Компенсация морального вреда, причиненного источником повышенной опасности военного назначения: анализ законодательства и судебной практики

В статье рассматриваются отдельные вопросы компенсации морального вреда, который причинен гражданам в связи с деятельностью военных организаций, связанной с повышенной опасностью для окружающих. Авторы анализируют причины, по которым суды, как правило, отказывают в компенсации морального вреда, и формулируют предложения по внесению изменений в законодательство Российской Федерации.

Авторы: Конохов М.В., Соколова Е.В.

Институт компенсации морального вреда достаточно давно известен российскому праву. Элементы компенсации за причинение вреда, возникающего при посягательстве на нематериальные блага, содержались уже в Русской Правде. Все действия против личности назывались "бесчестием", которое рассматривалось как причинение физического вреда, оскорбление чести словом или действием и одновременно определялось как требование денежного возмещения "за обиду".

Некоторые правовые нормы, которые могли служить основанием для требования о возмещении морального или нравственного вреда, в отечественном праве сформировались во второй половине XIX в. Так, в т. X Свода законов гражданских содержалась гл. VI "О праве вознаграждения за понесенный вред и убытки", которая включала, в частности, разд. II "О вознаграждении частном". Специальные нормы ч. II указанного раздела устанавливали "вознаграждение за вред и убытки, причиненные преступлением или проступком". В свою очередь, в ст. 667 Свода указывалось, что "виновный в нанесении кому-либо личной обиды или оскорбления может по требованию обиженного быть присужден к платежу в пользу его бесчестья, смотря по состоянию или званию обиженного и по особым отношениям обидчика к обиженному, от одного до пятидесяти рублей".

Как отмечается в научной литературе, после революции 1917 г. и на протяжении советского периода истории России институт возмещения морального вреда развивался достаточно слабо (возмещению подлежал исключительно материальный вред)¹.

В своем современном понимании институт компенсации морального вреда стал формироваться лишь в условиях становления новой российской государственности, т.е. с переходом от плановой экономики к рыночным отношениям. Так, одним из первых нормативных правовых актов, в котором содержались нормы о компенсации морального вреда, стал Закон СССР "О печати и других средствах массовой информации" от 12 июня 1990 г. N 1552-1². В ст. 39 данного Закона, которая называлась "Возмещение морального вреда", указывалось, что моральный (неимущественный) вред, причиненный гражданину в результате распространения средством массовой информации не соответствующих действительности сведений, порочащих честь и достоинство гражданина либо причинивших ему иной неимущественный ущерб, возмещается по решению суда средством массовой информации, а также виновными должностными лицами и гражданами; размер возмещения определяется в денежном выражении судом.

Определение морального вреда появилось позже, а именно с принятием Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик (утверждены Верховным Советом СССР 31 мая 1991 г. N 2211-1)³, в ст. 131 которых устанавливалось, что "моральный вред (физические или нравственные страдания), причиненный гражданину неправомерными действиями, возмещается причинителем при наличии его вины". Такое же понимание морального вреда содержится и в действующем законодательстве.

В настоящее время в соответствии с гражданским законодательством компенсация морального вреда, причиненного гражданину, является одним из способов защиты гражданских прав (ст. 12 ГК РФ).

Согласно ст. 151 ГК РФ под моральным вредом понимаются физические или нравственные страдания, причиненные гражданину вышеуказанными действиями или посягательствами. Иными словами, моральный вред — это негативные изменения в психической сфере человека.

Моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с потерей родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий, и др.

Компенсация представляет собой денежную выплату, назначаемую судом в случаях совершения действий, которые нарушают личные неимущественные права гражданина или посягают на принадлежащие ему нематериальные блага (жизнь, здоровье, честь и доброе имя и т.п.).

Безусловно, моральный вред невозместим, так как нельзя устранить посредством денежной выплаты физические или нравственные страдания, которые пережил человек. Данный факт отмечается многими учеными и юристами-практиками. Еще в дореволюционной научной литературе высказывались мнения о невозможности денежной компенсации страданий.

Так, Г.Ф. Шершеневич утверждал: "Нужно проникнуться глубоким презрением к личности человека, чтобы внушать ему, что деньги способны дать удовлетворение всяким нравственным страданиям. Переложение морального вреда на деньги есть результат буржуазного духа, который оценивает все на деньги…", "…личное оскорбление не допускает никакой имущественной оценки, потому что оно причиняет нравственный, а не имущественный вред, если только оно не отражается косвенно на материальных интересах, например на кредите оскорбленного (т. X, ч. 1, ст. 670). Разве какой-нибудь порядочный человек позволит себе воспользоваться ст. 670 для того, чтобы ценой собственного достоинства получить мнимое возмещение?"⁴.

По мнению С.А. Беляцкина, которое он высказал еще в 1913 г., "присуждение денежного эквивалента, способное устранить имущественный ущерб, не в состоянии погасить вред моральный. Орган человеческого тела, отрубленный, душевное спокойствие, отнятое, не покупаются и не продаются…", поэтому "…строго говоря, моральный вред невозместим"⁵. В то же время он указывал на то, что компенсация может послужить цели сглаживания, смягчения страданий потерпевшего, ведь "нет ничего удивительного… в том, что человек, у которого отняли по чужой вине житейские радости, удовольствия, духовные блага, желает компенсации в деньгах, открывающих источники человеческих удовольствий"⁶.

Следует отметить, что в качестве условия ответственности за причинение морального вреда законодатель устанавливает только неправомерные действия или посягательства. Однако судебная практика исходит из того, что под моральным вредом следует понимать нравственные или физические страдания, причиненные гражданину не только действиями, но и бездействием (п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда" от 20 декабря 1994 г. N 10 (в редакции Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 6 февраля 2007 г. N 6))⁷.

При рассмотрении дел о компенсации морального вреда суды обязаны принимать во внимание то, чем подтверждается факт причинения потерпевшему нравственных или физических страданий, при каких обстоятельствах и какими действиями (бездействием) они нанесены, степень вины причинителя, какие нравственные или физические страдания перенесены потерпевшим, в какой сумме он оценивает их компенсацию и другие обстоятельства, имеющие значение для разрешения конкретного спора.

По общему правилу необходимыми условиями для возложения обязанности по компенсации морального вреда являются: наступление вреда, противоправность поведения причинителя вреда, наличие причинной связи между наступлением вреда и противоправностью поведения причинителя вреда, вина причинителя вреда.

При этом вина причинителя вреда является одним из обязательных условий наступления ответственности за причинение морального вреда. Согласно ст. 151 ГК РФ при определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя. Кроме того, суд должен учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред, и иные заслуживающие внимания обстоятельства.

Однако законом предусмотрены и случаи, когда компенсация морального вреда выплачивается независимо от вины причинителя вреда. К таким исключениям из общего правила, согласно ст. 1100 ГК РФ, относятся случаи, когда: 1) вред причинен гражданину в результате его незаконного осуждения, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ; 2) вред причинен распространением сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию; 3) вред причинен жизни или здоровью гражданина источником повышенной опасности и др.

Остановимся подробнее на случаях причинения гражданину морального вреда источником повышенной опасности. Ответственности за причинение вреда деятельностью, создающей повышенную опасность для окружающих, в ГК РФ посвящена только одна статья — ст. 1079. Согласно данной статье юридические лица и граждане, деятельность которых связана с повышенной опасностью для окружающих, обязаны возместить вред, причиненный источником повышенной опасности, если не докажут, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла потерпевшего. В статье содержится и примерный перечень видов деятельности, которые потенциально создают повышенную опасность, а именно: использование транспортных средств, механизмов, электрической энергии высокого напряжения, атомной энергии, строительная и иная связанная с ней деятельность и др.

Под источником повышенной опасности судебной практикой понимается деятельность, осуществление которой создает повышенную вероятность причинения вреда из-за невозможности полного контроля за ней со стороны человека, а также деятельность по использованию, транспортировке, хранению предметов, веществ и других объектов производственного, хозяйственного или иного назначения, обладающих такими же свойствами.

Следует отметить, что в гражданском праве главенствующей является теория, согласно которой под источником повышенной опасности понимают определенную деятельность. Однако в других отраслях права, например в уголовном праве, к источникам повышенной опасности относятся также предметы и даже стихийные явления. Так, ст. 349 УК РФ предусматривает ответственность за нарушение правил обращения с оружием и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих, ст. 261 УК РФ — за уничтожение или повреждение лесных насаждений и иных насаждений в результате неосторожного обращения с огнем или иными источниками повышенной опасности.

В науке военного права источники повышенной опасности принято разделять на источники повышенной опасности двойного назначения и источники повышенной опасности военного назначения.

Легального определения "источник повышенной опасности военного назначения" в законодательстве не содержится. Однако исходя из содержания ст. 349 и ст. 350 УК РФ можно сделать вывод, что к таким источникам относятся: оружие, боеприпасы, боевые, специальные и транспортные машины, радиоактивные материалы, взрывчатые и иные вещества и предметы повышенной опасности для окружающих, принадлежащие подразделениям Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований и органов.

По нашему мнению, основываясь на перечне объектов, указанных в ст. 349 и ст. 350 УК РФ, в узком смысле под источником повышенной опасности следует понимать деятельность Вооруженных Сил Российской Федерации, других войск, воинских формирований и органов с такими объектами, которые непосредственно предназначены для ведения боевых действий в целях уничтожения военных объектов, инфраструктуры, материальных средств и живой силы противника.

Анализ судебной практики свидетельствует о том, что если суды первой и апелляционной инстанции, как правило, принимают решение об удовлетворении полностью или частично исковых требований о компенсации морального вреда, причиненного в результате использования источников повышенной опасности, принадлежащих Вооруженным Силам Российской Федерации, другим войскам, воинским формированиям и органам, то вышестоящие суды в удовлетворении таких требований в большинстве случаев отказывают.

В частности, если вред был причинен жизни или здоровью военнослужащего, то отказы в компенсации связаны с такими обстоятельствами, как: 1) отсутствие вины Министерства обороны Российской Федерации, подведомственных органов военного управления и воинских должностных лиц в причинении вреда жизни военнослужащего; 2) ошибочное, по мнению вышестоящих судов, отнесение тех или иных объектов или вида деятельности к источникам повышенной опасности и, как следствие, неправомерное применение при разрешении спора положений ст. 1079 ГК РФ; 3) недоказанность степени родства и т.п.

Так, например, Т.С. в июле 2015 г. обратился с иском к Министерству обороны Российской Федерации о компенсации морального вреда в размере 700 000 руб., причиненного гибелью его родного брата Т.А., проходившего военную службу по контракту в воинской должности помощника командира противолодочной авиационной эскадрильи. В ноябре 2009 г. во время полета самолета ТУ-142мз произошла авиационная катастрофа, в момент которой Т.А. находился на борту в качестве члена экипажа и исполнял обязанности военной службы. Суд первой инстанции взыскал с Министерства обороны Российской Федерации компенсацию морального вреда в размере 400 000 руб. При этом суд исходил из того, что гражданско-правовую ответственность за последствия крушения военного самолета ТУ-142мз как источника повышенной опасности независимо от вины должен нести его владелец, т.е. Министерство обороны Российской Федерации, и применил к спорным отношениям положения ст. ст. 151, 1064, 1079, 1100, 1101 и 1084 ГК РФ. Определением апелляционной инстанции решение было оставлено без изменения.

Однако Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации посчитала указанные судебные решения незаконными, принятыми с существенными нарушениями норм материального и процессуального права, повлиявшими на исход дела. В Определении от 26 сентября 2016 г. N 16-КГ16-26 Судебной коллегией было указано, что судом первой инстанции был сделан противоречащий названным нормам ГК РФ в их системной взаимосвязи и истолковании вывод о том, что возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью военнослужащих при исполнении ими обязанностей военной службы, должно осуществляться по правилам гл. 59 ГК РФ наряду с Федеральным законом "О статусе военнослужащих" от 27 мая 1998 г. N 76-ФЗ и Федеральным законом "Об обязательном государственном страховании жизни и здоровья военнослужащих, граждан, призванных на военные сборы, лиц рядового и начальствующего состава органов внутренних дел Российской Федерации, Государственной противопожарной службы, органов по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ, сотрудников учреждений и органов уголовно-исполнительной системы" от 28 марта 1998 г. N 52-ФЗ, а не в качестве меры гражданско-правовой ответственности при наличии противоправных действий и вины государственных органов в причинении вреда жизни и здоровью военнослужащих.

Между тем в материалах дела не имеется сведений о противоправных действиях и о наличии вины должностных лиц Министерства обороны Российской Федерации в непосредственном причинении вреда жизни военнослужащего Т.А. Кроме того, положения ч. 5 ст. 18 Федерального закона "О статусе военнослужащих", на которые сослался суд первой инстанции, также не предусматривают выплату военнослужащим компенсации морального вреда, причиненного им государственными органами, при отсутствии виновных действий со стороны государственных органов и их должностных лиц. На основании вышеизложенного решение суда первой инстанции и определение суда апелляционной инстанции подлежат отмене.

Еще одним основанием, по которому вышестоящие суды отменяют принятые судебные решения об удовлетворении исковых требований о компенсации морального вреда, является неправильное, по мнению вышестоящих судов, признание судом первой инстанции или судом апелляционной инстанции определенного объекта (например, оружия) или вида деятельности (например, несение караульной службы с оружием, осуществление боевых действий) источником повышенной опасности.

Так, суд первой инстанции частично удовлетворил требования З.Л. о компенсации морального вреда в связи с гибелью ее отца, проходившего военную службу по контракту в Чеченской Республике и погибшего при исполнении обязанностей военной службы в январе 1995 г. Причиной смерти полковника З.В. явилось огнестрельное ранение головы. Разрешая спор, суд первой инстанции руководствовался положениями ст. ст. 151, 1100, 1079 ГК РФ и разъяснениями, данными в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина" от 26 января 2010 г. N 1. Источником повышенной опасности суд первой инстанции признал оружие, которым был причинен вред жизни З.В., и возложил обязанность по выплате компенсации морального вреда на Министерство обороны Российской Федерации в порядке субсидиарной ответственности как на главного распорядителя бюджетных средств подведомственного ему получателя бюджетных средств войсковой части N 0000. С указанными выводами суда первой инстанции согласился суд апелляционной инстанции.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации посчитала, что выводы судебных инстанций основаны на неправильном применении и толковании норм материального права, регулирующих спорные отношения. В Определении от 12 сентября 2016 г. N 19-КГ16-21 Судебной коллегией было указано на то, что огнестрельное оружие — это оружие, предназначенное для механического поражения цели на расстоянии метаемым снаряжением, получающим направленное движение за счет энергии порохового или иного заряда (ст. 1 Федерального закона "Об оружии" от 13 декабря 1996 г. N 150-ФЗ). Из системного толкования ст. ст. 1079, 1100 ГК РФ и разъяснений п. 18 вышеназванного Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации усматривается, что огнестрельное оружие не является источником повышенной опасности в гражданско-правовом аспекте. В связи с этим Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации посчитала, что правовые основания для взыскания в пользу З.Л. компенсации морального вреда в связи со смертью ее отца в соответствии со ст. 1079 и ст. 1100 ГК РФ отсутствовали, поскольку в данном случае вред военнослужащему З.В. причинен при исполнении обязанностей военной службы в зоне вооруженного конфликта огнестрельным оружием, не являющимся источником повышенной опасности по смыслу ст. 1079 ГК РФ. На основании вышеизложенного принятые судебные акты Судебной коллегией по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации были отменены и принято новое решение, которым в удовлетворении исковых требований З.Л. было отказано.

Следует отметить, что в некоторых судебных решениях также указывается на то, что оружие, военная техника и т.п. по отношению к военнослужащим не являются источником повышенной опасности.

Например, в Апелляционном определении Судебной коллегии по гражданским делам Ставропольского краевого суда от 10 декабря 2015 г. по делу N 33-8501/2015 указано, что служба в Вооруженных Силах Российской Федерации предусматривает обязанность осуществлять свою трудовую деятельность непосредственно с оружием, военной техникой и т.п., которые по отношению к военнослужащим не являются источником повышенной опасности, поскольку все вооружение является орудием уничтожения, в связи с чем военнослужащим законодательством устанавливаются соответствующее денежное довольствие, надбавки, льготы и компенсации, которые отсутствуют у других граждан Российской Федерации, в том числе военнослужащим предусмотрены соответствующие выплаты в связи с получением травм или гибелью военнослужащего.

По другому делу суд первой инстанции признал источником повышенной опасности проведение занятий по наземной поисково-спасательной подготовке в полевых условиях. Так, в январе 2015 г. гр-н Г. обратился в Ейский городской суд Краснодарского края с иском к Министерству обороны Российской Федерации о взыскании компенсации морального вреда, причиненного потерей кормильца. В обоснование исковых требований Г. указал на то, что его отчим Б. проходил военную службу по контракту, был признан не годным к военной службе в связи с болезнью, но, несмотря на это, по приказу командира войсковой части был направлен на проведение занятий по наземной поисково-спасательной подготовке в полевых условиях, во время которой умер от острой коронарной недостаточности. Решением суда первой инстанции требования Г. были удовлетворены частично. В обоснование решения суд сослался на ст. ст. 151, 1100 и 1079 ГК РФ. Суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции и их правовым обоснованием.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации посчитала, что выводы судов первой и апелляционной инстанций основаны на неправильном толковании и применении норм материального права к спорным отношениям.

В Определении от 18 апреля 2016 г. N 8-КГ16-6 Судебная коллегия указала, что в соответствии с Приказом Министра обороны Российской Федерации N 206, Министерства промышленности и энергетики Российской Федерации N 37 от 12 июля 2004 г. "Об утверждении Наставления по авиационному поиску и спасанию в государственной и экспериментальной авиации" (действовавшим в период проведения занятий по наземной поисково-спасательной подготовке, к которым был привлечен Б.) поисково-спасательные работы — это комплекс мероприятий, проводимых в целях поиска и спасания пассажиров и экипажа воздушного судна, потерпевшего бедствие. Из системного толкования названных норм и разъяснений, содержащихся в п. 18 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина" от 26 января 2010 г. N 1, усматривается, что проведение занятий по наземной поисково-спасательной подготовке в полевых условиях не является источником повышенной опасности в гражданско-правовом аспекте, так как деятельность войсковой части по подготовке к спасанию пассажиров и экипажа воздушного судна, потерпевшего бедствие, и обучению военнослужащих такому спасанию не характеризуется признаками повышенной опасности, связанной с высокой вероятностью причинения вреда из-за невозможности полного контроля за ней со стороны человека. Кроме того, Б. умер в результате заболевания (ишемической болезни сердца), а не вследствие причиненного ему вреда при проведении занятий.

В связи с изложенным Судебная коллегия сочла возможным принять новое решение по делу и отказать в удовлетворении исковых требований Г. к Министерству обороны Российской Федерации о взыскании денежной компенсации морального вреда, причиненного потерей кормильца, поскольку правовых оснований для их удовлетворения не имеется.

При рассмотрении еще одного дела источником повышенной опасности судом первой инстанции было признано несение караульной службы с огнестрельным оружием. Так, К. предъявил иск о взыскании компенсации морального вреда, причиненного ему при исполнении обязанностей военной службы в результате нанесения травмы — огнестрельного сквозного пулевого ранения — вследствие неосторожного обращения его сослуживца с пистолетом Макарова. Суд первой инстанции в удовлетворении исковых требований отказал, сославшись на факт получения К. страховых выплат в связи с получением огнестрельного ранения. Отменяя решение суда первой инстанции и удовлетворяя исковые требования, флотский военный суд пришел к выводу, что поскольку вред здоровью К. причинен при несении им караульной службы с оружием, то в соответствии с положениями ст. ст. 151, 1079 и 1100 ГК РФ гражданско-правовая ответственность по возмещению причиненного истцу морального вреда должна быть возложена на соответствующую воинскую часть как на владельца источника повышенной опасности.

Судебная коллегия по делам военнослужащих Верховного Суда Российской Федерации в Определении от 20 октября 2016 г. N 212-КГ16-9 указала, что сделанный судом апелляционной инстанции вывод основан на неправильном применении норм материального права, поскольку в гражданско-правовых отношениях под осуществлением деятельности граждан и юридических лиц, связанной с повышенной опасностью, понимается работа производства, предприятия, управление транспортными средствами и т.п. деятельность, связанная с высокой вероятностью причинения вреда из-за невозможности полного контроля за ней со стороны человека. Несение же караульной службы, в том числе с огнестрельным оружием, указанным признакам не отвечает и в гражданско-правовом аспекте не может признаваться деятельностью, связанной с повышенной опасностью для окружающих. Таким образом, с учетом приведенных обстоятельств правовые основания для взыскания с войсковой части в пользу К. денежной компенсации морального вреда отсутствовали.

В Обзоре кассационной и надзорной практики Пермского краевого суда по гражданским делам за второе полугодие 2008 г. (утвержден на заседании президиума Пермского краевого суда 27 февраля 2009 г.) приводится выдержка из Определения от 11 ноября 2008 г. N 33-6533, в котором суд неправомерно взыскал в пользу гр-на П. компенсацию морального вреда, применив положения ст. ст. 151, 1100 и 1079 ГК РФ, посчитав, что источником повышенной опасности является осуществление боевых действий. Однако ведение боевых действий в зоне вооруженного конфликта объективно сопряжено с риском для жизни и здоровья. Боевые действия не относятся к деятельности, предусмотренной ч. 1 ст. 1079 ГК РФ для целей гражданско-правовой ответственности. Несмотря на то что войсковые части и Министерство обороны Российской Федерации владеют определенным имуществом, используемым в военных целях, само по себе это обстоятельство не является основанием для гражданско-правовой ответственности данных лиц.

В то же время в судебной практике имеют место и такие определения, в соответствии с которыми, напротив, вышестоящие суды соглашаются с законностью решений судов об удовлетворении исковых требований.

Например, К. обратился в суд с иском к Министерству обороны Российской Федерации о взыскании компенсации морального вреда в размере 1 000 000 руб. в связи с тем, что во время военной службы по призыву при проведении работ по разгрузке снарядов произошел пожар с последующим подрывом хранящихся на складе боеприпасов. В результате взрыва боеприпасов истцу причинены повреждения здоровья, относящиеся к тяжким. Удовлетворяя заявленные требования, суд первой инстанции указал, что увечья получены К. при исполнении обязанностей военной службы не по его вине, а вследствие ненадлежащего исполнения должностными лицами воинской части N 0000 предписаний Устава внутренней службы Вооруженных Сил Российской Федерации, обязывающих их обеспечить безопасные условия прохождения военной службы подчиненными военнослужащими, принимать меры, направленные на обеспечение защищенности военнослужащих от воздействия на них опасных факторов военной службы при исполнении ими своих обязанностей и на предупреждение получения увечья военнослужащими. Ответчик с решением не согласился и подал апелляционную жалобу, в которой указал, что К. получено страховое возмещение, в том числе компенсация морального вреда, которая, по мнению ответчика, входит в размер страховой выплаты.

Судебная коллегия по гражданским делам Красноярского краевого суда с доводами ответчика не согласилась и в Апелляционном определении от 10 ноября 2021 г. по делу N 33-13750/2021 указала, что в соответствии с Правилами обязательного государственного страхования жизни и здоровья военнослужащих, граждан, призванных на военные сборы, которые являются приложением к государственному контракту на оказание услуг по осуществлению обязательного государственного страхования жизни и здоровья военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации и граждан, призванных на военные сборы, заключенному между Министерством обороны Российской Федерации и страховой организацией АО "СОГАЗ", моральный вред, причиненный жизни и здоровью военнослужащего в период прохождения военной службы, к объектам страхования не относится. При таких обстоятельствах доводы апелляционной жалобы о том, что моральный вред входит в страховую сумму, опровергаются материалами дела. В связи с изложенным судебная коллегия признала принятое судом первой инстанции решение законным и обоснованным, доводы апелляционной жалобы — несостоятельными.

К другим основаниям, по которым вышестоящие суды отказывают в удовлетворении требований о компенсации морального вреда или направляют дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции в новом составе суда, относятся, например, такие как неподтвержденность родственных связей с погибшим.

Так, в 2005 г. в одном из населенных пунктов в Чеченской Республике военнослужащий М., управляя гусеничным тягачом МТЛБ, принадлежащим войсковой части N 0000, совершил столкновение с автомобилем. В результате дорожно-транспортного происшествия находившимся в автомобиле гражданам были причинены телесные повреждения, при этом один из них на следующий день скончался. Происшествие произошло из-за внезапно возникшей поломки механизма передач и поворота механизма переключения передач гусеничного тягача, которая явилась непосредственной причиной дорожно-транспортного происшествия. В исковом заявлении истцы Х.З., Д., Х.Д., И., Х.А., Х.Р., Х.С. указывали на то, что погибший Х.М. был их братом, его смерть повлекла причинение им нравственных и физических страданий.

Разрешая спор, суд первой инстанции применил к спорным отношениям положения ст. ст. 1079, 1100, 1101 ГК РФ. Исходя из того, что истцы являются близкими родственниками погибшего, и ссылаясь на принцип презумпции морального вреда, суд пришел к выводу о наличии оснований для взыскания в пользу истцов компенсации морального вреда в размере 1 000 000 руб. каждому. Суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции и их правовым обоснованием.

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации с принятыми решениями не согласилась, так как суды первой и апелляционной инстанций неправильно истолковали и применили к спорным отношениям нормы материального права, регулирующего отношения по компенсации морального вреда, причиненного гражданину. Судебная коллегия указала, что при рассмотрении дела судом не принято во внимание то, что факт родственных отношений сам по себе не является достаточным основанием для удовлетворения требований о компенсации морального вреда при причинении вреда жизни и здоровью гражданина. В каждом конкретном случае суду необходимо установить обстоятельства, свидетельствующие о том, что лица, обратившиеся за компенсацией морального вреда, действительно испытывают физические или нравственные страдания в связи со смертью потерпевшего, что предполагает в том числе выяснение характера отношений (семейные, родственные), сложившихся между этими лицами и потерпевшим при его жизни. В то же время в материалах дела содержится вступившее в законную силу решение Грозненского районного суда Чеченской Республики, которым в пользу С. — супруги погибшего Х.М. в счет компенсации морального вреда взыскано 100 000 руб. Из материалов дела также усматривается, что согласно свидетельствам о рождении отчества у Х.Р., И., Х.А. отличны от отчества погибшего, в связи с этим следует признать обоснованными доводы кассационной жалобы о неподтвержденности наличия родственных связей между указанными лицами и погибшим, равно как и доводы о том, что судом при рассмотрении дела не выяснялись вопросы о степени родственных отношений погибшего с истцами, характере их взаимоотношений при жизни погибшего, о том, проживали ли они вместе, являлись ли членами семьи погибшего. С учетом приведенных обстоятельств Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации вынесла Определение от 3 октября 2016 г. N 22-КГ16-8 о направлении дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции в ином составе суда.

Определением Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 2 марта 2015 г. N 23-КГ14-9 было отказано в удовлетворении иска Х. к Министерству обороны Российской Федерации о компенсации морального вреда, причиненного гибелью сына в результате минометного обстрела территории Чеченского государственного университета (г. Грозный) со стороны неустановленных лиц. Суд первой инстанции, исходя из положений ст. ст. 151, 1069, 1071, 1079, 1100, 1101 ГК РФ, пришел к выводу о том, что вред жизни Д. причинен виновными действиями военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации в результате минометного обстрела, повлекшими ответственность государства за причиненный истцу моральный вред, в связи с чем частично удовлетворил требования Х., взыскав компенсацию с Министерства обороны Российской Федерации как финансового органа, выступающего от имени казны Российской Федерации. Соглашаясь с выводами суда первой инстанции, суд апелляционной инстанции указал, что Х. представлено достаточно доказательств, свидетельствующих о том, что действиями военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации ей причинен моральный вред вследствие смерти сына.

Однако Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации посчитала, что выводы судов первой и апелляционной инстанций основаны на неправильном толковании и применении норм материального права к спорным отношениям. Судебная коллегия указала на то, что обязанность по компенсации морального вреда за счет соответствующей казны может быть возложена на государственные органы или должностных лиц этих органов при наличии их вины в причинении вреда. Если не представляется возможным установить непосредственного причинителя вреда, а также его вину, то основания для компенсации морального вреда по правилам норм гл. 59 ГК РФ отсутствуют. В то же время в материалах дела не имеется доказательств, безусловно свидетельствующих о том, что смерть Д. наступила в результате минометного обстрела, произведенного именно военнослужащими Вооруженных Сил Российской Федерации либо иных силовых ведомств Российской Федерации. Не имеется также вступившего в законную силу приговора суда, которым было бы установлено соответствующее лицо, виновное в причинении смерти Д. Ссылка суда первой инстанции в обоснование решения об удовлетворении требований Х. о компенсации морального вреда на ст. 1079 ГК РФ об ответственности за вред, причиненный деятельностью, создающей повышенную опасность для окружающих, является несостоятельной, поскольку в данном случае вред Д. причинен не источником повышенной опасности, а в результате минометного обстрела со стороны неустановленных лиц.

На основании вышеизложенного Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации вынесла Определение от 2 марта 2015 г. N 23-КГ14-9 о принятии по делу нового решения, которым в удовлетворении иска было отказано.

Вышеприведенные примеры свидетельствуют об отсутствии единства в понимании судами того, какие объекты, используемые Вооруженными Силами Российской Федерации, и какую деятельность, осуществляемую ими, следует относить к источникам повышенной опасности в гражданско-правовом аспекте, в том числе для целей удовлетворения требований о компенсации морального вреда.

В то же время при принятии судебных решений, связанных с возмещением материального вреда, суды вышестоящих инстанций, как правило, применяют ст. 1079 ГК РФ в случаях, когда вред причинен в связи с деятельностью Вооруженных Сил Российской Федерации.

Так, например, Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Удмуртской Республики в Апелляционном определении от 3 июня 2013 г. по делу N 33-1868/2013 указала, что деятельность войсковой части по комплектации, хранению и сбережению боеприпасов связана с повышенной опасностью для окружающих, в связи с чем может быть основанием для возмещения по ст. 1079 ГК РФ вреда, причиненного имуществу истца в связи с пожаром с последующим взрывом боеприпасов, произошедшим на территории войсковой части N 0000.

В Определении Верховного Суда Российской Федерации от 10 ноября 2015 г. N 309-ЭС15-12158 по делу N А07-7746/2013 также указывается, что, принимая решение о возмещении вреда, причиненного имуществу истца в результате возгорания складов с последующим взрывом боеприпасов на территории войсковой части N 0000, расположенной в Республике Башкортостан, суды обоснованно руководствовались ст. 1079 ГК РФ.

Следует обратить внимание на еще одно обстоятельство, а именно на то, что во многих судебных решениях указывается на то, что страховое возмещение включает как материальный, так и моральный вред.

Так, например, в Определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации от 7 сентября 2020 г. N 49-КГ20-10 указано на то, что суд первой инстанции, принимая решение, пришел к выводу о том, что государством посредством обязательного государственного страхования военнослужащим гарантирован объем возмещения вреда, призванного компенсировать изменения их материального и (или) социального статуса вследствие наступления страховых случаев, включая причиненный материальный и моральный вред.

Судебная коллегия по гражданским делам Второго кассационного суда общей юрисдикции в Определении от 18 мая 2021 г. по делу N 8Г-5380/2021 [88-8872/2021] указала, что в п. 3.1 Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 20 октября 2010 г. N 18-П изложена правовая позиция, согласно которой в конституционно-правовом смысле страховое обеспечение, полагающееся военнослужащим и приравненным к ним лицам, наряду с иными выплатами, которые в целях возмещения вреда, причиненного жизни или здоровью, могут быть установлены им на основании других законов, входит в гарантированный государством объем возмещения вреда, призванного компенсировать последствия изменения их материального и (или) социального статуса.

Из приведенной позиции следует, что страховое обеспечение, полагающееся военнослужащим и приравненным к ним лицам, наряду с иными выплатами, которые в целях возмещения вреда, причиненного жизни или здоровью, могут быть установлены им на основании других законов, входит в гарантированный государством объем возмещения вреда, призванного компенсировать последствия изменения их материального и (или) социального статуса вследствие наступления страховых случаев, включая не только материальный, но и моральный вред.

В апелляционной жалобе Министерства обороны Российской Федерации по делу N 33-13750/2021 одним из доводов для отмены решения суда первой инстанции являлось утверждение о том, что моральный вред входит в страховую сумму. Однако данный довод был опровергнут судом апелляционной инстанции, так как в соответствии с Правилами обязательного государственного страхования жизни и здоровья военнослужащих, граждан, призванных на военные сборы, утвержденными председателем Правления АО "СОГАЗ", объектом страхования являются жизнь и здоровье застрахованных лиц, к объектам страхования моральный вред не относится.

Таким образом, основываясь на результатах анализа приведенной в статье судебной практики, следует прийти к выводу, что среди судебных органов нет единого понимания о том, входит ли компенсация морального вреда в страховое возмещение или нет, а также в вопросе о том, относится ли моральный вред к объектам обязательного государственного страхования жизни и здоровья военнослужащих. Это обстоятельство создает правовую неопределенность в правоприменительной деятельности, в том числе и судебных органов.

В связи с изложенным следует прийти к выводу о целесообразности дополнения ст. 1079 ГК РФ, а также ст. 1 Федерального закона "Об обязательном государственном страховании жизни и здоровья военнослужащих…" от 28 марта 1998 г. N 52-ФЗ указанием о том, является ли объектом страхования, осуществляемого в соответствии с названным Федеральным законом, моральный вред, в том числе причиненный источником повышенной опасности военного назначения.

По нашему мнению, представляется целесообразным на основе анализа судебной практики по вопросам компенсации морального вреда, причиненного военнослужащим и иным лицам источником повышенной опасности военного назначения, принять соответствующее постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации, в котором разъяснить судам порядок разрешения указанных вопросов. Вынесение указанного постановления будет способствовать установлению единства судебной практики, а также может послужить основанием к внесению указанных выше изменений в действующее законодательство.

Предполагается, что данные изменения будут способствовать установлению правовой определенности и формированию единой позиции судебных и иных правоприменительных органов в вопросе компенсации морального вреда, причиненного военнослужащим и иным лицам источником повышенной опасности военного назначения.

Библиографический список:

1. Беляцкин С.А. Возмещение морального (неимущественного) вреда. М., 1996.
2. Тараканов А.П. Становление и особенности формирования компенсационной функции в российском праве // Журнал российского права. 2015. N 10.
3. Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. Вып. 3. М., 1912. С. 683.

---

1 См., напр.: Тараканов А.П. Становление и особенности формирования компенсационной функции в российском праве // Журн. рос. права. 2015. N 10.

2 Ведомости Съезда народ. депутатов СССР и Верхов. Совета СССР. 1990. N 26. Ст. 492.

3 Ведомости Верхов. Совета СССР. 1991. N 26. Ст. 733.

4 Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. Вып. 3. М., 1912. С. 683.

5 Беляцкин С.А. Возмещение морального (неимущественного) вреда. М., 1996. С. 16.

6 Там же. С. 56 — 57.

7 Бюл. Верхов. Суда Рос. Федерации. 1995. N 3.

Рекомендуется Вам: