Соотношение законного и незаконного владения и пользования вещью в гражданско-правовых отношениях и противоправных деяний, предусмотренных уголовным законодательством

Авторы: Рябинин Н.А., Казанцева К.Ю.

Особенности разграничения административно либо уголовно наказуемого хищения и гражданско-правового института находки вещи затрудняют правильную юридическую квалификацию. Опрос сотрудников отделов внутренних дел (далее — ОВД) показал, что они не всегда способны определить необходимую к применению норму, и это создает препятствия для полноценной защиты нарушенных прав и законных интересов лица, потерявшего вещь. Именно это вызывает необходимость детального анализа особенностей защиты субъективных гражданских прав в случае потери вещи и характеристики алгоритма действий сотрудника ОВД в случае поступления заявления об утере вещи.

При обращении граждан с просьбой оказать содействие в розыске потерянных вещей (личных документов, сумок, золотых изделий, мобильных телефонов, фотоаппаратов и ноутбуков), а также привлечь к уголовной ответственности лицо, нашедшее данную вещь и присвоившее ее себе, сотрудник ОВД должен помнить о возможности проведения проверочных мероприятий лишь при наличии сведений о совершенном преступлении, административном правонарушении либо для установления в произошедшем признаков уголовного или административного правонарушений.

Следовательно, сотрудники полиции не имеют права определять местоположение имущества, если собственник прямо указывает на то, что он его потерял. Зная об этом, собственник зачастую умышленно утверждает, что его имущество было похищено при неизвестных ему обстоятельствах, и просит привлечь неизвестных лиц к уголовной ответственности.

Цель нашей работы — комплексный анализ особенностей разграничения отношений, возникающих в соответствии со ст. 158 Уголовного кодекса РФ и ст. 227 Гражданского кодекса РФ.

Основными методами исследования являются структурно-системный, логического анализа и синтеза, формально-юридический, сравнительно-правовой, а также сбор информации путем изучения монографий, учебных пособий, материалов судебной практики.

В теории и практике как уголовного, так и гражданского права одним из наиболее дискуссионных вопросов является проблема дифференцирования уголовно наказуемого деяния по ст. 158 УК РФ и деяния, не являющегося таковым (ст. 227 ГК РФ). Так, на сегодняшний день не сложилось единого мнения по поводу признаков разграничения указанных составов, а те критерии, которые выработаны в настоящее время, весьма размыты и противоречивы.

Неправильное толкование и применение норм при квалификации отношений в соответствии со ст. 158 УК РФ и ст. 227 ГК РФ не позволяет гражданам эффективно защищать свои права и законные интересы. Поэтому для предупреждения нарушений гражданских прав необходимо проведение комплексного научного исследования особенностей разграничения соответствующих отношений.

Исходя из определения понятия хищения, изложенного в примечании к ст. 158 УК РФ, и диспозиции ч. 1 ст. 158 УК РФ кража с объективной стороны представляет собой тайное изъятие и обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, т.е. перемещение чужого имущества в пространстве с постоянного или временного его местонахождения, в результате которого собственник или иной владелец (далее — собственник) лишается контроля над своим имуществом, перестает обладать им, а виновный (или другое лицо) становится фактическим владельцем имущества [1, с. 68].

ГК РФ не дает легального определения находки. В правоприменительной практике находкой принято признавать движимую вещь, потерянную собственником, утраченную по собственной вине (по невнимательности, забывчивости и т.д.) и кем-либо обнаруженную.

В соответствии с уголовным законодательством при совершении кражи имущество изымается из обладания собственника преступником, а в случае находки имущество выбывает из обладания владельца вследствие его неосмотрительных действий, в связи с этим завладение такой вещью не образует хищения. Указанные действия необходимо квалифицировать по ст. 227 ГК РФ.

Полагаем, что для правильной квалификации исследуемых отношений необходимо определить, что следует понимать под обладанием вещью и когда собственник лишается этого "обладания". Согласно судебной практике под имуществом, находящимся в обладании, следует понимать:

1) имущество, находящееся в жилище, помещении, транспортном средстве, охраняемых местах и т.д., где оно осознанно оставлено собственником для постоянного или временного хранения;

2) забытые вещи, т.е. вещи, оставленные собственником в известном ему месте по рассеянности, невнимательности или в силу каких-то других обстоятельств [1, с. 69].

Следовательно, основаниями возникновения исследуемых отношений являются следующие действия собственника: 1) собственник осознанно оставляет свою вещь в определенном месте для временного или постоянного хранения; 2) собственник забыл свою вещь в известном для него месте.

Если с умышленно оставленными вещами все более или менее понятно, то как определить, что вещь действительно забыта, а не потеряна?

На наш взгляд, необходимо выделить следующие критерии забытой вещи.

1. Забытые вещи могут признаваться предметом хищения, если виновный осознавал, что собственник вернется за этой вещью.

При решении вопроса об осознании или неосознании лицом, завладевшим временно находившимся без присмотра чужим имуществом, факта, что последнее находилось в обладании собственника, необходимо учитывать обычность или необычность нахождения имущества в данном месте. Например, завладение имуществом, оставленным при совершении банковских операций возле банкомата, находящегося как в помещении банка, так и в помещении государственных органов, расценивается судами как кража, что представляется справедливым, поскольку местонахождение имущества бесспорно свидетельствует о том, что его забыли, а не потеряли, а значит, оно находится в обладании собственника, который знает, где он его оставил, и впоследствии возвращается за ним [1, с. 70].

Таким образом, завладение вещью, забытой собственником в известном ему месте (в гостинице, каюте парохода, купе вагона, здании учреждения и т.д.), служит основанием для квалификации содеянного как хищения лишь по тому основанию, что виновный осознавал возможность возвращения собственника за своей вещью [1, с. 70].

2. При доказывании факта обладания вещью собственником также следует принимать во внимание не только специфику помещения, в котором имущество было оставлено, но и конкретное местонахождение имущества в помещении.

Важно определить, осведомлен ли сам потерпевший о том, где им было оставлено имущество, и имелась ли у него возможность вернуться за оставленным имуществом. В случае если потерпевший об этом не осведомлен, то имущество, ему принадлежащее, выбыло из его обладания не в результате действий лица, нашедшего вещь, а по причине собственного неосмотрительного, небрежного обращения со своим имуществом.

В действительности правоприменителю бывает сложно определить, является вещь забытой или потерянной, так как владелец вещи не всегда с точностью может сказать, где ее забыл. Это, безусловно, вызывает трудности в доказывании направленности умысла виновного именно на хищение чужого имущества, так как вещь является уже выбывшей из обладания собственника и действия виновного были направлены не на незаконное изъятие имущества, а на его присвоение в противоречие нормам ст. 227 ГК РФ. Но следует отметить, что при этом лицо, нашедшее вещь, могло осознавать исходя из обстоятельств, что вещь не выбыла из обладания (хотя собственник и не помнит, где ее оставил) и своими действиями оно совершает кражу чужого имущества. В указанном случае даже если собственник имущества не знает, где оставил свою вещь, но исходя из обстановки нашедший забытую вещь может осознавать, что владелец за ней вернется, то его действия следует квалифицировать как кражу.

Указанная позиция подтверждается и судебной практикой, которая признает хищением случаи присвоения машинистом электропоезда дамской сумочки и находящихся в ней вещей, забытых потерпевшей в вагоне, завладения владельцем торговой точки имуществом, забытым покупателем в его магазине, и т.п. [3, с. 45].

Важно учитывать, что если происходит присвоение имущества в административных зданиях, пунктах осуществления расчетно-кассовых операций и других публичных местах с ограниченным пространством, то в подобных ситуациях следует констатировать презумпцию "забытости" вещи ее собственником (хотя, конечно, данная презумпция, как и любая, является опровержимой). В подобных случаях лицо, присваивающее вещь, совершает хищение, так как имеет разумное основание полагать, что внешние условия, обстановка, положение вещи свидетельствуют о том, что она не потеряна ее владельцем, а оставлена или забыта им [3, с. 46].

Судебной практике известен случай, когда после дискотеки в ночном клубе собственник оставил свой сотовый телефон на столике и вышел. Вернувшись, он обнаружил, что телефон пропал. При этом никто из окружающих не видел, кто взял телефон. На звонки по абонентскому номеру никто не отвечал. В ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий было установлено лицо, взявшее телефон, которое впоследствии пояснило, что нашло телефон на столике, и, решив, что собственник ушел, забыв его, забрало телефон, ссылаясь на то, что эта вещь является бесхозяйной. Однако уголовное дело было возбуждено по статье о краже чужого имущества [3, с. 47].

В рассмотренном случае сотрудники ОВД совершенно верно квалифицировали действия виновного лица исходя из следующих обстоятельств: собственник с точностью знал, где забыл свой телефон, в связи с чем вещь не выбыла из его обладания; вещь оставлена в публичном месте с ограниченным пространством, и в соответствии с внешними условиями и обстановкой (телефон оставлен на столике) виновное лицо могло осознавать, что телефон забыт или оставлен собственником и последний может за ним вернуться.

Приведем еще один случай из судебной практики. Собственник телефона С., находясь в помещении поликлиники, оставил свой телефон совместно с другими вещами в помещении поликлиники в известном собственнику месте. Как следует из показаний потерпевшего С., он не считал телефон потерянным и через непродолжительное время вернулся на место, где его оставил с другими вещами, обнаружив отсутствие телефона, осуществлял звонки на свой абонентский номер с целью установления его местонахождения, а затем сразу же обратился за помощью в полицию для осуществления его поиска.

Суд, исследовав показания лица, нашедшего вещь, гражданки Г., сделал вывод, что она осознавала обстоятельство, что телефон кому-то принадлежит, и то, что владельца чужой вещи рядом нет, однако она не отвечала на осуществленные по телефону вызовы, а затем избавилась от сим-карты, находящейся в нем, заменила ее другой сим-картой и обратила телефон в свою пользу.

В свою очередь, Г. ссылалась на то, что сотовый телефон не похищала, а нашла в общественном месте — в холле поликлиники, утверждала, что прямого умысла, направленного на завладение чужим имуществом, у нее не было, активных действий по изъятию телефона из владения потерпевшего она не предпринимала, телефон выбыл из владения собственника по его же невнимательности. Найденным телефоном Г. не распоряжалась, поскольку не решала его юридическую судьбу — не дарила и не продавала, а добровольно выдала, когда к ней обратились по поводу возврата утраченного телефона.

Учитывая конкретные обстоятельства уголовного дела, место совершения деяния — государственное учреждение (поликлиника), показания потерпевшего о достоверно известном ему месте нахождения принадлежащего ему телефона, действия Г., направленные на обращение чужого имущества в свою пользу, а также особенности предмета хищения — мобильного телефона, находящегося в рабочем состоянии и имеющего идентификационные признаки, суд квалифицировал указанные правоотношения по п. "в" ч. 2 ст. 158 УК РФ как тайное хищение чужого имущества с причинением значительного ущерба гражданину.

Таким образом, суд, решая вопрос о квалификации действий Г., исходил из того, что телефон фактически не выбыл из обладания собственника, а был осознанно оставлен для временного хранения без присмотра в помещении поликлиники. В свою очередь, подсудимая осознавала факт нахождения имущества в обладании другого лица, но, несмотря на это, совершила противоправное деяние, направленное на изъятие чужого имущества.

Далее рассмотрим категорию "потерянная вещь" как обязательный квалифицирующий признак ст. 227 ГК РФ. На наш взгляд, под потерянной вещью следует понимать движимое имущество, находящееся в месте, которое собственнику или владельцу неизвестно. Полагаем, что в случае если владелец вещи не может с точностью определить место, где он забыл или оставил свое имущество, то можно говорить о том, что оно выбыло из его обладания по собственной неосмотрительности либо небрежности.

Рассмотрим случай из судебной практики. Д. был признан судом виновным в том, что с 19 ч 30 мин. 17 августа 2011 г., находясь в развлекательном центре, заметив под платформой игрового автомата сотовый телефон с установленной в нем сим-картой, убедившись, что за ним никто не наблюдает, похитил указанный телефон и скрылся с места преступления, причинив тем самым потерпевшему материальный ущерб.

Районный суд признал подсудимого виновным, однако в дальнейшем вышестоящим судом приговор был отменен в связи с отсутствием в деянии Д. состава преступления.

Суд при вынесении решения принял во внимание обстоятельства, при которых была найдена вещь. Телефон был утерян в публичном месте и подсудимый мог осознавать, что вещь забыта, но в то же время телефон находился под игровым автоматом, что свидетельствует о том, что он скорее потерян, чем забыт или оставлен владельцем. В связи с этим суд пришел к выводу, что подсудимый не совершал незаконного изъятия имущества у собственника, а завладел имуществом уже после того, как оно выбыло из обладания собственника вследствие действий самого потерпевшего. Таким образом, действия подсудимого следует расценивать как нарушение норм ст. 227 ГК РФ.

Особый интерес вызывают вопросы "находки" денежных средств в банкоматах. Рассмотрим случай из судебной практики.

Г. признана виновной в совершении преступления в виде тайного хищения чужого имущества с причинением значительного ущерба потерпевшему при следующих обстоятельствах. В 15 ч 24 мин. потерпевший Ф., подойдя к банкомату, воспользовавшись своей банковской картой, набрав ПИН-код карты, произвел операцию по снятию денежных средств в сумме 20 тыс. рублей. Однако Ф. ввиду отсутствия опыта по получению денежных средств посредством банкомата, не дождавшись завершения операции, решив, что банкомат ему денежные средства не выдал, вошел в здание дополнительного офиса банка, чтобы сообщить его сотрудникам о вышеописанном факте. Вслед за Ф., в 15 ч 25 мин., подойдя к данному банкомату, Г. попыталась осуществить операцию по проверке и снятию денежных средств со своей банковской карты. В то время, когда она пыталась ввести свою банковскую карту, банкомат выдал денежные купюры достоинством по 1 тыс. рублей каждая на общую сумму 20 тыс. рублей по требованию, ранее введенному в программу банкомата Ф. Данные денежные средства с указанного времени являлись собственностью Ф., и в случае неизъятия их из ячейки для выдачи денежных средств банкомата в течение 30 сек. они должны были быть перемещены в реджект-кассету банкомата. Однако у Г., увидевшей в лотке для выдачи денежных средств купюры на сумму 20 тыс. рублей, возник умысел на тайное хищение указанной суммы денег. При этом она осознавала, что с ее стороны какие-либо операции с банкоматом для получения денежных средств не осуществлялись, т.е. понимала, что данные деньги выданы банкоматом не по ее требованию и не принадлежат ей.

Доводы подсудимой о том, что кражу денег она не совершала, что в данном случае имела место находка, суд нашел несостоятельными. Из содержания ст. 227 ГК РФ, указанного в приговоре, следует, что находка — это движимая вещь, выбывшая из обладания собственника или иного управомоченного лица помимо их воли вследствие потери и кем-либо обнаруженная. Судом установлено, что денежные средства не были собственником утеряны, находились в лотке банкомата и принадлежали потерпевшему, при неполучении автоматически должны были быть перемещены в реджект-кассету банкомата. Совершив присвоение чужих денег, подсудимая получила реальную возможность распоряжения похищенным имуществом. При этом похищенные деньги у последней изъяты через час после обращения потерпевшего и установления места ее жительства. Доказательств, что она уведомила кого-либо о произошедшем, не установлено. Ссылку Г. на то, что она испугалась и хотела отнести деньги в милицию, при этом ждала мужа, чтобы посоветоваться, как поступить с деньгами, суд счел неубедительной. Суд также указал, что в этой ситуации Г. могла деньги занести в банк, которому принадлежит банкомат, отнести в прокуратуру, расположенную по соседству с банком, или сообщить в отделение милиции, находящееся в 50 м от банкомата [2, с. 94].

В приведенном примере суд правильно квалифицировал действия подсудимой, так как исходя из обстоятельств дела денежные средства не выбыли из обладания собственника; в свою очередь, Г. исходя из обстоятельств, при которых она нашла денежные средства, могла осознавать, что собственник может за ними вернуться. В то же время доводы суда о том, что обвиняемая могла занести найденные денежные средства в банк, не являются бесспорным обоснованием вины лица, нашедшего вещь, а лишь косвенно подтверждают его умысел, направленный на изъятие чужого имущества. Прежде всего это связано с тем, что указанные действия в случае находки вещи можно квалифицировать как неисполнение положений ст. 227 ГК РФ, которые не влекут за собой уголовной ответственности.

Главными квалифицирующими признаками в указанном деле являются: особое место обнаружения денежных средств, действия собственника имущества, а также умысел подсудимой, которая осознавала, что деньги оставлены владельцем и он может за ними вернуться.

Рассмотрим еще один случай из судебной практики.

Органами предварительного следствия К. обвинялся в совершении кражи, т.е. тайном хищении чужого имущества с причинением значительного ущерба гражданину. В судебном заседании подсудимый К. виновным себя в инкриминируемом преступлении не признал и показал, что 25 апреля 2011 г. он подъехал к банкомату с целью снятия денежных средств по банковской карте. На экране высветилось диалоговое окно, в котором спрашивалось, желает ли клиент продолжить операцию. Он нажал на подтверждающую кнопку, так как собирался снимать денежные средства. Затем на экране появилась информация, где спрашивалось, какую сумму желает снять клиент. Не понимая, в чем дело, он машинально набрал требуемую ему сумму, после чего банкомат выдал ему денежные средства и чужую банковскую карту. Только тогда он осознал, что кто-то забыл карту в банкомате. Растерявшись, он забрал деньги и уехал. Дома ничего не стал говорить, так как испугался. Далее 29 апреля позвонила мать и потребовала объяснить, что произошло. Он все рассказал и отдал матери снятые деньги, которые последняя отнесла в банк [2, с. 95].

Оценив исследованные в судебном заседании доказательства, суд пришел к выводу, что стороной обвинения не доказано в действиях К. состава кражи, т.е. тайного хищения чужого имущества у потерпевшего Н.

Как указано в приговоре, К. каких-либо действий, направленных на тайное изъятие денег у Н., не совершал. Начав работу с банкоматом, он не мог знать, что там находится забытая потерпевшей банковская карта. То, что подсудимый взял выданные банкоматом деньги, не зная, кому они принадлежат, не образует объективную сторону кражи. Суд посчитал, что при изложенных обстоятельствах, когда потерпевшая допустила неосмотрительность и ушла от банкомата, забыв в нем банковскую карту, у К. отсутствовал умысел на тайное хищение как у Н., так и у других лиц [2, с. 95].

Полагаем, что в данном случае суд вынес неверное решение и действия лица можно рассматривать как кражу чужого имущества. Суд обосновал свои выводы тем, что подсудимый не предпринимал активных действий по неправомерному завладению имуществом. На наш взгляд, указанный довод необоснован, так как исходя из обстановки обвиняемый мог предположить и проверить, находится ли в банкомате чужая карта, но при запросе на выдачу денежных средств гражданин К. ответил утвердительно и забрал необоснованно полученное. В связи с этим в действиях К. усматриваются признаки преступления, предусмотренного ст. 158 УК РФ.

Исходя из вышеизложенного можно сделать вывод, что по делам данной категории выдвигаются две типичные версии: 1) хищение действительно имело место; 2) хищения не было, и применяются нормы гражданского права, регулирующие отношения, возникающие в случае находки вещи.

Для отработки указанных версий и правильной квалификации возникших отношений сотрудник ОВД должен выяснить у владельца утерянного имущества следующие факторы.

1. Какие вещи украдены (потеряны), их индивидуальные признаки, какова стоимость утерянных вещей.

2. Обстоятельства, при которых была украдена (потеряна) вещь: время, место.

2.1. Находилось ли имущество, забытое собственником, в известном для него месте.

2.2. Имелась ли у собственника возможность вернуться за оставленным имуществом.

3. Предпринял ли собственник конкретные действия по возвращению имущества: вернулся на место, где его оставил, либо сообщил по телефону владельцу помещения, транспорта, в диспетчерскую службу об оставленном имуществе.

Полагаем, что если в процессе сбора доказательств будет установлено, что собственник вещи оставил свое имущество на некоторое время без присмотра либо забыл его в известном ему публичном месте ограниченного пространства, а затем, вернувшись за ним, не обнаружил, то можно ставить вопрос о возбуждении уголовного дела по ст. 158 УК РФ или дела об административном правонарушении по ст. 7.27 Кодекса РФ об административных правонарушениях и проведении мероприятий, направленных на установление лица, завладевшего имуществом, и самой вещи.

В случае выявления лица, нашедшего чужое имущество, сотрудник ОВД должен выяснить следующие обстоятельства.

1. Могло ли лицо, нашедшее вещь, осознавать, что владелец имущества вернется за ним, учитывая обстоятельства его обнаружения (в помещении поликлиники, образовательного учреждения, налоговой инспекции, банка, железнодорожного вокзала, в магазине и т.п.).

2. Имеются ли обстоятельства, бесспорно указывающие на бесхозность имущества.

3. Была ли у лица, нашедшего вещь, возможность сообщить представителю владельца помещения об обнаруженном имуществе.

4. Ждал ли нашедший вещь возвращения потерпевшего.

5. Имело ли лицо, нашедшее вещь, реальную возможность возвратить имущество потерпевшему.

6. Были ли предприняты меры для установления владельца имущества.

7. Забрал ли нашедший вещь в личное пользование (отключил мобильный телефон, вставил сим-карту, подарил третьему лицу и т.п.).

Следует отметить, что при опросе лица, нашедшего вещь, сотруднику также необходимо выяснить, исполнило ли указанное лицо обязанности, предусмотренные ст. 227 ГК РФ. В соответствии с указанной статьей нашедший потерянную вещь обязан немедленно уведомить об этом лицо, потерявшее ее, собственника вещи или кого-либо другого из известных ему лиц, имеющих право получить ее, и возвратить найденную вещь этому лицу. В этом случае речь идет о гражданско-правовых обязанностях лица, за невыполнение которых ответственность уголовным законодательством не предусмотрена. В то же время если в действиях лица будут усматриваться признаки преступления, предусмотренного ст. 158 УК РФ, неисполнение указанных обязанностей можно расценивать как подтверждение умысла нашедшего вещь на незаконное изъятие чужого имущества.

Таким образом, если нашедший вещь обнаружил ее в публичном месте и исходя из обстоятельств мог осознавать, что владелец вещи может за ней вернуться, то его действия следует квалифицировать по ст. 158 УК РФ. Умысел обвиняемого на незаконное изъятие чужой вещи может быть подтвержден тем, что лицо, нашедшее вещь, забрало имущество в личное пользование, не предприняло мер для установления личности владельца имущества и не возвратило имущество собственнику, хотя имело реальную возможность сделать это.

В заключение следует привести возможные пути решения выявленных проблем: во-первых, дать разъяснения на уровне постановления Пленума Верховного Суда РФ по указанному вопросу; во-вторых, вернуть в УК РФ самостоятельный состав "незаконное присвоение найденного имущества".

Список литературы

1. Скляров С.В. Кража забытого имущества // Уголовное право. 2017. N 3. С. 68 — 73.

2. Хилюта В., Бильдейко А. Находка или кража? // Уголовное право. 2014. N 3. С. 93 — 97.

3. Хилюта В. Присвоение потерянных и забытых вещей // Уголовное право. 2010. N 1. С. 45 — 48.

Рекомендуется Вам: