Публично-правовые ограничения как основание для определения криптовалют

Автор: Макарчук Н.В.

Анализ практики применения норм, регулирующих отношения, возникающие по поводу криптовалют, в различных правопорядках позволяет сделать вывод, что законодатель, как правило, не стремится дать четкого определения криптовалютам с позиций частного права.

Например, в США определение криптовалют связано с особенностями публично-правовых ограничений, установленных в связи с использованием криптовалют. Так, для целей налогообложения криптовалюты определяются как цифровое представление стоимости, функционирующее как средство обмена, расчетная единица, и/или средство сбережения, подлежащее налогообложению в случае, если они являются конвертируемыми, в финансовой сфере криптовалюту определяют как средство обмена, которое используется как валюта в некоторых ситуациях, но не имеет всех атрибутов реальной валюты, либо как цифровое представление ценности, которое может быть продано в цифровом виде. Похожая ситуация наблюдается в странах Европейского союза, где виртуальные валюты определяются как цифровое представление стоимости, которое может быть передано, сохранено или продано в цифровой форме, быть принято физическими или юридическими лицами в качестве средства обмена, но не имеет статуса законного средства платежа, либо как цифровое представление значения, которое обращается в Интернете, выполняет функции денег, т.е. используется в качестве оплаты за реальные товары и услуги, однако нигде не принимается в качестве законного платежного средства[1].

Ключевым во всех этих определениях является указание на то, что криптовалюта — это цифровое представление стоимости, не имеющее статуса законного средства платежа, которое при этом может использоваться для различных целей с установленными законом ограничениями. Представляется, что именно такой подход максимально отвечает целям правового регулирования и особенностям криптовалюты как виртуального объекта.

Определение частноправовой природы виртуальных объектов — сложная научно-практическая задача, однако это не должно становиться основанием как для запрета их использования, так и для использования в противоправных целях.

Следует не согласиться с мнением, высказываемым в литературе, что отсутствие определения криптовалюты как объекта гражданских прав делает невозможным ее официальное использование[2]. Полагаем достаточным определение криптовалюты исходя из тех целей, для которых будут устанавливаться публично-правовые ограничения, в частности для исключения недобросовестного поведения, злоупотреблений и мошенничества, для пресечения отмывания денежных средств и финансирования криптовалютами террористической деятельности, а также для установления налогообложения операций с криптовалютами. Как справедливо отмечает В.А. Вайпан, необходимо закрепление определения понятия криптовалют и регулирования их оборота в специальном законодательстве, в частности в Налоговом кодексе, Федеральных законах "О валютном регулировании и валютном контроле", "О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)", "О банках и банковской деятельности", "О национальной платежной системе", "О бухгалтерском учете", "О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма"[3].

Сложность определения правовой природы криптовалют обусловлена в первую очередь тем, что данное явление виртуально и не имеет своего отображения в материальном мире.

Следует заметить, что в целом в российском законодательстве отсутствует определение понятия "виртуального объекта". Это дало основание ряду исследователей сделать вывод, что отечественный законодатель предпочитает уйти от определения дефиниции данного понятия[4]. Между тем, в законе определяются некоторые виртуальные объекты, например в Федеральном законе от 07.06.2013 N 112-ФЗ дается понятие интернет-сайта как совокупности программ для электронных вычислительных машин и иной информации, содержащейся в информационной системе, доступ к которой обеспечивается посредством информационно-телекоммуникационной сети Интернет по доменным именам и (или) сетевым адресам, позволяющим идентифицировать сайты в сети Интернет. Как отмечается, определение, сформулированное законодателем, опирается скорее на техническую составляющую сущности интернет-сайта. Такое определение не дает возможности четко определить его правовую природу и соотнести с известными объектами гражданских прав, перечисленными в ст. 128 ГК РФ. Виноградов П.А. приводит исследование правовой природы интернет-сайта как виртуального объекта, указывая, что интернет-сайт — это представленная в объективной форме совокупность результатов интеллектуальной деятельности[5]. Подобная трактовка позволяет рассматривать интернет-сайт, являющийся виртуальным объектом, как объект гражданских прав.

Криптовалюта имеет отличную от интернет-сайта правовую природу, так как не является результатом интеллектуальной деятельности. Ведь суть майнинга, в результате которого возникают криптовалюты, заключается в том, что компьютеры, находящиеся в разных точках Земли, решают математические задачи, в результате которых создаются криптовалюты. По своей сути криптовалюты — это созданный компьютерной системой хеш-математический код, удовлетворяющий всем требованиям системы. Хеш представлен в шестнадцатиричной системе исчисления, использующей для обозначения цифры от 0 до 9 и латинские буквы от А до Г. Биткоины начисляются системой как вознаграждение за расчет на ПК информационных блоков[6].

Исходя из приведенных определений, криптовалюты являются результатом работы компьютерной системы, связанной с решением математических задач. Данная сущностная характеристика не позволяет соотнести криптовалюты с закрепленными в ст. 128 ГК РФ объектами гражданских прав.

В качестве компромисса предлагается легализовать криптовалюты как самостоятельный объект гражданских прав. Как указал С.Ю. Глазьев, надо признать очевидность появления нового типа денег и максимально простым способом встроить его в наше регулирование[7], при этом в Гражданский кодекс предлагается внести понятие "виртуальные деньги" или "виртуальные имущественные права", а в законодательство, которое описывает денежное обращение, внести новый тип — "денег цифровые" или "криптоденьги" — и параллельно выпустить национальную криптовалюту[8]. Однако криптовалюта по своей сути не является деньгами, хотя бы в силу того, что имеется возможность отказаться от ее принятия для оплаты товара или услуги[9]. В законе и в доктрине нет единого и однозначного определения денег, но, по сути, все признают, что деньги — это эквивалент. Часто деньги рассматривают как эквивалент доверия к эмитенту. Фиатные деньги — это эквивалент доверия к экономике соответствующей страны, в этом случае криптовалюты — это эквивалент доверия к системе блокчейн, на которой основана та или иная криптовалюта. При этом некоторые авторы справедливо отмечают, что как только будет совершен технологический прорыв и предлагаемая блокчейном система подсчета, которой обеспечивается надежность биткойна, станет элементарной, то доверие к ней упадет, так как блокчейн будет легко взломать[10].

Кроме того, криптовалюты не имеют какой-либо объективной ценности, их стоимость эфемерна, как рейтинг. Возможно, именно поэтому в Китае, где запрещены всякие азартные игры, запретили и криптовалюты. Возможность использования криптовалюты в качестве средства платежа зависит исключительно от воли субъектов гражданских прав и их веры в надежность компьютерной системы и предлагаемую блокчейном систему подсчета. Вряд ли возможно рассматривать эквивалент доверия к компьютерной системе как объект гражданских прав. Но следует согласиться с А. Лебедевым, что эквивалент доверия к чему-либо может быть объектом защиты[11].

Поэтому основная задача законодателя должна быть направлена на ограничение воли субъектов в использовании криптовалют в противоправных целях и защиту добросовестных участников возникающих отношений. Именно публично-правовые ограничения, исходя из того полезного эффекта, для достижения которого они должны быть установлены, являются основанием для определения криптовалют. Как отмечает Р.М. Янковский, наша страна очень большая и чрезвычайно разнообразная, и создать единое законодательство для всех проблематично, вследствие чего создаются максимально жесткие нормы для всех, которые тут и там нарушаются[12]. Именно поэтому при правовом регулировании криптовалют необходимо избегать жестких определений и запретов.

Безусловно, использование криптовалют допустимо, а ограничены должны быть лишь некоторые действия в отношении них физических и юридических лиц. Криптовалюты могут использоваться для легальных переводов и финансовых спекуляций, ведь никто не может запретить людям верить в ценность буквенно-математической формулы.

При этом государство, ограничивая через право поведение юридических и физических лиц, должно устанавливать четкие основания, границы и пределы таких ограничений. Также законом должны регулироваться любые благоприятные или неблагоприятные последствия использования криптовалют, имеющие материальную форму, в частности получение прибыли.

Определять криптовалюты для этих целей с позиции публично-правовых ограничений проще всего как продукты компьютерной системы, использование которых создает определенные правовые последствия. Безусловно, такое определение нуждается в серьезной доработке, но при обосновании легальной дефиниции в первую очередь необходимо учитывать те цели, для достижения которых устанавливаются публично-правовые ограничения. И, как представляется, следует устанавливать эти дефиниции не в Гражданском кодексе, а в различных нормативно-правовых актах. В частности, для целей налогообложения криптовалюты целесообразно определять как объекты налогообложения, при этом вводить специальный налог и самостоятельное правовое регулирование, например как в отношении акцизов, в финансовой сфере криптовалюты возможно рассматривать как цифровое выражение стоимости, при этом не использовать термины "деньги" или "валюты", а в специальном законодательстве определить техническую составляющую сущности криптовалют, как это было сделано в Федеральном законе от 07.06.2013 N 112-ФЗ в отношении другого виртуального объекта — интернет-сайта.

Библиографический список

1. Виноградов П.А. Понятие виртуального объекта и оборотоспособность виртуальных объектов в системе современного отечественного законодательства на примере интернет-сайта // Молодой ученый. 2017. N 15. С. 229 — 234. URL: https://moluch.ru/archive/149/42123/ (дата обращения: 13.12.2017).

2. Лейба А. Реальная жизнь виртуальных денег // ЭЖ-Юрист. 2014. N 23.

3. Никитин К.В. Обращение биткоинов в условиях правовой неопределенности // Юридическая работа в кредитной организации. 2014. N 3.

Рекомендуется Вам: