектуальная собственность. Авторское право и смежные права. 2022. N 8. С. 4 — 12.

7. Савина В.С., Гурко А.В., Баланюк Л.Л. Понятие и правовая природа цифровых финансовых активов // Интеллектуальная собственность. Авторское право и смежные права. 2022. N 9. С. 41 — 50.

8. Яценко Т.С. Проблема охраны прав инвесторов в краудфандинге: риски инвестирования и пути их преодоления // Журнал российского права. 2019. N 8. (Режим доступа: СПС "КонсультантПлюс").

Рекомендуется Вам: